Ализейд оскорбился.

– Пожалуй, мой народ не содержит сады в том безупречном состоянии, которое поддерживали твои предки. Мы считаем, что управление городом требует нашего внимания в большей степени, нежели агрокультура.

Нари уже начал утомлять этот королевский нытик.

– Значит, гостеприимные Гезири не убивают своих гостей, но позволяют себе угрожать им и оскорблять? – спросила она с нарочитой любезностью. – Как интересно.

– Я… – Ализейд растерялся. – Я прошу прощения, – промямлил он в итоге. – Это было бестактно. – Он уставился себе под ноги и жестом указал на тропинку: – Прошу, пожалуйста…

Нари улыбнулась с чувством, что ей удалось за себя постоять, и они продолжили путь. Тропинка привела к каменному мостику, низко нависшему над сверкающим каналом. Пока они шли по мосту, Нари выглянула вниз. Вода (Нари в жизни не видела воды столь прозрачной), журча, текла по гладким камням и блестящей гальке.

Вскоре они вышли к приземистому каменному строению, выраставшему над лианами и густо растущими деревьями. Дом был выкрашен в приятный синий цвет, а колонны вокруг дома – в вишневый. Из окон просачивался пар, а по периметру дом обнимал небольшой огородик с травами. Над кустиками склонились две юные девушки, пропалывая землю и наполняя плетеную корзинку нежными фиолетовыми лепестками.

Когда они подошли ближе, им навстречу вышла женщина уже в годах, с коричневой морщинистой кожей и карими глазами. По ее круглым ушам и до боли знакомому учащенному сердцебиению Нари догадалась, что перед ней шафитка. Седые волосы женщины были стянуты в простой пучок, а все ее туловище было замотано в какой-то хитрый предмет одежды.

– Мир твоему дому, сестра, – поздоровался Ализейд с поклонившейся ему женщиной, куда более приветливым тоном, чем разговаривал с Нари. – Гостья моего отца проделала долгий путь. Ты можешь позаботиться о ней?

Женщина с нескрываемым любопытством посмотрела на Нари.

– Почту за честь, принц.

Ализейд ненадолго встретился с Нари взглядом.

– Моя сестра, слава богу, составит тебе компанию.

Нари не поняла, шутит ли он, но Ализейд добавил:

– С ней приятнее общаться, чем со мной.

Не дав ей шанса ответить, он развернулся вокруг своей оси.

Да с ифритами приятнее общаться, чем с тобой. Аэшма хотя бы пытался добиться ее расположения. Нари проводила Ализейда взглядом, пока он не скрылся в том же направлении, откуда они пришли. Она чувствовала себя неспокойно, пока шафитка мягко не взяла ее под руку и не проводила в распаренную баню.

В считаные минуты дюжина девушек принялись ухаживать за ней. Служанками были шафитки самых разных национальностей. Они говорили на джиннском с примесями арабского и черкесского, гуджарати и суахили, а также на других языках, которым Нари не знала названия. Одни угощали ее чаем и шербетом, а другие распутывали ее лохматые пряди и протирали тело. Она не знала, кем они ее считают, и они отказывались спрашивать, но относились к ней как к принцессе.

«К такой жизни и привыкнуть недолго», – думала Нари позже, как ей казалось, много часов спустя, отмокая в теплой ванне, где вода была густой от ароматных масел, а пар пах цветами от розовых лепестков. Одна из девушек мыла ей голову, втирая пену в волосы, а другая массировала руки. Нари откинула голову и закрыла глаза.

Ее так разморило, что она даже не заметила повисшей в какой-то момент гробовой тишины, когда звонкий голос выдернул ее из полудремы.

– Вижу, ты уже освоилась.

Нари открыла глаза. На лавке напротив ванны сидела девушка, элегантно скрестив ноги под платьем, дороже которого Нари вряд ли что-то видела в своей жизни.

Она была так ослепительно, противоестественно хороша, что Нари моментально поняла, что в ее венах не течет ни капли человеческой крови. У нее была темная, гладкая кожа, пухлые губы, а волосы были аккуратно убраны под простую чалму цвета слоновой кости, украшенную одним-единственным сапфиром. Серо-золотыми глазами и вытянутыми чертами лица она так походила на младшего принца, что сомнений быть не могло: это была сестра Ализейда принцесса Зейнаб.

Нари скрестила руки и нырнула поглубже в мыльную пену, чувствуя неловкость от своей наготы и серости. Принцесса улыбнулась, явно радуясь ее дискомфорту, и окунула в ванну палец ноги. С ее щиколотки подмигивал бриллиантами золотой браслет.

– Ты всех здесь на уши поставила, – продолжала она. – Уже закатили пир на весь мир. Если прислушаешься, услышишь барабаны Великого храма. Все твое племя вышло на улицы праздновать.

– Я… извините… – выдавила из себя Нари, не понимая, что ей нужно говорить.

Принцесса грациозно встала, и Нари захотелось плакать от зависти. Ее платье спадало на пол идеальными волнами. Нари никогда не видела такой красоты. Бледно-розовая сеточка толщиной с паутинку с вытканным на ней нежным цветочным узором и расшитая жемчужным песком была накинута поверх темно-пурпурного платья. Можно было с уверенностью сказать, что это была работа не человеческих рук.

– Глупости, – успокоила Зейнаб. – Совершенно не за что извиняться. Ты гостья моего отца. Я рада, что ты всем довольна.

Она подозвала служанку с серебряным подносом и взяла с него белую конфету в пудре. Зейнаб положила сладость в рот, и ни крошки сахара не осталось на ее накрашенных губах. Она поглядела на служанку.

– Ты угостила бану Нахиду?

Девушка ахнула и уронила поднос. Тот с лязгом упал на пол, и сладости укатились в ароматную воду. Глаза у служанки стали огромными, как блюдца.

– Бану Нахида?

– Оказывается, да, – Зейнаб заговорщически улыбнулась Нари с озорным блеском в глазах. – Дочь самой Манижи, зачарованная под человеческий облик. Удивительно, не правда ли? – Она показала на поднос. – Поторопись с уборкой, девочка. Тебе еще свежую сплетню разносить. – Она снова повернулась к Нари и пожала плечами: – У нас никогда не случается ничего интересного.

Нари на мгновение лишилась дара речи от гнева, услышав, с какой умышленной небрежностью принцесса раскрыла ее настоящую личность.

Она меня проверяет. Нари взяла себя в руки и вспомнила Дарину версию ее происхождения. Я росла как простая служанка среди людей, меня спас Афшин и принес в магический мир, в котором я ничего не понимаю. Веди себя как эта девочка.

Нари выдавила робкую улыбку и подумала, что это была лишь первая из множества игр, которые ей предстоит сыграть во дворце.

– Не знаю, можно ли меня назвать интересной. – Она поглядела на Зейнаб с откровенным восторгом. – Я никогда раньше не встречалась с принцессой. Вы так красивы, госпожа.

Глаза Зейнаб довольно блеснули.

– Спасибо. Но прошу тебя, будем на «ты». И зови меня Зейнаб. Мы же станем с тобой подругами, не так ли?

Боже меня упаси от таких друзей.

– Разумеется, – согласилась она. – Тогда и ты зови меня Нари.

– Договорились, Нари, – улыбнулась Зейнаб и подозвала ее к себе. – Пойдем со мной! Ты, верно, умираешь с голоду. Я прикажу накрыть обед в саду.

Нари больше хотела пить, чем есть: банный жар до капли высушил всю влагу из ее кожи. Она посмотрела по сторонам, но ее многострадальную одежду куда-то унесли. Нари совсем не хотелось обнажаться еще больше перед нечеловечески красивой принцессой.

– Ну что ты, не стоит меня стесняться, – засмеялась Зейнаб, прочитав ее мысли.

К счастью в этот момент появилась очередная служанка и принесла шелковый халат небесно-голубого цвета. Нари завернулась в него и следом за Зейнаб вышла из бани. Они пошли по каменной дорожке сквозь заросли сада. Низкий ворот платья Зейнаб открывал ее стройную шею, и Нари машинально стала присматриваться к золотым застежкам на двух ее ожерельях. Они казались тонкими, хрупкими.

Прекрати, – одернула она себя.

– Ализейд переживает, что уже успел обидеть тебя, – сказала Зейнаб, проводив Нари в деревянную беседку, которая точно из-под земли вырастала на берегу прозрачного пруда. – Ты его извини. У него ужасная привычка говорить именно то, что у него на уме.