Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

‹1941›

ПРЕДЧУВСТВИЕ ВЕСНЫ
Видно, уж нам дорога такая —
Жить на земле от войны к войне.
Плещет речушка, у ног протекая,
Ласточки гнезда вьют на стене.
В золоте полдня сосен верхушки,
Солнца звенящего — край непочат.
А из-за леса тяжелые пушки,
Не уставая, кричат и кричат.
Кто запретит в этот полдень кричать им?
Что им до радостной боли зерна?
Им ведь не слышно, что вешним зачатьем
Каждая травка напряжена.
Пусть с тишиной наши судьбы в разладе,
Мы не хотим под ярмом одичать.
Ради цветенья и радости ради
Мы заставляем железо кричать.
Пусть наше время жестоко и дико, —
Вытерпи! Землю ногтями не рви.
Мы для детей из железного крика
Выплавим светлую песню любви.

‹Западный фронт, 1942›

ПОРА!
Сгущаются ночные тени.
Не сесть и не разжечь костра.
В душе обида поражений
Еще свежа, еще остра.
Мы слишком долго отступали
Сквозь этот черный, страшный год.
И кровь друзей, что в битвах пали,
Сердца стыдом и болью жжет.
Путем от Прута и от Буга
Нас на восток гнала гроза.
Ну как мы взглянем друг на друга?
Как глянем родине в глаза?
На всем пути дымятся хаты,
На всех полях войны печать.
Что ж мы молчим? Ведь мы солдаты.
Нам надо кровью отвечать.
Пора! Уже в донских станицах
Враги пытают нашу честь.
Ведь порох есть в пороховницах,
И ярость есть, и сила есть.
За то, что нам всего дороже,
За боль и горечь всех скорбей,
Рукой, не ведающей дрожи,
Ты малодушного убей.
Пора! Бестрепетно и смело
Пойдем вперед сквозь кровь и дым
И Ленина святое дело
На поруганье не дадим.

‹На Дону, 1942›

* * *
Видно, выписал писарь мне дальний билет,
Отправляя впервой на войну.
На четвертой войне, с восемнадцати лет,
Я солдатскую лямку тяну.
Череда лихолетий текла надо мной,
От полночных пожаров красна.
Не видал я, как юность прошла стороной,
Как легла на виски седина.
И от пуль невредим, и жарой не палим,
Прохожу я по кромке огня.
Видно, мать непомерным страданьем своим
Откупила у смерти меня.
Испытало нас время свинцом и огнем.
Стали нервы железу под стать.
Победим. И вернемся. И радость вернем.
И сумеем за все наверстать.
Неспроста к нам приходят неясные сны
Про счастливый и солнечный край.
После долгих ненастий недружной весны
Ждет и нас ослепительный май.

‹Под Ржевом, 1942›

УТРО В ОКОПЕ
Когда по окопам прошла перекличка,
Когда мы за чаем беседу вели,
Порхнула хохлатая серая птичка
Над кромкой ничьей, одичалой земли.
На ближней раките листву колыхнула,
И отзвуком прежних, спокойных времен
Над полем, оглохшим от грома и гула,
Рассыпался тихий, серебряный звон.
Просторно вдохнули солдатские груди
Весеннего воздуха влажную прель.
Сердцами и слухом окопные люди
Ловили нежданную, чистую трель.
И самый старейший из нашего круга
Сказал, завивая махорочный дым:
— Вот тоже, не бог весть какая пичуга,
А как заливается! Рада своим.

‹Москва, 1943›

УТРО ПОБЕДЫ
Где трава от росы и от крови сырая,
Где зрачки пулеметов свирепо глядят,
В полный рост, над окопом переднего края,
Поднялся победитель-солдат.
Сердце билось о ребра прерывисто, часто.
Тишина… Тишина… Не во сне — наяву.
И сказал пехотинец: — Отмаялись! Баста!
И приметил подснежник во рву.
И в душе, тосковавшей по свету и ласке,
Ожил радости прежний певучий поток.
И нагнулся солдат и к простреленной каске
Осторожно приладил цветок.
Снова ожили в памяти были живые —
Подмосковье в снегах и в огне Сталинград.
За четыре немыслимых года впервые,
Как ребенок, заплакал солдат.
Так стоял пехотинец, смеясь и рыдая,
Сапогом попирая колючий плетень.
За плечами пылала заря молодая,
Предвещая солнечный день.

‹1945›

ВОЗВЫСЬТЕ ГОЛОС, ЧЕСТНЫЕ ЛЮДИ!
Над лесом ранняя осень простерла
Крыло холодной зари.
Гнев огненным комом стоит у горла
И требует:
— Говори!
Приспело время, гневной и горькой.
Взять правде свои права.
В Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке
Пусть слышат эти слова.
Еще поля лежат в запустенье,
Не высохли слезы вдов,
А землю опять накрывают тени
Одетых в траур годов.
Словесный лом атлантических хартий
Гниет на дне сундука.
И снова жадно шарит по карте
В стальной перчатке рука.
С трибун лицемеры клянут захваты,
Сулят и мир и любовь.
Но после войны ушли в дипломаты
Начальники их штабов.
И возлюбили их генералы
В посольских дворцах уют.
Пейзажи Камчатки, Баку, Урала
Опять им спать не дают.
Запасы атомных бомб в избытке
Расставлены напоказ.
И головы подняли недобитки
Восточных и северных рас.
Все злее становятся и наглее
Писанья ученой тли,
Чьи предки замучили Галилея,
Джордано Бруно сожгли.
И ложь нависает смрадным туманом
У мира над головой.
И слышен все громче за океаном
Вчерашний берлинский вой.
С холопским усердием лжец ретивый
Анафеме предает
Тебя, героический, миролюбивый,
Родной советский народ.
Когда из пепла, руин и разора
Свой дом поднимаешь ты,
Тебя клеймит стоязыкая свора
Потоками клеветы.
И мы этот сдобренный словом божьим
Горячечный, злобный бред
Оставить на совести их не можем —
У них ведь совести нет,
И не на что ставить пробу и пломбы…
Они от своих щедрот
Пихают кукиш атомной бомбы
Голодной Европе в рот.
Бряцая оружием, сея страхи,
Грозя растоптать и сжечь,
Они под шумок сдирают рубахи
У ближних с костлявых плеч.
Шантаж называя долгом высоким,
Обман громоздя на обман,
Они выжимают последние соки
Из обескровленных стран.
Приятно щекочет их обонянье
Кровавый запах войны…
Но на крушенье их планы заранее
Историей обречены.
Недавней войны кровавая рана
Не даст нам беду проспать.
И в недрах земли не хватит урана,
Чтоб двинуть историю вспять.
Я вижу над их бесславным закатом
Свободных народов суд.
Ни доллар, ни ложь, ни разбуженный атом
От кары их не спасут.
Пока не взревели глотки орудий
И стены не пали ниц,
Возвысьте голос, честные люди,
Сорвите маски с убийц!
88
{"b":"255208","o":1}