ИЗДАЛЕКА Вот опять знакомая кабинка, Вниз ступеньки, весла и помост, Золотые по воде тропинки В синий край ведут воды и звезд, И вода певучая не молкнет, Все поет, поет о чем-то мне… И плывут оранжевые окна Маяка, как люки, в глубине. Волны все далекое уносят… Плыть бы, плыть и думать о своем, Знать, что близко на цветном откосе Ждет нас милый терпеливый дом. Там качает ветер занавески, И влетают в сумрак голубой Водяные шелковые всплески, Тонких склянок отдаленный бой. И, полна покоя и уюта, Примет нас в рассветной полумгле Комната, как тихая каюта На спокойном старом корабле. МЕЛЬНИЦА В ЛЕСУ Над старым омутом, на ветхих сваях, Как в сказке, мельница в глухом лесу; Вода дремотная поет, сверкает. И льется, льется по колесу. Луна в опаловом встает пожаре, А чащи сумрака полны. Какая сказочность, какие чары В пейзаже этом заключены? Вот так и чудится: на ветхий мостик Сойдет, зевая, седой колдун, И под рукой погнутся ветки, Вода качнется… и в глубину Луна уронит свой диск блестящий, Замрет все в сказочном полусне; И князь Серебряный из темной чащи Неслышно выедет на коне. Явь или сон? Тихо меркнут краски. И мостик стар, и вода темна… И дремлет мельница во мхах и сказках, И леса старого стоит стена. ТАЙГА Дикий край неоглядный Без пути и дороги, Где уходят в туманы Голубые отроги! Где в ложбинах зеленых Сон полдневный недвижен, И цветут анемоны У разрушенных хижин; Где колдуют напевы Перламутровых речек, Словно Божьи посевы — Огнецвет у крылечек. Вечера синеоки, Даль близка, как ограда, Слышны в пенье потоков Серебро и прохлада… И когда в поющий этот час Лес оденет алую корону, Я слежу, не опуская глаз, Силуэт идущего по склону. На одежде — листья и смола, На него медведь смотрел из чащи; Прятала угрюмая скала Ствол настороженный и грозящий; Под ногой качалась синева, — След таят коварные болота, — Выпрямляясь, шелестит трава: «Здесь пробрался очень смелый кто-то…» Он дойдет… В вечерней тишине Заскрипят замшелые ступени, И, усталый, подойдя ко мне, Голову уронит на колени. Это ты, шумящая тайга, Встречи миг, простой и благодатный, Охранив от смерти и врага, Отдаешь мне вечером обратно! ОСЕНЬ
Уж по утрам сквозь лед звенит вода, И звон ее последний и усталый… Ночами звезды — как осколки льда, И по степи гуляют часто палы: Бегут, бегут и кружатся огни, Путает птиц далекий дым пожаров… …Но хорошо в синеющие дни В цветном лесу дорогой ехать старой. Прощальной грустью воздух напоен, Здесь алый лист и красный цвет брусники, Не грея, солнце в этот легкий сон Роняет сверху трепетные блики. Деревья жжет невидимый огонь, И все вокруг так хрупко и тревожно, Так грез полно, что даже чуткий конь На лист сухой ступает осторожно. Таясь в корнях, родник еще поет — В последнем сне — о мире и забвеньи, И шепчут листья: «Все пройдет, пройдет, Так пей же чашу тихого терпенья. Мы даже боль былую не вернем!..» Дорога вниз… Пора коню на отдых. Над падью, опаленною огнем, Стоит спокойный горьковатый воздух. Хинган ПОЕЗДА В жизни всюду встречи и дороги, Всюду — путевые огоньки… Что-то мнится, как сигнал тревоги, Радости нежданной иль тоски. Вспыхнет небо звездными огнями, А луна над степью, как опал. Хорошо такими вечерами Выйти на темнеющий вокзал И стоять подолгу на перроне, Слушать, как рокочут провода, И следить, как в грохоте и звоне Пролетают мимо поезда. В дали… в неизвестность… к новым странам, К песням моря, к шуму городов, К золоту пустынь и к их обманам, К белым снам заснеженных хребтов, К островам, где женщины — сирены, К тишине задумчивых лагун, Где внимают мраморные стены Всплескам весел и звучанью струн. Божий мир далек и неизвестен… Поезда летят в ночную синь. Я одна… И нет ни слов, ни песен, Ни сирен, ни замков, ни пустынь. Хорошо и грустно на перроне — Жалуются миру провода… А вверху горит на звездном фоне Все приветней яркая звезда. |
