В ОЖЕРЕЛЬИ ОГНЕЙ В ожерельи янтарных огней Опоясана даль кругом, И покачивается над ней Рыжий месяц, будто гном. А залив — червонный поток С переливами синевы, Нас несет к огням катерок, В мире — кажется — я да Вы. И внизу машина стучит, И срывается соль в лицо, Это бухты ли Диомид Бриллиантовое кольцо? А налево — рубинов ряд, Это Русский ли остров там, А не вышивки ли горят По тяжелым синим тафтам? О, покоя хрустальнее нет… Я от счастья дышать не могу. — Это Вы ведь багульника цвет Прикололи мне к обшлагу. Ну а Вам круторогий гном Бросил блестки в прорези глаз. Я ведь друга почуял в нем! — Он мечтает тоже о Вас. Но и он не мог бы понять, Но и он удивлен бы был, Если б вдруг ему рассказать, Как я Вас люблю и любил. И медлительный ветерок Долетает мне до лица. Сделай так, сделай так, катерок, Чтоб пути — не бывало конца. БЕЖЕНЕЦ Какими словами скажу, Какой строкою поведаю. Что от стужи опять дрожу И опять семь дней не обедаю. Матерь Божья! Мне тридцать два… Двадцать лет перехожим каликою Я живу лишь едва-едва, Не живу, а жизнь свою мыкаю. И, занывши от старых ран, Я молю у Тебя пред иконами: «Даруй фанзу, курму и чифан В той стране, что хранима драконами». МИМО Спасение от смерти — лишь случайность Для тех, кто населяет землю. Словам «геройство» и «необычайность» Я с удивлением и тихой грустью внемлю. Слова теряют в жизни основанье Для тех, кто заглянул в миры, где только мысли… А будущее местопребыванье — Не меряю, Не числю… И вот поэтому писать стихи словами Мне с каждым днем все кажется нелепей. Ведь я иду от Вас, — хотя и с Вами, — К просторам неземным великолепий. ДВЕ ШИНЕЛИ Я тропкой кривою Ушел в три часа, Когда под луною Сияла роса. А были со мною Жестяный стакан, Да фляга с водою, Да старый наган. И вынес я тоже Свирепую злость Да вшитую в кожу Дубовую трость. И — меткою фронта Сквозь росы и пар — Махал с горизонта Крылатый пожар. Оттуда, где буро Темнели поля, — Навстречу фигура, Как будто бы — я. Такая же палка, Такой же и вид, Лишь сзади так жалко Котомка торчит. «Земляк! Ты отколе До зорьки поспел?» — В широкое поле Мой голос пропел. Как легонький ветер Звук в поле затих… Мне встречный ответил Два слова: «От них…» И, палкою тыкнув В поля, где был дым, Отрывисто крикнул: «Я — эвона — к ним!..» «Шагай!.. Еще рано… Часов, видно, пять…» (А пальцы — нагана Нашли рукоять.) И — каждая к цели Полями спеша, Две серых шинели Пошли, чуть дыша… Тропинкою длинной Шуршание ног. Чтоб выстрелить в спину, Сдержал меня Бог. Но злобу, как бремя, Тащил я в груди… …Проклятое время!.. …Проклятые дни! 1930 Харбин НИНА ЗАВАДСКАЯ
КАРТИНКА Занавеска надулась парусом Над широким большим окном. Словно вышиты пестрым гарусом Этот солнечный сад и дом. Падает солнце квадратами Из окошка на чистый пол, Легло золотыми заплатами На накрытый для чая стол. Колышутся кленов вершины, Их ветер качает слегка. Как будто из белой глины Сделаны облака. Апрель 1942 В ЦЕРКВИ Переплетов бархатных тусклый цвет, Блеск икон, от времени черных. На вытертый коврик падает свет Из высоких окон узорных… Тонких желтых свечей огни, Золотая от солнца лампада, И на левой стене в тени Мутнеет картина ада… Апрель 1942 |
