‹21 мая 1939 г, Париж› ПАОЛО ЯШВИЛИ (1892–1937) С грузинского НОВОЙ ГРУЗИИ Ворота Азии. В огнях зеленых Переливается росистый сад. Легенды прошлого в твоих знаменах Неуловимым шепотом звучат. О Грузия! Ты рабства не страшилась, Врагов господства не терпела, нет! Лишь небеса оказывали милость, Одев тебя сиянием планет. Свободной ты останешься навеки! Иранец, римлянин или абрек — Ты отражала штурмы и набеги, Так порази и обветшалый век! Коней своих, винтовки, патронташи Скорей готовь на справедливый бой: Мы увенчаем будущее наше Железным братством с красною Москвой. Ворота Азии. В огнях зеленых Переливается росистый сад. И стяги наши в буквах золоченых О Первом мае празднично звучат. СТОЛ — ПАРНАС МОЙ Будто письма пишу, будто это игра. Вдруг идет как по маслу работа. Будто слог — это взлет голубей со двора, А слова — это тень их полета. Пальцем такт колотя, все, что видел вчера, Я в тетрадке свожу воедино. И поет, заливается кончик пера, Расщепляется клюв соловьиный. А на стол, на Парнас мой, сквозь ставни жара Тянет проволоку из щели. Растерявшись при виде такого добра, Столбенеет поэт-пустомеля. На чернил мишуре так желта и сыра Светового столба круговина, Что смолкает до времени кончик пера, Закрывается клюв соловьиный. А в долине с утра — тополя, хутора. Перепелки, поляны, а выше Ястреба поворачиваются, как флюгера, Над хребта черепичною крышей. Все зовут, и пора, вырываюсь — ура! И вот-вот уж им руки раскину, И в забросе, в забвении кончик пера, В небрежении клюв соловьиный. БЕЗ ПОВОДА Небо над влажной землею. Темновершинное дерево. Я — в беспричинном покое Запросто, непреднамеренно. Будто я малым дитятей Лишь и увидел теперь его, Мне простирает объятья Темновершинное дерево. Ветер, простор преогромный Стаей пернатых вымеривая, Спархивает на плечо мне Птичкою с тихого дерева. Мирное небо над далью. Темновершинное дерево. Я без забот и печалей. Попросту. Непреднамеренно. Я ВЕРЕН СЛОВУ… И стрелы молний на небе мглистом, и горький ливень — нет, не преграда. Я обращаюсь к ветвям и листьям, шумящим в строчках, как в дебрях сада Я так скажу им: вот это ночка… Я так скажу им: не видно тропки… И все ж взорвется на ветке почка, едва услышит мой стих неробкий! Когда от марта и вплоть до ртвели, как шмель над ухом, звенело слово, поверь, Природа, нет выше цели, чем воплощенье всего живого. Страна, дай сыну перо поэта. Твой труд возвышен! Земля прекрасна! Сын должен в слове явить все это, коль искра божья в нем не погасла. Земля родная, где с жаром, с пылом любую ношу берут на плечи! К золотоносным спускаюсь жилам, к неистощимым глубинам речи. Весна приходит к душе и телу. Врагу — отвечу. Откликнусь другу. Я верен слову и, значит, Делу, как верен пахарь родному плугу. С ВЕРШИН Вот здесь, друзья мои, есть та арена, Что ищущим судьба дает. Не скрою, Добра и зла кристальности иль пены Мы не искали юною душою. Мы в неприступных Грузии уступах. Как волк, гонясь за словом, звуком, цветом, — Кружилась чаша дней, как ветер скал, не скупо, В пиру гостей, любимейших при этом. Мне среди вас избранный выпал жребий Врываться бодро в сумрак горя даже. Так луч гербом в моих стихах, как в небе, Так черный уголь золотом украшу. Быть может, в том пыл юности глубокий, Что день грозы мне тьмой не опорочен, — Так радует меня, что строят гроб убогий И гробу мастер даст парчи веселой клочья. Часам каким пробить мне срок смертельный, Такая грудь покорству не подвластна, В труде, и в буре, и в бою последнем, Повсюду жизнь заставьте быть прекрасной. Зеленый лист, крик птицы, всплеск воды, Ресницы женщин, — пустяки, не правда ль? — Когда надежной радостью горды, Дано им стать вратами вечной славы. ТИЦИАН ТАБИДЗЕ (1893–1937) С грузинского ПЕТЕРБУРГ Ветер с островов курчавит лужи. Бомбой взорван воровской притон. Женщины бредут, дрожа от стужи. Их шатают ночь и самогон. Жаркий бой. Жестокой схватки звуки. Мокрый пар шинелей потных. Мгла. Медный Всадник опускает руки. Мойка лижет мертвые тела. Но ответ столетий несомненен, И исход сраженья предрешен. Ночь запомнит только имя «Ленин» И забудет прочее, как сон. Черпая бортами мрак, в века Тонет тень Скитальца-Моряка. |
