СМОЛЬНЫЙ Довольно! Довольно! Довольно Истошно кликушами выть! Весь твой я, клокочущий Смольный, С другими — постыдно мне быть. Пусть ветер холодный и резкий Ревет и не хочет стихать, Меня научил Достоевский Россию мою понимать. Не я ли стихами молился, Чтоб умер жестокий палач, И вот этот круг завершился, Россия, Россия, не плачь! Не я ль призывал эти бури, Не я ль ненавидел застой? Дождемся и блеска лазури Над скованной льдами Невой. Чтоб счастье стране улыбнулось, Она заслужила его. И чтобы в одно обернулось Твое и мое торжество. Довольно! Довольно! Довольно! Кликушам нет места в бою. Весь твой я, клокочущий Смольный, Всю жизнь я тебе отдаю! ‹Октябрь 1917 г. Петроград›
У КОЛЫБЕЛИ ОКТЯБРЯ Небо плыло тихо и спокойно. Падал снег, как сотни лет назад. Петербург, который Петр построил, Ныне назывался Петроград. Цифрою Семнадцать окрыленный, Вспоминаю с болью Пятый год. Город жил, как юноша влюбленный, Что невесту с нетерпеньем ждет. Было все торжественно и просто: И Нева, и мрамор, и гранит. Особняк у Троицкого моста До сих пор передо мной стоит. Ленина увидел я в апреле. Мог ли знать я в смене бурных дней, Что стою у самой колыбели Будущего Родины моей? ‹1963› ВСЕ ПОВТОРЯЕТСЯ Все повторяется на свете — Вагоны, облака, дымок. Я, трижды совершеннолетний, Дышу, как юноша, легко. Бурлит поток воспоминаний, И льются музыкою вновь Ручьи недопитых желаний, Без спроса проникая в кровь. В смятенье сам себе не верю, Что я по-прежнему пою. Должно быть, добрые деревья Мне свежесть отдали свою. Здесь нет вопросов и ответов, Все ясно, и понятно все. Пусть поезд вновь меня по свету, Как теплый дождик, пронесет. ‹1966› НАЕДИНЕ С ПРИРОДОЙ Наедине с природой, независимо От всех философических препон, Магический я слышу перезвон Высоких сосен и деревьев лиственных Я и природа. Никаких посредников! И хоть все горы на меня обрушь, Я не приму назойливых серебренников За то, чтобы покинуть эту глушь. Ослепшие становятся здесь зрячими, Оглохшие здесь обретают слух, Как будто мы впервые мыслить начали Вне тесных пут свиданий и разлук. ‹2 июня 1967 г.› * * * Я пью тебя, пленительная жизнь, Глазами, сердцем, вздохами и кожей. Казалось бы, что все — одно и то же, Как совершенно точный механизм. Но как мы ошибаемся, — о, боже! На самом деле все разнообразно И каждый день наполнен новизной. По-разному горят в ночи алмазы Бездонных звезд — зимою и весной. По-разному мы ощущаем лето И ненасытной осени настой. Мы знаем все вопросы и ответы, И все ж кричим мы времени: «Постой!» ‹12–14 мая 1972 г. Москва› ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ (1891–1938) АКТЕР И РАБОЧИЙ Здесь, на твердой площадке яхт-клуба, Где высокая мачта и спасательный круг, У южного моря, под сенью Юга Деревянный пахучий строился сруб! Это игра воздвигает здесь стены! Разве работать — не значит играть? По свежим доскам широкой сцены Какая радость впервые шагать! Актер — корабельщик на палубе мира! И дом актера стоит на волнах! Никогда, никогда не боялась лира Тяжелого молота в братских руках! Что сказал художник, сказал и работник «Воистину, правда у нас одна!» Единым духом жив и плотник, И поэт, вкусивший святого вина! А вам спасибо! И дни и ночи Мы строим вместе — и наш дом готов! Под маской суровости скрывает рабочий Высокую нежность грядущих веков! Веселые стружки пахнут морем, Корабль оснащен — в добрый путь! Плывите же вместе к грядущим зорям, Актер и рабочий, вам нельзя отдохнуть! ‹1920› * * * Мне Тифлис горбатый снится, Сазандарей стон звенит, На мосту народ толпится, Вся ковровая столица, А внизу Кура шумит. Над Курою есть духаны, Где вино и милый плов, И духанщик там румяный Подает гостям стаканы И служить тебе готов. Кахетинское густое Хорошо в подвале пить, — Там в прохладе, там в покое, Пейте вдоволь, пейте двое, Одному не надо пить! В самом маленьком духане Ты обманщика найдешь, Если спросишь «Телиани» — Поплывет Тифлис в тумане, Ты в бутылке поплывешь. Человек бывает старым, А барашек молодым, И под месяцем поджарым С розоватым винным паром Полетит шашлычный дым… |
