НА ШАЛАНДЕ Гребни волн барашками курчавятся, Пена брызг алмазами горит, Сунгари, сердитая красавица, Изменила свой обычный вид. В знак тревоги ловко и уверенно Подняли на пристани шары, Жмутся лодки к берегу растерянно, Выходя поспешно из игры. На шаланде под квадратом паруса Мы плывем испуганно назад, И о мачту треплет ветер яростно Бахрому бесчисленных заплат. Мы плывем, то килем дно царапая, То волне взлетая на хребет. Чей-то пес, визжа, скребется лапами, Обнимает спутницу сосед. И багром скользя по борту узкому, Кормчий наш, китаец молодой. Напрягая бронзовые мускулы, Пассажиров брызгает водой. И я знаю — в час заката алого Это он вдоль нильского русла Плыл к той пальме, где под опахалами Клеопатра избранных ждала. КЕЛЬНЕРШЕ У ресторанной золоченой стойки, Где блещут вина в замкнутых рядах И бегают услужливые бойки, Стоите вы весь вечер на часах. Так детски чист ваш завитой затылок, И кожа рук прозрачна и нежна… На фоне рюмок, стопок и бутылок Так мило ваше личико, княжна. Играли вы когда-то на гитаре И пели песенки сантиментально в нос… Теперь вы кельнершей во второсортном баре И носите с закусками поднос. Вы улыбаетесь загадочно и гордо, Вы подаете деловито счет, И ждете к полночи «очередного лорда», И с третьим мужем начали развод. Глаза у вас по-прежнему лучисты, И белый фартучек такой же, как тогда, Когда влюблялись в вас толпою гимназисты В те незабвенные далекие года… Несутся пары в огненном фокстроте… За женскую судьбу на ком лежит вина? Вы пишете серьезно на блокноте Число глотков коктейлей и вина. Вы знаете шанхайской ночи пьяной Бессмысленный угар и дикий чад… Зовут шутя вас Девой Несмеяной И щедро доллара на чай дарят. И так же чист ваш завитой затылок, И кожа рук прозрачна и нежна… На фоне рюмок, стопок и бутылок Как мило ваше личико, княжна. ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ Пятнадцать лет средь экзотичных зданий В стране иероглифов, драконов и тревог Стоит, прошедших лет храня воспоминанье, В Шанхае Офицерское Собранье, Былой России скромный уголок. Тех лет, когда наш край в бесправьи не был сирым, Когда был жив наш Царь и цел наш Отчий Дом, Когда дух рыцарства и чести правил миром И Русский Офицер, гордясь своим мундиром, Гордился Родиной, Собраньем и Полком. Все, от полковника до юного корнета, От школьной твердо помнили скамьи, Что доблесть воина лучом любви согрета, И чтили высоко родной страны заветы В кругу военной сплоченной семьи. И были те года победоносно ярки… В Собраньи было все, что дорого сердцам, — Знамена, ордена и царские подарки… И в шумных праздниках со звоном братской чарки Тянулась молодежь к прадедовским орлам. Гремела музыка, лилось рекой веселье, Брал младший радостно со старшего пример, Роднил единый дух единой общей целью, И, как могучий клич, в час бранного похмелья Звучало слово — Русский Офицер! И вот пятнадцать лет средь горького изгнанья, Бессменным часовым, хранящим грез чертог, Нам светит Офицерское Собранье, Как лучших дней немое обещанье, Как возрожденья русского залог. И стойкие борцы, соратники былые, Находят в нем и ласку, и приют, Их жены, сыновья, друзья их и родные, Задорные юнцы и старики седые, На огонек живой доверчиво идут. И бережем, как встарь, от века и доныне, В Собраньи мы все то, что дорого сердцам, — Родного языка улыбку на чужбине, И гордый русский герб, и русские святыни, И верность Родине, преданьям и отцам! ВАЛЕРИЙ ПЕРЕЛЕШИН
«Живешь в глуши страны чернильной…» Валерий Перелешин.1983 г. Живешь в глуши страны чернильной, Записок, выписок из книг И дышишь летописью пыльной Забытых лавров и квадриг. Ты в этот мир бежишь от мира Суровых стихотворных нег, Так от прохладного зефира Подснежник кутается в снег — Чтоб вдруг из-под снегов латыни, Подтаивающих весной, Вдохнуть внезапно воздух синий, Веселый, легкий и сквозной. Чтоб после двух ночей бессонных Среди тысячелетних строк — Вдруг разглядеть вверху бездонный Сквозной и синий потолок… И грудь ты открываешь жадно Ритмическим ветрам родным, Ветрам веселым и отрадным, Парнасским бурям ледяным. И мнится: ямбом пятистопным Гремит военная труба, Анапестом нерасторопным Вдоль окон тащится арба… 20 мая 1935 |
