Оказалось, все даже хуже. Приехал Гасан.

Конечно, король был не один. Со спины его сопровождали каид и отряд Королевской гвардии, все как на подбор вооруженные до зубов. Там же ехали Мунтадир и Каве. От одного вида старшего визиря у Нари закипела кровь. Если Каве приложил руку к набегу, окончившемуся такой ужасной расправой, он за все заплатит. Нари позаботится об этом. Но ей нужно быть осторожной – она не собиралась разбрасываться бездоказательными обвинениями, чем грешил Али, чтобы не давать им шанса использовать это против нее.

Она приосанилась.

– Субха, твоя семья в больнице?

Шафитка кивнула.

– И Разу вместе с ними.

– Хорошо. – Нари вытерла руки о халат. – Может, составишь им компанию? Лучше тебе пока не привлекать к себе внимание короля.

Субха засомневалась.

– А ты?

– Мне нужно поставить кое-кого на место.

Но Гасан даже не взглянул в ее сторону, когда Нари вынырнула из шатра и двинулась на него. Он спешился и зашагал по окровавленным булыжникам прямо к сыну, как будто на улице, кроме них, никого не было.

Али заметил отца на полсекунды позже, чем следовало. Он работал не покладая рук, с тех пор, как они прибыли, и теперь был покрыт слоем крови и пыли. Он делал все, о чем шафиты просили его: убирал мусор, чинил шатры, разносил покрывала.

Он поднял руки.

– Аба…

Гасан наотмашь ударил его по лицу металлической рукоятью ханджара.

Звонкий удар эхом разнесся по улице, и в лагере воцарилась тишина. Нари услышала, как он ахнул. Тогда его отец ударил снова. Али отшатнулся, кровь потекла по его лицу.

– На колени, – рявкнул Гасан, а когда тот не повиновался сразу, с силой толкнул Али на землю.

Король вынул из ножен зульфикар.

Испугавшись, Нари бросилась к ним, но Мунтадир оказался быстрее. Он выскочил из седла и шагнул вперед.

– Аба, постой…

– Сделай это, – голос Али, искаженный болью, заставил замолчать его брата. Али сплюнул кровь и посмотрел на отца горящими глазами. – Покончим с этим цирком, – произнес он, задохнувшись на последнем слове. – Просто сделай это!

Рука Гасана все еще покоилась на зульфикаре.

– Ты ослушался меня, – сказал он. – Я же говорил, что разберусь со всем сам. Как ты посмел прийти сюда? Как ты посмел рисковать женой своего брата?

– Потому что ты не разбираешься с проблемой – ты позволяешь умирать другим! Чтобы все племена тратили все свое время и силы на борьбу друг с другом, чтобы не осталось возможности противостоять тебе!

Обвинение повисло в воздухе, как зажженная спичка. Люди в шоке смотрели на Кахтани.

Гасану потребовалось все его самообладание, чтобы опустить зульфикар. Он повернулся спиной к сыну и подал знак Королевской гвардии. – Отведите принца Ализейда в темницу. Может, поспит несколько месяцев рядом с трупами тех, кто посмел мне перечить, и наконец научится держать язык за зубами. А потом снесем все, что осталось от лагеря.

Нари перегородила ему путь.

– Ни за что.

Гасан бросил на нее раздраженный взгляд.

– Отойди, бану Нари, – сказал он снисходительно. – Я сейчас не в настроении выслушивать твои самодовольные речи. Пусть твой муж решит, какого наказания ты заслуживаешь.

Нельзя было этого говорить.

Земля под ее ногами сердито вздрогнула. Кто-то вскрикнул от неожиданности, когда лошади задергались и повставали на дыбы. Грязная и уставшая, Нари не замечала, что происходило вокруг. Энергия потрескивала в ее конечностях, город зло пульсировал в ее крови. Она пришла в эту больницу, восстановленную на костях ее убитых предков, не для того, чтобы ее ни во что не ставили. Она публично нарушила глубоко укоренившийся устой своего народа не для того, чтобы ей сказали отойти в сторонку.

– Нет, – заявила она твердо. – Вы не разрушите это место. Никто не тронет мою больницу, и никто не уведет моего партнера гнить в подземелье.

Гасан посмотрел на нее потрясенно, а потом его лицо приняло то самое выражение, от которого ее кровь всегда стыла в жилах.

– Прошу прощения?

Позади прокатился шепот, и вперед вышел Каве. У него был возмущенный вид.

– Скажи, что это неправда, – взмолился он. – Говорят, ты своими руками исцелила шафитов. Скажи, что это ложь.

– Я вылечила около пятидесяти, – холодно поправила она, и, прежде чем он успел ответить, Нари подняла скальпель и сделала глубокий надрез на ладони.

Всего три капли успели упасть в пыль, когда рана затянулась.

– Однако, как ни странно, Создатель не счел нужным забрать мои способности.

Каве выглядел испуганным.

– Но тогда, в храме, ты обещала…

– Такие обещания ничего не значат, когда на кону стоят жизни. Мое племя совершило гнусное преступление, причины которого мы с вами обязательно обсудим. Сейчас я сделала все, что могла, чтобы исправить это. – Она с отвращением покачала головой. – Ты это понимаешь? Произошла трагедия, которой вы позволили выйти из-под контроля. Какие-то преступники нападают на невинную пару, и значит, можно проливать кровь? Так вот кто мы такие? – Она бросила на Гасана вызывающий взгляд, но тщательно подбирала следующие слова. – Что случилось с королем, который хотел преодолеть это вместе с нами?

Это был и вызов и возможность, и Нари только молилась, чтобы они ухватились за последнее. Она не могла прочесть выражение лица Каве и вдруг усомнилась, знала ли она о нем хоть что-нибудь.

Но Гасан… он смотрел на нее с неприкрытым оценивающим выражением. Как будто он видел ее впервые.

Нари встретилась с ним взглядом.

– Я всегда была справедлива по отношению к вам, король, – сказала она, понизив голос. – Я отреклась от своего Афшина. Я вышла замуж за вашего сына. Я склоняю пред вами голову, когда вы восседаете на троне в виде наших шеду. Но если вы попытаетесь отнять у меня больницу, я уничтожу и этот город, и твою семью.

Гасан прищурился и подошел ближе. Потребовалось огромное мужество, чтобы не отступить.

– Ты не настолько глупа, чтобы угрожать мне, – сказал он достаточно тихо, чтобы слышала только она. – Я могу здесь и сейчас изобличить тебя как шафитку.

Нари не опустила глаз. А потом скрепя сердце она решила, что больше не поведется на его блеф. Нари умела читать лица, даже королей джиннов, и она была по-прежнему уверена, что Гасан аль-Кахтани все-таки хочет прославиться как король, объединивший племена, нежели чем король, уничтоживший последнюю Нахиду.

– Тогда сделай это, – бросила она дерзко, стараясь не повышать голос. – Посмотрим, кому Дэвы теперь поверят. Кому поверят ваши дети. Я слово сдержала. Изобличи меня, и в плохом свете предстанешь ты, а не я.

Заметив убийственное выражение лица Гасана, Мунтадир решил вмешаться и подошел к ним ближе. Он выглядел болезненно, его глаза в ужасе шарили по залитой кровью улице и тлеющим зданиям.

– Аба, это был долгий день. Позволь мне отвезти ее во дворец.

– Отличное предложение. – Гасан не сводил с нее глаз. – Ты права, бану Нахида, – дипломатично продолжил он. – Ты действовала из лучших побуждений. Уверен, что твои действия были продиктованы исключительно желанием спасать жизни. – Он пожал плечами. – Возможно, однажды Дэвы даже забудут, что ты нарушила главное правило кодекса Сулеймана.

Нари не отступала.

– А моя больница?

– Можешь продолжать свой проект, но сюда ты не вернешься до его завершения. – Гасан бросил взгляд на Али, все еще стоявшего на коленях. – А ты не покинешь его, пока не получишь распоряжения. Отряд гвардейцев, и не тех, кому умудрилась заплатить ваша мать, арестует тебя в противном случае.

Он перевел взгляд с Али на Нари.

– Думаю, нам лучше дистанцировать вас друг от друга. Если вам нужно обсудить работу, можете сделать это через гонца… Который, уверяю вас, будет служить мне верой и правдой.

Мунтадир схватил ее за руку и потащил прочь.

– Мы поняли, – бросил он на ходу, замечая горящее в ее глазах неповиновение. – Нари…

– Я не закончил, – прервал его Гасан, и от его голоса у нее стыла в жилах кровь. Но его внимание было приковано к Али. – Бану Нахида, возможно, действовала из лучших побуждений, но не ты. Ты ослушался меня, Ализейд, и я знаю, кто науськивает тебя и подкидывает деньги. Сегодня же я положу этому конец.