«Зачем
богоотступничество
мне
в вину вменяют и грозят расплатой,
когда на свете о моей вине
ты ведаешь один, мой бог распятый?
Расселин горных образ неземной,
поверженных во прахе — утешитель,
обиженных — укромная обитель,
страды великой незакатный зной. Ты —
свет во тьме, пролитый щедрой чашей
с небес на землю…
Там и здесь — един.
Ты —
верой обретенная крепчайшей
причина высочайшая причин.
От колыбели и до дней последних, —
и перейдя последнюю межу, —
я твоего завета исповедник,
всем существом тебе принадлежу.
Все, что во мне созрело, —
Слово, Дело, все, что зачахло,
каждое зерно тобой
неотвратимо и всецело
в меня однажды было внедрено.
Благодаря твоей всевышней власти
аз есмь не зверь…
Не зверь…
Но Человек…
В дороге долгой одолел напасти
и заблуждений горестных избег.
Учение твое — превыше правил…
Ты,
наставляя жить не по злобе,
спас от греха, на правый путь направил
небесным откровеньем:
«Бог в тебе…»
И если в чем-то я ошибся все же,
о прегрешеньях суетных моих
ты, вездесущий,
узнавал не позже,
всеведающий, ведал в тот же миг.
Не знаю, похулишь или похвалишь,
лишь твоему подсуден я суду,
судья всевышний мой, и от тебя лишь
великодушья и прощенья жду.
Мой разум и сознанье высшим даром
я почитал, не ведая вины,
ибо они из всех существ недаром
лишь человеку только и даны.
Ты поклоненья требовал слепого,
коленопреклоненья одного,
но только мысли, воплощенной в Слово
я поклонялся, веря в естество.
И если в замысле твоем высоком
я человеком был, и если ты
однажды взвесил совершенным оком
мои несовершенные черты, и если ты
печаль и радость — разом —
дал мне вкусить на праведном пути,
то я желал
раскрепощенный разум,
освобожденье мысли обрести.
Нежней молитвы и мощней хорала
вошло желанье это в бытие.
Избави бог, чтоб жизнь меня карала
за это вот желание мое!
Но если ты желанье это все же
сочтешь за грех, помыслив о плохом,
то где тогда, не ведаю, о боже,
граница меж грехом и не грехом?!
Не осуждай меня…
Из дальней дали,
недугами согбен, полуживой,
пришел к тебе, поникнув головой,
колени преклонив,
проситель твой
от имени желанья и печали.
Зачем богоотступничество мне в вину
вменяют и грозят расплатой,
когда на свете о моей вине
ты ведаешь один, мой бог распятый!»
