Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

‹1964›

* * *
Жизнь моя,
ты прошла, ты прошла,
ты была не пуста, не пошла.
И сейчас еще ты,
точно след,
след ракетно светящихся лет.
Но сейчас ты не путь,
а пунктир по дуге
скоростного пути.
Самолет улетел,
но светла в синеве
меловая петля,
Но она расплылась и плывет…
Вот и все,
что оставил полет.

‹1964›

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Я год простоял в грозе
расшатанный,
но не сломленный
Рубанок, сверло, резец —
поэзия,
ремесло мое!
Пила!
На твоей струне
заржавели все зазубрины,
бездействовал инструмент без мастера,
в ящик убранный.
Слова,
вы ушли в словарь,
на вас уже пыль трехслойная.
Рука еще так слаба —
поэзия,
ремесло мое!
Не выстроенный чертог
как лес,
разреженный рубкою,
желтеющий твой чертеж
забытою
свернут трубкою.
Как гвозди размеров всех,
рассыпаны
краесловия.
Но как же ты тянешь в цех —
поэзия,
ремесло мое!
К усталым тебя причли,
на койках
бока отлежаны,
но мысли уже пришли
с заказами
неотложными.
Хоть пенсию пенсией дай —
какая судьба
тебе с ней?
Нет, алчет душа труда
над будущей
Песнью Песней!
Не так уже ночь мутна.
Как было
всю жизнь условлено
буди меня в шесть утра, —
поэзия,
ремесло мое!

‹1972›

СЕРГЕЙ МАРКОВ

(Род. в 1906 г.)

ГОРЯЧИЙ ВЕТЕР
Горячий ветер, солью горя
Сегодня губы не вяжи!
На землю пляшущие зори
Бросают алые ножи.
О чем звенит камышный ворох,
Где, как скопившаяся боль,
Сочится в стынущих озерах
Слезами мраморная соль?
С чуть розоватой горькой пылью
Смешался огненный песок.
Я жар солончаковый вылью
В клокочущие русла строк.
И — разве может быть иначе? —
Так много ветра и огня, —
Песнь будет шумной и горячей,
Как ноздри рыжего коня.

‹1924›

ТЕМНЫЙ РУМЯНЕЦ
Я сел на коня и темную копоть
Костров азиатских с лица не смыл,
Впивался в сосны месяца коготь,
И теплый ветер на стремени стыл.
Я слышал гул веселых молений
В усталом шатре на белой горе.
Казалось, что конь мой, пеня колени,
Бредет по волнистой алой заре;
Так низко к земле закаты упали,
До серых каменьев, до лисьих нор.
На перекрестках меня встречали
Косматые люди зеленых гор.
«Он не заблудится в горных туманах!»
«Он в наших кострах душой закален!»
И радость гремела бубном шамана
На диких свадьбах горных племен.
На девичьих лицах лимонный глянец,
Запястий звон на смуглой руке.
Густой и теплый темный румянец
Крылом дрожал на моей щеке.
…Я бросил поводья в зеленой пене.
Вошел… Она играла кольцом
И, посмотрев на легкие тени,
Сказала: «Уйди, ты темен лицом!»
Меня боялись враги и звери.
Я меткость свою показать бы смог!
Но я лишь толкнул звенящие двери
Перешагнув через гулкий порог.

‹1927›

ЗЕМНЫЕ КОРНИ
Доброй прикинулась…
Положила
На сердце мое ладонь,
Захороводила, закружила,
Толкала, как сноп, в огонь.
Торжествовала и улыбалась,
Что я, сгорая, пою;
Будто осталась ей самая малость,
Чтоб душу сгубить мою.
Долгой разлукой ее испытуя,
Под шорох орлиных крыл,
В свинцовую гору близ Акатуя
Я душу свою зарыл.
Пришла и туда. И к земле припала
Одна в пустынном краю,
Рылась руками в щебне отвала,
Искала любовь мою.
Но не хватило яростной силы
Клад достать из земли;
Земные корни и рудные жилы
Душу мою оплели.

‹1956›

ШЕМАХАНСКАЯ ЦАРИЦА
1
В строгий вечер у дверей
Грудью трогала перила,
Провожала егерей,
Черный веер уронила.
Окна снежною слюдой
Затянуло на полгода.
Самый злой и молодой
Не вернулся из похода.
Так сказал седой усач…
Заскрипела половица.
Скомкав шаль, горюй и плачь
Шемаханская царица.
Ты прекрасна и легка
И повадкой и походкой
И, достойная пайка,
Ходишь в лавку за селедкой.
Плачешь, мертвого любя,
Бродишь тенью по светлице…
Видят всадники тебя
На махновской колеснице.
Бьет мальчишка в барабан,
Как свеча горит предместье.
Пулеметный шарабан
Да веселое бесчестье.
Ведь, беспутных сыновей
Обучая сквернословью,
Батька тешится твоей
Ненасытною любовью.
Ты ль со смехом у дверей
Грудью трогала перила,
Провожая егерей,
Черный веер уронила?
2
Но ударила гроза
По тебе прямой наводкой,
Шемаханская краса
За железною решеткой.
И шумит судебный зал,
Словно каменный колодец,
И не любит трибунал
Анархистских богородиц!
Высшей мерой бредит снег,
Дышат холодом перила,
…Про внезапный твой побег
Долго стража говорила.
3
Новый час в твоей судьбе,
В жизни — новые приметы.
И недаром о тебе
По утрам кричат газеты:
«Хорошо известно нам,
Что она в кафе «Манила»
Егерям и пластунам
О походе говорила.
Что она верна кресту,
Отомстит врагам сторицей.
Прозвана за красоту
Шемаханскою царицей».
4
Край чужой не по душе,
Снится ночью синий север,
Пусть японский атташе
Подает заветный веер.
Слушай льстивую хвалу.
И на сцене в час расплаты
В опереточном пылу
Пляшут дикие сарматы.
Твой поклонник — желтый бес
Для тебя не сыщет дара,
Опираясь на эфес,
В душной лавке антиквара.
И с подарком наконец
Он стоит перед дверями.
Сделан редкостный ларец
Хохломскими кустарями.
Рассмотри его одна.
Ведь рисунок — небылица:
У высокого окна
Стонет, плачет царь-девица.
Клонит ясное лицо,
Будто что промолвить хочет;
На узорное крыльцо
Вылетает пестрый кочет.
Ниже голову нагни —
И увидишь ты сквозь слезы
Половецкие огни
И рязанские березы.
Свет живого янтаря
Разливается рекою,
Лебединая заря
Проплывает над Окою.
5
Ты сейчас не рада дню,
Свету ласкового солнца,
Ты идешь на авеню,
Бросив хилого японца.
О тебе лишь говоря,
В голубой туман стаканов
Прячут губы егеря
Из славянских ресторанов.
Слышишь громкую молву?
«Наши руки не ослабли,
Для похода на Москву
Мы точили наши сабли.
Как отточены клинки —
Пусть враги узнают сами», —
Повторяют казаки —
Волки с синими глазами.
Но ответ им был таков:
«Вы отважны, вы спесивы,
Но без храбрых казаков
Я пойду в родные нивы».
6
Не видать путей и вех,
Ты сейчас одна с метелью,
На границе пахнет снег
Черным порохом и елью.
Ты сюда пришла сама
По своей и гордой воле,
Ледяные терема
Вырастают в белом поле.
Мчится снежная труха
В знак родимого привета,
Слушай пенье петуха
В самой лучшей части света!
Ты увидела вдали
Сквозь метель — огни и тени,
На краю родной земли
С плачем встала на колени…
7
Долго думал атташе
(Сосчитав чужие танки)
О загадочной душе
Этой сказочной славянки.
Где, какой нашла конец,
Уходя на синий север,
В заколдованный ларец
Положив свой черный веер?
143
{"b":"255208","o":1}