– Врете. Вы уже пытались причинить мне вред, когда оставили меня умирать на утесе. И это даже не в первый раз. Вы натравили на нас с Дарой птицу рух!

– Рух после продолжительных дискуссий был отправлен в погоню за Афшином, – поправила жемчужная пери с налетом снисходительного раздражения в голосе. – Но это дикие птицы – кто может предугадать, что случится, когда они голодны?

Ярость снова вскипела в Нари.

– То есть выслать нам навстречу голодного хищника размером с дом вы могли себе позволить, в то время как Хайзур за то, что спас нам жизнь, был наказан смертью?

– Да, – подтвердили пери, осторожно глядя на Нари. – В течение многих лет ходили слухи и предостережения о дэве, который нарушит равновесие между стихиями. Наш народ держал совет, но Хайзур предал его, когда спас Афшина в первый раз. Он был предупрежден. Он знал о последствиях.

– Она слишком молода, – сказал сапфировый пери. – В ней слишком много злобы.

– Зейди аль-Кахтани был немногим старше, когда его народ овладел их оружием, – заметил рубиновый пери.

– И Зейди отнял столько же жизней, сколько и спас, – парировал другой пери. – Тогда мы и решили, что смертные не обладают достаточной мудростью, чтобы принимать наши советы.

Зейди аль-Кахтани.

– Стойте… – Нари переводила взгляд с одного спорящего пери на другого. – Пери подарили Гезири их зульфикары?

– Косвенно, – быстро ответил сапфировый пери. – Где-то дороги пересеклись, что-то осталось незавершенным. Окончательные штрихи принадлежали уже не нам.

– Значит, пери все-таки вмешиваются. Но только тогда, когда вам это удобно.

– Мы не вмешиваемся, – возражал рубиновый пери. – Мы желаем предотвратить худшее, мы прислушиваемся к предостережениям небес, когда их законы вот-вот будут нарушены.

– Вы вмешиваетесь, – повторила Нари настойчиво.

Спорить с пери, находясь в их обители и не зная пути назад, было, вероятно, не самым мудрым решением, но она устала от того, что ею помыкают и врут создания, которые считают себя выше ее. По крайней мере, Гасан не лицемерил – такие передергивания правды, как будто это Нари здесь вела себя неразумно, казались почему-то еще хуже.

Жемчужная пери улыбнулась, с хитринкой в тонкой линии рта.

– Говоришь, как Анахид.

– Я так понимаю, она тоже удостоилась этих ваших «советов»?

– Ты носишь его на своем пальце. – Пери потянулась, как будто хотела взять Нари за руку, но та отпрянула. – Но магия печати не завязалась на тебе – и не завяжется, даже если ты вернешь кольцо обратно в Дэвабад. Анахид была дэвой, что странствовала по пескам в течение тысячелетий и была спутницей пророка. Она отдала жизнь и сердце за свой город. Это не то заклинание, которое можно исправить, не совершив равноценный обмен.

Равноценный обмен. Нари уловила скрытый смысл, заложенный в его вежливых словах.

– Вы сказали, что у вас есть ко мне предложение. Так почему бы не сказать обо всем прямо? Если вы вообще способны на это.

Ответил снова рубиновый пери, складывая руки вместе:

– Существуют определенные законы творения. Равновесия – равновесия, которое приносит пользу всем нам, пери и дэву, мариду и человеку. И эти законы были нарушены, извращены и попраны, снова и снова, одним из твоих сородичей.

Нари вникла в его слова.

– Вы говорите о Маниже. Но вы немного опоздали с возмущениями. Она уже убила тысячи джиннов, когда напала на Дэвабад.

– Междоусобные распри вашего народа нас не касаются, – ответил пери, недовольный тем, что его перебили. – То, как дэвы поступают друг с другом – их дело, пока это не заражает тех, чья кровь течет в других стихиях. Пока это не угрожает равновесию.

– Пока не заражает… – повторила Нари, ужаснувшись выбранному слову. – Так вот в чем дело? Манижа набрала достаточно силы, чтобы вы почувствовали угрозу, и теперь хотите поручить очередной дэве столь неприятную задачу и избавиться от нее? Получу ли я зульфикары, как Зейди? Или новое кольцо? Или, может, еще дюжину бессмысленных загадок, над которыми мне придется ломать голову самостоятельно?

– Равновесие нарушает не Манижа. Это ее слуга.

У Нари упало сердце. Ее слуга.

– Дара, – пробормотала она. – Вы просите меня избавиться от… убить Дару?

– Нет, – не согласилась жемчужная пери. – Мы не просим об этом. Мы бы никогда не могли обратиться к тебе с такой просьбой. Мы лишь сообщаем тебе цену возвращения в твой мир магии и предлагаем способ, который как-то облегчит эту ношу.

– Но ведь это Манижа виновата!

– Манижа – чистокровная смертная дэва. Наделенная чрезвычайной силой, да. Но все еще ниже нас. Если бы мы оказались причастны к предложению ее смерти… – Рубиновый пери указала на кружившие над головой стаи. – Мы сошлись на том, что риск слишком велик. Но ее… творение… – добавил он с отвращением, – совсем другое дело. Он – монстр, чудовище, слепленное из магии крови, убийства и долга маридов. Его устранение было сочтено допустимым.

Каждое осторожно сказанное слово вызывало в Нари волну протеста. Именно это им было нужно, именно это они с Джамшидом искали в фамильных текстах. Но мысль о том, что пери, эти самодовольные и убежденные в собственном превосходстве создания, так хладнокровно обсуждают убийство низших смертных – обсуждают их «допустимость», – наполняла ее отвращением.

– Тогда сами и убивайте, – ответила Нари. – Вы же такие важные и могущественные, неужели вам не под силу от кого-то избавиться?

– Не под силу, – ответил сапфировый пери. Из всех троих этот старец казался самым мягким, и слова его были произнесены так, словно он надеялся на ее понимание. – Это против нашей природы.

– К тому же он в Дэвабаде, – пояснила жемчужная пери. – Мы не можем войти в город. Мы уже пытались. Теперь, когда завеса упала, мы можем заглянуть за нее. Но все еще не можем войти.

– И вы хотите, чтобы это сделала я. – Нари сжала руки в кулаки. – Вы могли бы обратиться к любому дэву. К любому джинну. Почему именно я?

Рубиновый пери взмахнул в воздухе рукой, словно более увлеченный снежинками, кружащимися на ветру, чем разговором об убийстве, которое они просили ее совершить.

– По многим причинам. Ты можешь войти в город и приблизиться к нему. Тебе нужен акт, который завяжет печать в твоем сердце. Также есть мнение, что твоя человеческая кровь добавит дополнительный слой защиты, который отдалит нас от ситуации: для шафита убить Бича… это было бы справедливое возмездие.

– Не будем делать вид, что вас заботит справедливость, когда речь заходит о «междоусобных распрях моего народа», – парировала Нари, повторяя прежние слова пери. – И потом, я не могу его убить. Зря вы столько времени шпионили за мной, если так и не поняли этого. Я не воин.

– О нет, – возразил сапфировый пери. – В единственной войне, которая имеет значение, ты самый настоящий воин.

– К тому же ты будешь под защитой, – жемчужная пери указала на шеду. – Мы забрали шеду у твоей семьи, когда они сошли с праведного пути, но позволим им снова служить тебе.

– И вот еще. – Рубиновый пери как будто схватил пригоршню воздуха, и снег со льдом в его руке спрессовались, образуя яркий клинок, мерцающий, как летучая ртуть. – Это оружие, которое пронзит любое сердце, бьющееся огнем. – Он бросил клинок на землю к ее ногам. Рукоять ослепительно сверкала даже в потускневшем от снега небе.

Она вспомнила слова Дары: «Я – оружие Нахид, ни больше, ни меньше».

– Ты была бы великолепна, – прошептал сапфировый пери. – Дочь Анахид с печатью Сулеймана и оружием небес, влетающая в Дэвабад на спине шеду. Твой народ последует за тобой на край света. Сколько бы в тебе ни текло человеческой крови. Каких бы революционных планов ты ни строила. Ты можешь изменить свой мир.

Нари стиснула кулаки, изо всех сил стараясь не показывать свою реакцию на их продуманное предложение. Пери действительно ее подслушивали. Они знали ее мечты, ее страхи.