«Бегут сумасшедшие годы…» Бегут сумасшедшие годы, Звенит колокольчик-мечта, И юноша седобородый Вдруг видит, что жизнь прожита. Он может, коль хочет, смеяться, Он может поплакать в тиши, А годы без устали мчатся С остатками юной души. 1 июля 1929 «Я слушаю вьюг завыванье…» Я слушаю вьюг завыванье В пустынях отживших сердец, Я чувствую горечь сознанья, Что близок печальный конец. Но самое главное — это Бессилье понять, почему Душа человека от света Бежит в безысходную тьму. 4 сентября 1931 «Медлительно по азиатским долам…» Медлительно по азиатским долам Текла вперед истории река, Порой плескаясь гунном иль монголом. Забыты нами кочевые тропы; Наполненные ржанием века Заглушены шоферами Европы. Но нас ведет тропинкой прихотливой Судьбы неугомонная рука, Сменяются приливы и отливы. Для наших внуков не придет ли время, Когда они средь смут издалека Услышат вновь бряцающее стремя? 10 сентября 1932 В МАТРОССКОМ КАБАКЕ Когда на мир нисходит мрак, Неразрешимые вопросы, Люблю порой уйти в кабак, Где дико пьянствуют матросы. Там власть дает мне скверный ром Иной увидеть мир, нездешний, Над нашим безысходным злом Сияющий красою вешней. Кипенье скорби мировой, Звон золота, мольбу, рыданья Преображаю я в покой Вновь созданного мирозданья. И тот матрос, что здесь, как волк, Глядит кругом и ищет ссоры, Там в детской ясности умолк, Взглянув в надзвездные просторы. 28 декабря 1932 ПОЭЗИЯ Сей дар богов, сей пламень ледяной, Перегоревший в слово жар сердечный, Певучий ветер из страны иной Над нашей жизнью быстротечной. Мы слышим в нем и муки естества, И радость жизнетворческого пира, И падает багряная листва С садов священных на дороги мира. Но гордый ум, водитель жизни нашей, Оценщик благ на рынке городском, Глумится часто над волшебной чашей, Над бредовым ее вином. 1933 НА ПРОГУЛКЕ
Медлительно вечер навстречу ведет Прохожих и окон туманный черед. Был молод и ты, и вон та же звезда Сияла над миром вечерним тогда. Но жизнь отсмеялась, друзья отошли, Любовь догорела, и сердце в пыли… …………………………………………. Доходит до нас через тысячи лет Угасшей звезды отсветившийся свет. Так слышишь и ты из истлевших гробов Былого знакомый настойчивый зов. И юность ты вспомнишь, и скорбную мать, И книги, что ты собирался писать, И книги, что ты написал, рубежи, Которые ты проходил… Расскажи О правде прошедшего, но не тревожь, Могильщица-память, уснувшую ложь! 11 декабря 1928 — 9 марта 1933 «Немало в мире зеленеет…» Немало в мире зеленеет Неведомых материков, Немало в сердце цепенеет Невысказанных чувств и слов. Измученные нервным зноем Испепеляющих нас дней, Мы, может, так и не откроем Прохлады в глубине своей. 15 марта 1933 «Чудесный жезл коснется слова…» Чудесный жезл коснется слова, И, ритмами окрылена, Его житейская основа Иным значением полна. «Ночь, улица, фонарь, аптека» — Не проза, а язык скупой Тоски трагического века Пред наступавшею грозой. Трагизм судьбы давно нам ведом. Поэтому близка ты нам, Та песня, что когда-то дедам Пропел печальный Вальсингам. 1933 ВЕСНОЙ Опять в полях я, и душа нагая Меж небом и землей одна, одна… Весенний свет в пространства проливая, Сияет голубая вышина. Стоит повсюду тишина такая, Что в воздухе недвижимом слышна, Когда прореет ласточка, играя, Ее крыла звенящая струна. Прислушаешься к сердцу. Даже в нем Замолкли сожаленья о былом. Судьба изменчивая, но благая Ведет извилистым своим путем, И чувствуешь, что ближе с каждым днем К первоисточникам душа слепая. 17–18 марта 1933 Сунгари — Щуанченпу |
