МУЗЕ Безумная муза, слепая во злобе, умерь свои стоны, утихни на милость! Мы скоро с тобою зашамкаем обе, вот нынче, и верно, я зуба лишилась. И вовсе не думай, что долг мой доставить тебя к небесам, где витает твой гений. Наш климат сырой высотой не исправить, там будет, пожалуй, еще холоднее. И что это вдруг от подружек веселых туда понесло тебя, душу-голубу? Неужто и впрямь в наших северных селах барашков кудрявых не хватит на шубу? Вдвоем, как за пазухой господа бога, две шустрых старухи, не нужные людям, давай-ка наварим душистого грога — и всех осмеем, и себя не забудем. ФЛЕЙТИСТКА Бедняга мой отец играл в оркестре, я рано флейту приняла в подарок, и блики чудные во мгле души воскресли, был нотный лист таинствен, сладок, ярок Смеялась флейта, жаловалась миру, а я играть должна была трактиру, где часто пил отец и день и ночь и пьяницам хвалил флейтистку-дочь. Отца вогнали в гроб трактир и пьянки, и стали ноты меркнуть и пылиться. Пошла учиться — барышни-мещанки сочли, что я — дурнушка и тупица. Весной ушла бродяжить, очень скоро меня до нитки обобрали воры: ни паспорта, ни денег, слезы, больно, — так нить судьбы запуталась невольно. Обидчики смеялись над слезами, был хлеб мой нищ, судьба невыносима. Но дух соединялся с небесами, когда ко рту я флейту подносила. В лучах вечерних день скользил к закату обидчики внимали музыканту, и только вдохновенья дуновенье касалось нот на краткое мгновенье. * * * Говори со мною тихо, слух становится острее. Говори со мною тихо, тихое пойму быстрее. Счастья голос и кручины я ловлю сквозь ветра волны. Только голос мертвечины глухотой встречаю полной. АГНИЯ БАРТО (Род. в 1906 г.) НАШ СОСЕД ИВАН ПЕТРОВИЧ Знают нашего соседа Все ребята со двора. Он им даже до обеда Говорит, что спать пора. Он на всех глядит сердито, Все не нравится ему: — Почему окно открыто? Мы в Москве, а не в Крыму! На минуту дверь откроешь — Говорит он, что сквозняк. Наш сосед Иван Петрович Видит все всегда не так. Нынче день такой хороший, Тучки в небе ни одной. Он ворчит: — Надень галоши, Будет дождик проливной! Я поправился за лето, Я прибавил пять кило. Я и сам заметил это — Бегать стало тяжело. — Ах ты, мишка косолапый, — Мне сказали мама с папой, — Ты прибавил целый пуд! — Нет, — сказал Иван Петрович Ваш ребенок слишком худ! Мы давно твердили маме: «Книжный шкап купить пора! На столах и под столами Книжек целая гора». У стены с диваном рядом Новый шкап стоит теперь. Нам его прислали на дом И с трудом втащили в дверь. Так обрадовался папа: — Стенки крепкие у шкапа, Он отделан под орех! Но пришел Иван Петрович — Как всегда, расстроил всех. Он сказал, что все не так: Что со шкапа слезет лак, Что совсем он не хорош, Что цена такому грош, Что пойдет он на дрова Через месяц или два! Есть щенок у нас в квартире, Спит он возле сундука. Нет, пожалуй, в целом мире Добродушнее щенка. Он не пьет еще из блюдца. В коридоре все смеются: Соску я ему несу. — Нет! — кричит Иван Петрович. — Цепь нужна такому псу! Но однажды все ребята Подошли к нему гурьбой, Подошли к нему ребята И спросили: — Что с тобой? Почему ты видишь тучи Даже в солнечные дни? Ты очки протри получше — Может, грязные они? Может, кто-нибудь назло Дал неверное стекло? — Прочь! — сказал Иван Петрович. Я сейчас вас проучу! Я, — сказал Иван Петрович, — Вижу то, что я хочу. Отошли подальше дети: — Ой, сосед какой чудак! Очень плохо жить на свете, Если видеть все не так. ‹1938›
СНЕГИРЬ На Арбате, в магазине, За окном устроен сад. Там летает голубь синий, Снегири в саду свистят. Я одну такую птицу За стеклом видал в окне, Я видал такую птицу, Что теперь не спится мне. Ярко-розовая грудка, Два блестящие крыла… Я не мог ни на минутку Оторваться от стекла. Из-за этой самой птицы Я ревел четыре дня. Думал, мама согласится — Будет птица у меня. Но у мамы есть привычка Отвечать всегда не то: Говорю я ей про птичку, А она мне про пальто. Что в карманах по дыре, Что дерусь я во дворе, Что поэтому я должен Позабыть о снегире. Я ходил за мамой следом, Поджидал ее в дверях, Я нарочно за обедом Говорил о снегирях. Было сухо, но галоши Я послушно надевал, До того я был хорошим — Сам себя не узнавал. Я почти не спорил с дедом, Не вертелся за обедом, Я «спасибо» говорил, Всех за все благодарил. Трудно было жить па свете, И, по правде говоря, Я терпел мученья эти Только ради снегиря. До чего же я старался! Я с девчонками не дрался. Как увижу я девчонку, Погрожу ей кулаком И скорей иду в сторонку. Будто я с ней незнаком. Мама очень удивилась: — Что с тобой, скажи на милость? Может, ты у нас больной — Ты не дрался в выходной! И ответил я с тоской: — Я теперь всегда такой. Добивался я упрямо, Повозился я не зря. — Чудеса, — сказала мама И купила снегиря. Я принес его домой. Наконец теперь он мой! Я кричал на всю квартиру: — У меня снегирь живой! Я им буду любоваться, Будет петь он на заре… Может, снова можно драться Завтра утром во дворе? |
