ИЗИДА ОРЛОВА ЛАЙФУ Красный отблеск слился с ночью голубой, Все окутав фантастичной пеленой… Мириады разноцветных фонарей Разметались ярким заревом огней. На цементовых панелях гул и крик, Змеезвездами летающий хаос, Едкий дым, гудки безумствующих рикш, И в глазах стеклянных блещущий наркоз. Монотонно плачет струнный тачинкин В чайном домике, стоящем на углу: И в фаянсовых посудах чай лянсин Носит грустный узкоглазый бой Лайфу. Желтоликое мерцанье возле кан, Тусклых лампочек на столиках резных, И агатовые трубки «за даян» Привлекают посетителей ночных. Скоро месяц, как, приехав из Чифу, Где растут индиго белые кусты, Курит опий узкоглазый бой Лайфу, В дымке серой расплавляя боль тоски… Отдаленно плачет струнный тачинкин… Перед ним в пожаре факельных лучей Разукрашенный цветами паланкин, В белых траурных одеждах ряд людей. Словно тень он видит образ дорогой, Фермуарами увитый бледный лоб, Красной шелковой обтянутый канфой С золотыми иероглифами гроб. И сиреневой фатою тонкий грим Лик покрыл, как погребальный алтабаз. И Лайфу, вдыхая жадно знойный дым, Видел солнце и цветы в последний раз.. СЛИЯНИЕ Если ты уподобишься птице, Пролетающей над океаном, Если яркой и нежной зарницей Загоришься над белым туманом, Если сердца звучащие токи В лепестках заструятся бегоний — Ты взойдешь в золотые потоки Круговых бесконечных гармоний. ИНКАРНАЦИЯ В царстве камней и металлов Был ты светлейшим алмазом, Солнце тебя проникало Своим лучезарным глазом. Жил на земле ты цветком — Ландышем хрупким и белым; После пришел мотыльком Порхающим и несмелым. В нерукотворных сферах, В гамме цветных композиций Был ты соколом серым — Тысячелетней птицей. Стал ты потом человеком, Гением низших творений: Этим коротким веком Кончится цикл воплощений. Дальше твой путь на планеты: Звезд золотых мириады Примут носителя Света, Сына предвечной Монады. INRI в уме озаренном Именем станет Христовым: Перед божественным троном Будешь ты ангелом новым. «От невзгод суеты и насилия…»
От невзгод суеты и насилия Я иду в бесконечность небес: В небесах серебристые лилии И мистический розовый крест. Весь мой путь аскетизм и терпение, А награда — твой хрупкий астрал И таинственный сон посвящения На вершинах сверкающих скал. По ступеням, судьбою начертанным, Я иду в бесконечность небес: В небесах ты, мне данный бессмертием, И над нами сияющий крест. АЛЕКСАНДРА ПАРКАУ ХАРБИНСКАЯ ВЕСНА Харбинская весна… Песочными смерчами Метет по улицам жестокий ураган, И солнце золотит бессильными лучами Взлетевшего шоссе коричневый туман. Несутся встречные прохожие, как пули, Одежды их чертят причудливый зигзаг, В хаосе мечутся извозчики и кули, И рвется в воздухе пятиполосный флаг. Харбинская… весна… Гудят автомобили, Кругом густая мгла, пирушка злобной тьмы, Китайцы все в очках от ветра и от пыли, Японцы с масками от гриппа и чумы. Очки чудовищны, и лица странно жутки, В смятенном городе зловещий маскарад. Ни снега талого, ни робкой незабудки. Ни звонких ручейков, ни вешних серенад. Харбинская весна… Протяжный вой тайфуна, Дыханье стиснуто удушливой волной, В зубах скрипит песок, и нервы, точно струны, Дуэт безумных дум с безумною весной. Где запах первых трав? Разбрызганные льдинки? Великопостных служб томящий душу звон? На вербах розовых прелестные пушинки? Базаров праздничных приветливый гомон? Харбинская весна… В разгуле общей пляски Кружится дико жизнь в бесправьи и чаду, Кружится прошлое, напев забытой сказки, Мучительный кошмар в горячечном бреду. А будущее? Смерть? Возмездие? Расплата? Печально бродит мысль на склонах прежних лет По всем родным местам, где я была когда-то, С любимыми людьми, которых больше нет… ВОСПОМИНАНИЕ Неширокая лента пляжа И широкий простор реки. Скоро ночь синей дремой ляжет В остывающие пески. И под шелест, под плеск и вздохи На скамеечке — я и он — Собираем святые крохи Позабытых давно времен. Точно надписи на могиле, Имена дорогих нам мест, Где мы порознь когда-то жили И поставили вместе крест. Запоздавших увозит катер, Полон тайны ночной Харбин, Тихо Сунгари волны катит В гаолянах чужих равнин. Ночь мечтой и загадкой манит… Это Сунгари или нет? Не другая ль река в тумане Нам струит серебристый свет? Не другие ль в сплошном сиянье Всплыли зеленью острова? Не тревожьте воспоминанья… Не услышит наш зов Нева… 1937 |
