Али наблюдал за Мунтадиром, который пытался угощать вином хихикающую служанку. Зейнаб разглядывала свои руки, покрытые свежими рисунками из хны.

– Стоит спросить у моей сестры, – сказал он сухо. – Она наверняка внимательно слушала объяснения астронома.

Нари засмеялась. Впервые за несколько дней он слышал ее смех, и этот звук сразу согрел ему сердце.

– Значит, твои брат с сестрой не разделяют увлечения человеческими науками? – спросила она.

– Просто человеческие науки не включают в себя возлежания двух избалованных… – Али замолчал, вспомнив истинную цель своей дружбы с Нари. Он пошел на попятную. – Хотя Мунтадир, безусловно, заслужил отдых. Он только что вернулся с охоты за ифритами.

Она пожала плечами:

– Ну да.

Судя по ее голосу, это не особенно впечатлило Нари, и Али метнул в Мунтадира недовольный взгляд, после чего присоединился к Нари у парапета. Он наблюдал за ней, когда она снова поднесла телескоп к глазу.

– Каково это, иметь брата, сестру? – спросила она.

Вопрос удивил его.

– Я младший ребенок, так что я даже не знаю, каково это не иметь их.

– Но вы все такие разные. Наверняка иногда тебе было с ними непросто.

– Пожалуй, что так.

Его брат не далее как этим утром вернулся в Дэвабад, и Али не мог выразить словами, какое он испытал облегчение, увидев его целым и невредимым.

– Я бы отдал жизнь за каждого из них, – сказал он тихо. – Не задумываясь.

Нари посмотрела на него, и он улыбнулся.

– Чтобы интереснее было ссориться.

Она не улыбнулась в ответ. Ее темные глаза были чем-то обеспокоены.

– Я что-то не так сказал?

– Нет, – вздохнула она. – Просто неделя была тяжелая… несколько недель подряд. – Она не сводила взгляда с далеких звезд. – Хорошо, наверное, иметь семью.

Тихая грусть в ее голосе угодила ему в самое сердце, и он не знал, ее ли тоска или отцовский приказ побудили его сказать следующее:

– Ты… могла бы, знаешь, – проговорил он сбивчиво. – Завести семью. Здесь. У нас.

Нари посмотрела на него, явно растерявшись.

– Прошу прощения, господа, – выглянула к ним с лестницы шафитка с широко распахнутыми глазами. – Меня послали забрать бану Нахиду.

– Что такое, Дунур? – спросила Нари у девушки, хотя ее взгляд, в котором промелькнуло что-то непонятное, был все еще прикован к Али.

Служанка сложила ладони и отвесила поклон.

– Извините, госпожа, я ничего не знаю. Только Низрин сказала, что это срочно.

– Ну естественно, – проворчала Нари с легкой тревогой в голосе.

Она вернула Али телескоп. Странное выражение скрылось под привычной непроницаемой маской.

– Спасибо за вечер, принц Ализейд.

– Нари…

Она натянуто улыбнулась ему.

– Иногда я говорю не подумав. – Она положила руку на сердце. – Мир твоему дому.

Она сухо попрощалась с его братом и сестрой и следом за Дунур спустилась по лестнице.

Как только Нари скрылась из поля зрения, Зейнаб откинула голову и театрально выдохнула.

– Теперь, когда этот псевдоинтеллектуальный семейный фарс закончен, я могу идти?

Али оскорбился.

– Что с вами не так? – спросил он. – Мало того что вы были грубы с нашей гостьей, вы еще и отказываетесь от возможности полюбоваться одним из прекраснейших творений Господа – от возможности, которая дарована только считаным единицам…

– Ох, успокойся. – Зейнаб зябко поежилась. – Здесь холодно.

– Холодно? Мы же джинны! Мы буквально созданы из огня.

– Все нормально, Зейнаб, – вмешался Мунтадир. – Иди. Я побуду с ним.

– Я очень ценю твою жертву, – отозвалась Зейнаб и любовно потрепала Мунтадира по щеке. – Постарайся не нарываться на неприятности, когда будешь сегодня отмечать свое возвращение. Если ты завтра опоздаешь ко двору, отец утопит тебя в бочке с вином.

Мунтадир драматически преувеличенным жестом прикоснулся к сердцу.

– Предупрежден и вооружен.

Зейнаб ушла. Покачав головой, Мунтадир встал и присоединился к брату у парапета.

– Вы с ней цапаетесь, как малые дети.

– Она так тщеславна и избалована.

– Да, а ты предвзят и несносен. – Его брат пожал плечами. – Слышал это от вас обоих уже не раз. – Он привалился к стене. – Но оставим. Что все это такое? – спросил он, махнув рукой на телескоп.

– Я же уже рассказывал… – Али подкрутил линзы телескопа, пытаясь добиться более четкой картинки. – Нужно зафиксировать положение, и потом…

– Ради бога, Зейди, я не про телескоп говорю. Я имею в виду эту бану Нахиду. Вы с чего это шепчетесь, как старые школьные подружки?

Али, удивленный вопросом, посмотрел на брата.

– Разве отец не сказал тебе?

– Он сказал, что ты шпионишь за ней и пытаешься склонить ее на нашу сторону.

Али нахмурился. Ему не нравилась такая безапеляционная формулировка. Мунтадир посмотрел на него понимающим взглядом.

– Но я же знаю тебя, Зейди. Тебе нравится эта девушка.

– И что с того?

Ему действительно нравилось проводить время с Нари – что он мог с этим поделать? Она обладала таким же живым умом и любознательностью, как и он, а ее жизнь среди людей делала ее интереснейшей собеседницей.

– Мое первое впечатление о ней оказалось ошибочным.

Его брат театрально ахнул.

– Тебя подменили на лицедея в мое отсутствие?

– В каком смысле?

Мунтадир подтянулся на руках и присел на край каменного парапета, отделяющего их от озера внизу.

– Ты подружился с Дэвой и признался, что был в чем-то не прав? – Мунтадир стукнул ногой по телескопу. – Дай-ка мне сюда эту штуку, хочу убедиться, что мир не перевернулся вверх дном.

– Не делай так, – сказал Али, быстро делая шаг назад с хрупким инструментом. – Я вовсе не так ужасен.

– Нет, просто ты очень доверчив, Зейди. Ты всегда таким был. – Его брат многозначительно на него посмотрел. – Особенно к тем, кто похож на людей.

Али поставил телескоп на штатив и переключил внимание на Мунтадира.

– Я полагаю, отец полностью пересказал тебе наш разговор?

– Он думал, что ты сбросишься со стены.

– Совру, если скажу, что такая мысль не приходила мне в голову. – Али содрогнулся, вспоминая сцену с отцом. – Он рассказал мне, что ты сделал, – тихо сказал он. – Сказал, что ты заступился за меня. Что это ты уговорил его дать мне второй шанс. – Он посмотрел на брата. – Если бы не тот наш с тобой разговор в склепе… – Али осекся. Он понимал, что сделал бы какую-нибудь глупость, если бы Мунтадир вовремя не остановил его. – Спасибо, ахи. Я серьезно. Если я могу хоть как-то тебе отплатить…

Мунтадир отмахнулся.

– Не надо благодарить меня, Зейди, – хмыкнул он. – Я знал, что ты не член «Танзима». Просто у тебя денег больше, чем ума, особенно в отношении шафитов. Дай угадаю: эти фанатики скормили тебе слезоточивую историю о голодающих сиротах?

Али поморщился, чувствуя, как его гложет былая верность Анасу.

– Вроде того.

Мунтадир посмеялся.

– А ты помнишь, как отдал дедушкино кольцо какой-то старухе, которая вечно отиралась у дворцовых ворот? Всевышний Боже, шафитские попрошайки тебя потом месяцами преследовали. – Он покачал головой, по-братски улыбаясь Али. – Ты тогда еще еле доставал мне до плеч. Я был уверен, что твоя мать утопит тебя в озере.

– Кажется, у меня до сих пор остались шрамы от той порки.

Мунтадир посерьезнел. В серых глазах появилось нечитаемое выражение.

– Тебе повезло, что ты любимчик.

– Чей любимчик? Мамин? – Али покачал головой. – Это вряд ли. Последние ее слова мне были о том, что я говорю на ее родном языке как дикарь – и это было несколько лет назад.

– Не матери, – возразил Мунтадир. – Отца.

– Отца? – Али засмеялся. – Ты перебрал лишнего, если тебе так кажется. Ты его эмир, его первенец. А я просто глупый младший сын, которому он не доверяет.

Мунтадир покачал головой.

– Вовсе нет… то есть да, не без этого, но еще ты благочестивый сабельщик-зульфикари, каким должен быть образцовый сын Гезири, не испорченный сладкими искушениями Дэвабада. – Он скривил губы в улыбке, но его глаза не улыбались. – Всевышний, да если бы я давал деньги «Танзиму», меня бы уже по уголькам выковыривали из дворцовых ковров.