МОЛИТВА Стою в немой тоске пред каменной твердыней. Несокрушим, как сталь, безжалостный гранит. Стеной грехов моих, безумья и гордыни Воздвигнут предо мной железный монолит. Где веры взять тепло и благодать молитвы? Как холод растопить росой горячих слез, Когда в душе лишь пыл неукротимой битвы, И ненависти яд, и ярости хаос? Открой, открой, молю, мне покаянья двери, Дай мне простить врагам, как Ты прощал долги, И чудо мне яви, чтоб я сказала: «Верю, Неверью моему, Спаситель, помоги!» О Боже, снизойди к рабе Твоей лукавой! Кровоточит душа, а сердце, словно лед… Мне застит солнца свет туман вражды кровавой И мрак, зловещий мрак со всех сторон ползет. Вот я в слезах, в тоске перед Твоей святыней, Но нет, несокрушим безжалостный гранит, Стена грехов моих, безумья и гордыни, Преграда тяжкая, железный монолит! НАТАЛИЯ РЕЗНИКОВА «Ржавчиной разъедена листва…» Ржавчиной разъедена листва, Рыже-красная легла трава. Пожелтевший плющ, как кружева, Обнял домик у сырого рва. В этом домике всегда темно — Зелень занавесила окно… У крыльца костры из георгин — Ярко-красные, один в один… По ночам грохочут поезда И отстукивают: «Да, да, да…» Говорят колеса: «Навсегда». Повторяют: «Вдаль… туда, туда…» А утрами — стаи журавлей Над верхушками высоких тополей. Это осень, это дым костров, Пахнущих и пряно, и остро, Это грусть о лете, о цветах, В Лету канувших минутах и часах. Это первые сединки в волосах, Паутинки клейкие в кустах. 1937 «Занесенная метелями…» Занесенная метелями, Снится мне страна моя… Небо над седыми елями Сеет снег, тоску тая. О, как больно мне, потерянной, Как до слез чего-то жаль!.. Там, в стране далекой северной Ослепительная даль. Посеребренный сединами, Там высокий дремлет лес, И, закованные льдинами, Реки спят синей небес. О, страна моя тревожная, Необъятность вся и ширь, Как надежда невозможная Манишь ты меня, Сибирь. «Мне тогда было девять лет…»
Мне тогда было девять лет, Я носила длинные косы, Ярко-красный набок берет. Целый день задавала вопросы: Почему у мамы глаза Зеленеют, когда смеются? Почему только летом гроза? Почему ивы плачут и гнутся? Слепо верила: принц живет За высоким лесом дремучим И, как вырасту, он найдет Замок роз — по шипам колючим. А пока — была влюблена В черноглазого мальчика — Борю… Как была хороша весна И как остро первое горе! Он со мною бывал жесток, Изводил и дразнил часами, Но порой приносил цветок И дарил — словно рыцарь даме. За цветок, за небрежный взор Полюбила его невольно И всегда люблю с этих пор Только тех, кто делает больно. 1938 «Я разучилась ревновать…» Я разучилась ревновать, Я больше не живу мечтами, Я бросила стихи читать И ждать чего-то вечерами… Да, можно безмятежно жить. Презрительно и молчаливо, — И только втайне нежной быть, И верность бережно хранить, И не искать любви счастливой! 1937 «Есть в музыке далекой в синий час…» Есть в музыке далекой в синий час Неповторимая, волнующая прелесть, И в переливах музыкальных фраз Вся сладость звонкого и теплого апреля. Есть сладость в боли и в разлуке, друг, Когда ты знаешь, что любовь сильнее И всех сомнений, и врагов вокруг, Сильнее даже нас самих — нежнее… И в этом мире страшном счастье есть, Бояться лишь страдания не надо. И помнить, что у каждого свой крест, Своя дорога вглубь земного сада… Отмеренные кем-то наши дни Полны тревоги, но в них привкус счастья. Во мраке ярче светятся огни, Нас согревая в холод и ненастье. «Пожелтела в саду трава…» Пожелтела в саду трава, Вечера над рекой тихи… Пересказаны все слова. Перечитаны все стихи… Это было уже не раз. Это будет опять, опять… Осень, свет твоих синих глаз И тоска, что нельзя понять, Для чего надо всем умирать? |
