Манижа насторожилась.

– Прошу, обдумай как следует то, что собираешься сейчас сказать, дочь моя. У тебя не будет другого шанса.

Нари собралась с духом и потянулась к своей магии.

– Гасан не сломил меня. – «Хотя, очевидно, надломил тебя», – хотелось добавить ей. – Не сломишь и ты. Я никогда не сдамся тебе на милость. Я лучше умру, чем увижу тебя с печатью Сулеймана.

Лицо Манижи омрачилось неподдельной печалью.

– Силой духа ты пошла в своего отца, – тихо сказала она. – Он тоже погиб из-за этого. – Она повернулась к Даре: – Сейчас же сорви это кольцо с ее пальца.

Нари даже не успела отреагировать на слова о своем отце, как Дара поднялся на нетвердых ногах и сделал неуклюжий шаг вперед.

Она попятилась, быстро оценивая свои шансы. Кольцо с печатью и дворцовая магия по-прежнему были при ней, но Мишмиш был тяжело ранен, а кинжал пери оставался у Манижи. Будь она умнее, использовала бы дворцовую магию, чтобы убрать Дару с дороги, но глядя на то, как он усиленно пытается противостоять рабскому проклятию, даже сейчас, когда с его кожи уже сыпался пепел…

Ты прилетела сюда, чтобы убить его. Ты заключила сделку, чтобы убить его.

– Афшин… – предупредила Манижа, когда Дара закряхтел. – Я могу перефразировать желание так, чтобы ты отрубил ей руку целиком, если снять одно кольцо для тебя слишком проблематично.

Со стоном Дара бросился к ней. Нари призвала помощь дворцовой магии…

Запястье Дары насквозь пронзила стрела.

Дара ахнул, когда вслед за первой еще две стрелы поразили его в руку и в грудь, отбросив его назад.

– Ты ошиблась, мама, – сказала Нари. – Я здесь не одна.

Через садовую ограду перелетел Джамшид.

С огромным луком в руке, на полумертвом летучем симурге, ее брат являл собой пугающее зрелище, но Нари никогда еще не была так счастлива видеть его.

Она не стала терять ни секунды: воспользовавшись замешательством Манижи и Дары, она проскользнула мимо раненого Афшина и бросилась сквозь горящие деревья, к Мишмишу. Одно его крыло было изодрано в клочья, глубокий порез на боку обнажал кость. Нари прижала ладони к окровавленному меху, исцеляя его раны. Рваный порез исчез, крыло снова затянулось.

Джамшид приземлился, и смрад от полумертвого симурга ударил в нос.

– Нари! – Он спрыгнул с зачарованной жар-птицы и бросился к ней. – Ты в порядке?

Нари помахала рукой перед лицом, закашлявшись дымом.

– Ты как раз время.

Джамшид усмехнулся в ответ, со смесью страха и гордости на лице.

– Видишь, что происходит, когда прислушиваешься к своему чувству вины?

Нари залилась румянцем, но именно это и произошло.

Она не смогла бросить Джамшида после того, как он ответил ей ее же собственными словами. Она едва не улетела, но в конечном итоге не выдержала. Поэтому она вернулась туда, где опоила его, дождалась, пока яд выйдет из организма, а затем расплакалась и стала умолять его о прощении.

Джамшид был в бешенстве, он закономерно чувствовал себя обманутым и оскорбленным.

Но все же помог Нари в ее замысле.

Так они здесь и оказались. Нари схватила его за плечо:

– Ты смог найти…

Она захлопнула рот. На нее снова надвигался Дара.

Джамшид завел Нари себе за спину и выхватил меч.

– Ни шагу дальше, Афшин!

– У него нет выбора! – поспешила объяснить Нари. – Манижа поработила его.

– Она преувеличивает.

К ним вышла их мать.

– Дара, назад! – бросила ему Манижа, и Дара, покачнувшись, отступил.

Стрелы Джамшида все еще торчали у него из спины, и он напоминал марионетку с перерезанными нитками.

Но женщина, дергающая за эти нитки, смотрела только на одного из присутствующих.

– Это правда ты? – прошептала Манижа, и в ее голосе звучала надежда. – Джамшид.

Джамшид смотрел на мать открытым, ранимым взглядом, словно надеясь на чудо.

– Да, – хрипло ответил он.

Манижа подошла ближе, разглядывая его так, как будто утоляла жажду. В ее глазах промелькнула тоска длиною в жизнь, волна сожаления, которую даже их мать, обычно такая холодная, не могла скрыть.

– Ты столько времени провел в их плену… с тобой все в порядке? Как они с тобой обращались?

– Я… я в порядке, – пробормотал Джамшид, заикаясь. – Но мой отец… – добавил он траурным голосом. – Правда ли то, что сказал твой посланец?

– Да, – прошелестела в ответ Манижа. – У меня нет слов, чтобы выразить, как мне жаль, дитя мое. Я хотела, чтобы ты был здесь, когда мы предавали его огню, но не решилась откладывать переход его души. – Она кивнула на его меч, который Джамшид так и не опустил: – Ты можешь убрать это. Я не собираюсь причинять тебе боль. Я никогда не причиню тебе боль.

Нари открыла было рот, чтобы ответить ей, не особенно стесняясь в выражениях, но Джамшид опередил ее.

– Но ты причинила мне боль, – задушенно выпалил он. Как будто что-то надломилось внутри ее брата, и из него полились слова и эмоции, которые он долгое время сдерживал под замком. – Ты бросила меня. Забрала мою магию – магию, которая могла исцелить меня, когда я потерял способность ходить. Ты, отец… вы все мне лгали. Вся моя жизнь – ложь.

– У меня не было выбора. – Манижа придвинулась ближе с таким видом, словно ей больше всего на свете хотелось прикоснуться к нему. – Я знала, что в Зариаспе ты будешь свободен и счастлив так, как никогда не был бы в Дэвабаде, запертый в клетку в роли моего сына.

Джамшида трясло.

– Я тебе не верю, – но меч он все-таки немного опустил.

– Понимаю. И мне жаль. – Манижа глубоко вздохнула. – Могу себе представить, сколько у тебя вопросов. Как вы оба, должно быть, рассержены и напуганы, – добавила она, бросая взгляд и на Нари. – Я даже пойму, если ты меня ненавидишь. Но я обещаю, что со временем все объясню. Мы снова вместе, и это единственное, что имеет значение.

Нари видела, как страдальчески исказилось лицо Джамшида. Гнев сменился раскаянием.

– Не единственное, – прошептал он. – Мне очень жаль. Но Нари не просто так явилась сюда первой.

Земля задрожала.

Вначале под ногами прошла еле заметная вибрация, легкий трепет. Но затем последовал второй толчок, от которого осыпались дождем тлеющие листья с горящих ветвей у них над головами. Должно быть, недавно лил дождь, потому что весь сад был испещрен лужами. По ближайшей из них стали расходиться круги. Вода вздымалась и опадала, как будто в луже орудовали огромным вантузом.

Джамшид судорожно втянул воздух, с каждой секундой принимая все более виноватый вид.

– Отвечая на твой вопрос, Нари… да. Я нашел их.

Ласковое выражение сошло с лица Манижи в мгновение ока.

– Кого нашел? Кого? – спросила она снова, когда сын не ответил.

– Бану Манижа!

По тропинке к ним мчался сильно запыхавшийся разведчик. Он замер как вкопанный, безумными глазами уставившись на Мишмиша и двух молодых Нахидов. Но даже появление шеду и потерянных детей Манижи не остановило его предостережения.

– С озером что-то не так, – выпалил он. – Откуда ни возьмись… появился этот туман. Волны поднялись выше стен…

Сердце Нари переполнилось надеждой, так, что у нее перехватило дыхание.

От Манижи это явно не укрылось, и она оскорбленно прищурилась, поглядывая на своих детей.

– На крышу дворца, Афшин, – приказала она. – Живо.

Внезапный взрыв магии оставил после себя запах гниющих кишок, а сад под ними стал быстро подниматься в воздух, будто кто-то вырезал и вынул из него кусок дерна. Джамшид схватил Нари за руку, чтобы не дать ей упасть. Его симург не смог удержаться и кубарем свалился под град камней в узловатые корневища, но Мишмиш взлетел вместе с ними, хлопая крыльями и не отставая, пока они не опустились на вершину зиккурата.

Небо тускнело, туман высоченной стеной поднимался от озера, закрывая солнце. Нари бросилась к парапету, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле.

«Пожалуйста, – взмолилась она. – Пусть все получится».