Я помню в Шполе уличку Лесную,
Запущенную, грязную, смешную,
Старушек, ковыляющих по ней,
И сверстников, оборванных парней,
И балагул, орущих по проселкам,
И летом пыль, и снег с морозом колким.
Четвертое июля. Синева.
Год восемнадцатый вступил в права,
С нуждой окопной, с подвигом военным.
Кто молод был, в быту обыкновенном,
Везде и всюду счастия искал —
Кто на земле, кто среди острых скал.
Я тоже молод был, и понял это,
И крепко зажимал подарки лета
В горячих лихорадочных руках.
Мой карандашик заработал быстро,
И вот не буквы — огненные искры
Рассыпались в тетради на листках.
Начало всех начал, большая дата!
Тех строчек нет, затеряны куда-то.
Но первенцев припомнил вдруг поэт, —
Наверно, потому, что были плохи.
И, загрустив о ранней той эпохе,
Он старше стал ра двадцать с лишним лет
Я вспомнил уличку Лесную в Шполе,
И щебет птиц, и канонаду в поле.
А нынче лишь пустыня предо мной.
Четвертое июля в дымном зное,
И солнца блеск, и небо — все иное,
Чем в юности, и я совсем иной.
Суха пустыня. Солнце жжет нещадно.
Бреду вперед, и тени нет прохладной.
Полдневный зной пронзает сотней жал.
И сгорблен я заботою тяжелой,
И помнится мне ветерок над Шполой,
Который в молодости освежал.