Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

‹1933›

ВАСИЛЬ ЭЛЛАН (БЛАКИТНЫЙ)

(1894–1925)

С украинского

УДАРЫ МОЛОТА И СЕРДЦА
Удары молота и сердца —
И перебои… и провал…
Но снова должен разгореться
Огнем пронизанный хорал:
— Небо стеною встало —
Гряньте с размаху: р-раз…
Храбрые, — мы лишь начало.
Миллион подпирает нас.
Мы — только высекли искры,
Вспыхнут миллиарды «Мы»,
Копья движением быстрым
Распорют завесу тьмы.

‹1920›

ПИСЬМО
Я пришел с тобою попрощаться…
— Что ж, прощай. Забудь напевы ветра.
Голоса чуть слышные забудь
В зарослях, в таинственных глубинах
Милого, заброшенного парка.
И забудь — безмолвного партнера.
Так упрямо он шагает рядом —
Словно тень твоя (иль тень его сама ты?)
По одним путям и перепутьям,
Так упрямо взором ловит взоры,
Пьет — читает тайнопись души
И, прервавши, — снова прочь уходит,
Яростным исканием вливаясь
В боевое море коллектива.
Только знаю я: ты не забудешь
(Будешь, будешь жить минувшим юным!).
— Не скрывайся; знаю, понимаю,
Как тяжки пласты покорности бывают.
Знаю, знаю, вижу — замечаю,
Все томление, всю жажду мая.
Это жизнь — смотри, — бушует, кличет,
И не только в тишь библиотеки,
В звездные владения науки, —
Но и в гущу, на завод, в районы,
В сборища людей — то наших, то враждебных
— Что ж, иди, упрямый и активный,
Будет все, как быть должно,
Будет славно, славно, славно будет…
Ну, а жизнь бушует, бьет, искрится, —
И в той жизни я, партнер незваный,
Буду жить лет с тысячу, никак не меньше.
И тебя зову с собою.
— Ну, прощай…
А может, снова: здравствуй?…

‹1922›

ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ

(1895–1934)

СТИХИ О СОЛОВЬЕ И ПОЭТЕ
Весеннее солнце дробится в глазах,
В канавы ныряет и зайчиком пляшет,
На Трубную выйдешь — и громом в ушах
Огонь соловьиный тебя ошарашит…
Куда как приятны прогулки весной:
Бредешь по садам, пробегаешь базаром!..
Два солнца навстречу: одно над землей,
Другое — расчищенным вдрызг самоваром.
И птица поет. В коленкоровой мгле
Скрывается гром соловьиного лада…
Под клеткою солнце кипит на столе —
Меж чашек и острых кусков рафинада…
Любовь к соловьям — специальность моя,
В различных коленах я толк понимаю:
За лешевой дудкой — вразброд стукотня,
Кукушкина песня и дробь рассыпная…
Ко мне продавец:
«Покупаете? Вот
Как птица моя на базаре поет!
Червонец — не деньги! Берите! И дома,
В покое, засвищет она по-иному…»
От солнца, от света звенит голова…
Я с клеткой в руках дожидаюсь трамвая.
Крестами и звездами тлеет Москва,
Церквами и флагами окружает!
Нас двое!
Бродяга и ты — соловей,
Глазастая птица, предвестница лета,
С тобою купил я за десять рублей —
Черемуху, полночь и лирику Фета!
Весеннее солнце дробится в глазах.
По стеклам течет и в канавы ныряет.
Нас двое,
Кругом в зеркалах и звонках
На гору с горы пролетают трамваи.
Нас двое…
А нашего номера нет…
Земля рассолодела. Полдень допет.
Зеленою смушкой покрылся кустарник. Нас двое…
Нам некуда нынче пойти;
Трава горячее, и воздух угарней —
Весеннее солнце стоит на пути.
Куда нам пойти? Наша воля горька!
Где ты запоешь?
Где я рифмой раскинусь?
Наш рокот, наш посвист
Распродан с лотка…
Как хочешь —
Распивочно или на вынос?
Мы пойманы оба,
Мы оба — в сетях!
Твой свист подмосковный не грянет в кустах,
Не дрогнут от грома холмы и озера…
Ты выслушан,
Взвешен,
Расценен в рублях…
Греми же в зеленых кустах коленкора,
Как я громыхаю в газетных листах!..

‹1925›

КОНТРАБАНДИСТЫ
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
На правом борту,
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос.
А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели,
Чтоб мачта гудела:
«Доброе дело!
Хорошее дело!»
Чтоб звезды обрызгали
Груду наживы:
Коньяк, чулки
И презервативы…
Ай, греческий парус!
Ай, Черное море!
Ай, Черное море!..
Вор на воре!
Двенадцатый час —
Осторожное время.
Три пограничника,
Ветер и темень.
Три пограничника,
Шестеро глаз —
Шестеро глаз
Да моторный баркас…
Три пограничника!
Вор на дозоре!
Бросьте баркас
В басурманское море,
Чтобы вода
Под кормой загудела:
«Доброе дело!
Хорошее дело!»
Чтобы по трубам,
В ребра и винт,
Виттовой пляской
Двинул бензин.
Ай, звездная полночь!
Ай, Черное море!
Ай, Черное море!..
Вор на воре!
Вот так бы и мне
В налетающей тьме
Усы раздувать,
Развалясь на корме,
Да видеть звезду
Над бушпритом склоненным,
Да голос ломать
Черноморским жаргоном,
Да слушать сквозь ветер,
Холодный и горький,
Мотора дозорного
Скороговорки!
Иль правильней, может,
Сжимая наган,
За вором следить,
Уходящим в туман…
Да ветер почуять,
Скользящий по жилам,
Вослед парусам,
Что летят по светилам…
И вдруг неожиданно
Встретить во тьме
Усатого грека
На черной корме…
Так бей же по жилам,
Кидайся в края,
Бездомная молодость,
Ярость моя!
Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот, —
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:
«Ай, Черное море,
Хорошее море!..»
60
{"b":"255208","o":1}