Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

‹1925›

* * *
Не говор московских просвирен,
Но сердцем старайся сберечь,
Как звездное небо России,
Обычную русскую речь.
Ее не захватишь в уставы —
Звенит, колобродит, поет
С частушкой у вербы кудрявой,
С тальянкой у Нарвских ворот.
Бегут перелеском проселки…
У волжских больших переправ
Поют на заре комсомолки
О девушках наших застав.
И светлое очарованье
Ты каждому сердцу даешь,
И что для тебя расстоянье —
Ты в мире как в песне живешь.
Ты рано меня приласкала,
Но крепче слова приторочь
Под режущим ветром Байкала,
В сырую балтийскую ночь!

‹1925›

* * *
Дай руку мне, пойдем со мною
В тот вьюжный край,
Он полонил мне сердце тишиною,
И снегом зим, и свистом птичьих стай.
Там горбоносых желтобровых птиц
Эвенк-охотник ждет, и на рассвете
Слепят огни бесчисленных зарниц,
И гнет пурга тяжелых кедров ветви.
Тайга бежит по белым склонам вдоль
Последних побережий,
Где по заливам высыхает соль
И где во мхах таится след медвежий.
Там сердца моего заветная отрада,
Край детских лет,
Родной страны холодная громада.
Я — твой поэт.

‹1935›

БЕЗЫМЯННАЯ СТРОКА
Примета времени живая —
Та задушевная строка,
Что и сейчас не остывает
И весь свой жар несет в века.
Каких страстей, каких предчувствий,
Каких надежд она полна!
Она с тобой в минуты грусти,
Она и в бой вести должна.
Ее услышишь ты однажды
И позабыть не сможешь ввек.
Ее в пути повторит каждый
Хороший сердцем человек.
Кто написал ее нежданно?
Чья вывела ее рука?
Не знаю… но и безымянной
Та задушевная строка
Живет в богатстве русской речи,
В певучем слове, и всегда
Твой озаряет путь далече,
Как путеводная звезда.

‹1955›

ЛЮБИМАЯ КНИГА
Как ржаную ковригу,
В свои руки беру
И держу эту книгу
На холодном ветру.
Сладко бродит в ней солод,
Теплый запах ржаной,
Стих по-прежнему молод,
Стих совсем молодой.
И звучит в нем дерзанье,
Разговор озорной,
В каждом слове — сказанье
О сторонке родной.
Жить тебе, жить не старясь,
Каждой строчкой своей,
Будешь вечно, как парус
На просторах морей,
Подымать за собою,
Как могучий прибой,
Вечно звать к не покою
На гряде огневой.

‹1957›

ПОКОЛЕНИЕ
Мы себя, пожалуй, не жалели,
Сил своих совсем не берегли…
Второпях свои мы песни спели,
А в чужих напевах не нашли
Силы той, что двигала громами,
Силы той, что управляла нами
В ежедневных будничных заботах
И в больших деяниях земных.
Мы на всех житейских поворотах
Верили лишь в правду дел своих…
Что сказать? Мы очень трудно жили,
Сил своих совсем не берегли,
Мы порой без спросу в дом входили,
Кой-где двери кулаком открыли,
Кой-где, может, невзначай прошли
Мимо счастья тихого и мимо
Ждавшей нас сердечной теплоты…
Но скажи, далекий правнук, ты:
Разве мы не правы, и неужто
Можно было по-другому жить
В наше время, время грозовое?
К берегам грядущего доплыть
Можно, лишь забывши о покое.
Молодость свою я славлю вновь,
Громкую, как выстрел, славлю дружбу
Чистую, как снег в горах, любовь!

‹1957›

МИХАИЛ СВЕТЛОВ

(1903–1964)

РАБФАКОВКЕ
Барабана тугой удар
Будит утренние туманы, —
Это скачет Жанна д’Арк
К осажденному Орлеану.
Двух бокалов влюбленный звон
Тушит музыка менуэта, —
Это празднует Трианон
День Марии-Антуанетты.
В двадцать пять небольших свечей
Электрическая лампадка, —
Ты склонилась, сестры родней,
Над исписанною тетрадкой…
Громкий колокол с гулом труб
Начинают «святое» дело:
Жанна д’Арк отдает костру
Молодое тугое тело.
Палача не охватит дрожь
(Кровь людей не меняет цвета), —
Гильотины веселый нож
Ищет шею Антуанетты.
Ночь за звезды ушла, а ты
Не устала, — под переплетом
Так покорно легли листы
Завоеванного зачета.
Ляг, укройся, и сон придет,
Не томися минуты лишней.
Видишь: звезды, сойдя с высот,
По домам разошлись неслышно.
Ветер форточку отворил,
Не задев остального зданья,
Он хотел разглядеть твои
Подошедшие воспоминанья.
Наши девушки, ремешком
Подпоясывая шинели,
С песней падали под ножом,
На высоких кострах горели.
Так же колокол ровно бил,
Затихая у барабана…
В каждом братстве больших могил
Похоронена наша Жанна.
Мягким голосом сон зовет.
Ты откликнулась, ты уснула.
Платье серенькое твое
Неподвижно на спинке стула.
113
{"b":"255208","o":1}