Естественно, Нари команду врача проигнорировала. Али оставалось только наблюдать, как она прошагала к столу и стала листать какую-то книгу с широкой улыбкой на лице. Он помнил эту улыбку еще с тех пор, когда они были друзьями: помнил, как она радовалась, впервые прочитав предложение без ошибок, и когда они смотрели на луну в человеческий телескоп, размышляя о природе пятен на ней. Его привлекало в ней это неуемное желание постигать новое – оно объединяло их. Вот только Али никак не думал, что однажды оно приведет их к шафитскому врачу в одном из самых неблагополучных районов города.

Тишину нарушил плач младенца. Дверь, скрипнув, снова отворилась, и плач стал громче.

– Субха, любовь моя, ты уже закончила? – спросил кто-то низким раскатистым басом. – Малышка проголодалась и отказывается есть… ой. – Войдя в двери операционной, мужчина умолк.

Он был огромен – Али нечасто доводилось видеть таких амбалов. Взъерошенные черные кудри доставали ему до плеч, а по носу нетрудно было догадаться, что его неоднократно ломали. Али автоматически схватился за зульфикар, но мужчина был вооружен лишь деревянной ложкой и держал на руках маленького ребенка.

Али сконфуженно опустил оружие. Может, Нари и права, называя его дерганым.

– А вот теперь – закончили, – объявила врач, отложив иголку, и откинулась на спинку стула. Потом она взяла банку мази и проворно забинтовала старику глаза.

– В течение недели повязку не снимать, вы меня поняли? И не трогайте ее руками.

Она поднялась на ноги. Женщина выглядела моложе, чем ожидал Али, хотя, возможно, причиной тому была ее джиннская кровь, присутствие которой прямо-таки бросалось в глаза. Пусть ее темно-коричневая кожа не излучала характерного для чистокровных джиннов свечения, зато у нее были такие же, как у самого Али, остроконечные уши, а в стальных глазах Агниванши лишь едва-едва проглядывал карий. Темные волосы она заплела в толстую косу, доходившую ей до пояса, украсив пробор аккуратной полоской киновари.

Она вытерла руки полотенцем, заткнутым за пояс, и только тогда оглядела собравшихся. На ее скулах ходили желваки. Одним взглядом она оценила обстановку, взглянув сначала на плачущего ребенка, потом на Али и Нари, и потом – снова на ребенка.

Она не испугалась – напротив, она смотрела на них с ощутимым недовольством и раздражением.

– Манка, – сказала она, и привратник вскинул голову. – Отведи, пожалуйста, Хунайна в послеоперационную.

Мужчины беспрекословно подчинились, и привратник под руки вывел сонного пациента из комнаты, а амбал передал ребенка женщине. Врач взяла дочку на руки, продолжая неотрывно смотреть на Али и Нари, поправила сари на груди, и детский плач сменился довольным причмокиванием.

Али сглотнул и уставился в стену. Нари все это, казалось, ничуть не беспокоило. Она осталась стоять там же, у стола, с книгой в руке.

Врач прищурилась, разглядывая бану Нахиду.

– Я бы попросила…

– Ну конечно. – Нари отложила книгу и села на тахту рядом с Али. – Вы проводили операцию по удалению катаракты?

– Да, – отрезала женщина так же недружелюбно, усаживаясь на деревянную табуретку напротив своих гостей. – Это трудоемкая, щепетильная процедура, и я не люблю, когда меня отвлекают.

– Нам очень жаль, – поспешил вставить Али. – Мы не хотели так вторгаться.

Ее выражение оставалось неизменным. Али с трудом сдерживался, чтобы не елозить на месте. Как будто Хацет и самый строгий на свете преподаватель сошлись в этой женщине, чтобы сделать ему выговор.

Врач поджала губы и кивнула на зульфикар.

– Можешь убрать это подальше?

Али зарделся.

– Разумеется.

Он торопливо спрятал меч в ножны и снял с лица платок. После такого бесцеремонного вторжения казалось неправильным и дальше сохранять анонимность. Он прочистил горло и слабым голосом произнес:

– Мир вашему дому.

Амбал округлил глаза.

– Принц Ализейд? – Он перевел взгляд на Нари. – Значит ли это, что вы…

– Новая Нахида Дэвабада, – вставила врач презрительно. – Похоже на то. Так зачем вы пришли? Закрыть наши двери на замок? А меня отведете на бронзовую лодку за то, что я помогала своему народу?

При упоминании о бронзовой лодке кровь похолодела у него в жилах. Однажды Али пришлось послужить там палачом для группы шафитов, пойманных во время беспорядков, которые оказались спланированной провокацией «Танзима» со стороны его отца.

– Нет, – быстро ответил он. – Ни в коем случае.

– Это так, – согласилась Нари. – Я лишь хотела встретиться с вами. Недавно я встретила одного из ваших пациентов, мужчину с дыркой в черепе, как будто кто-то вырезал…

– Просверлил.

Нари захлопала глазами, и врач ледяным тоном объяснила:

– Это называется трепанацией. Если ты возомнила себя целительницей, используй корректную терминологию.

Али почувствовал, как Нари рядом с ним напряглась, но ее голос оставался спокойным.

– Просверлил так просверлил. Он назвал вас настоящим врачом, и я хотела проверить, правда это или нет.

– Неужели? – врач скептически насупила брови. – Девчонка, которая варит зелья от сглаза и разгоняет желчь, пощекотав перышком симурга, явилась, чтобы оценить мою профессиональную подготовку?

У Али пересохло во рту.

Нари рассердилась.

– Позволю себе не согласиться. Сфера моей деятельности гораздо шире.

Врач вздернула подбородок.

– Тогда вперед, выноси свой вердикт. Вы уже ворвались к нам в дом, и, как я понимаю, вы не принимаете возражений. – Она кивнула на Али. – Для этого ты привела своего принца, не так ли?

– Я не ее принц, – поспешил внести ясность Али и бросил на Нари недовольный взгляд, когда она только зыркнула на него в ответ. – Я согласился отвести тебя на улицу Сакария, – сказал он в свое оправдание, – а не вторгаться в дом какого-то врача, притворившись, что мы… что ты… – Очень некстати в памяти всплыло золотое платье Нари, и его щеки запылали стыдливым жаром. – Забудь, – пролепетал он.

– Предатель, – прошипела Нари убийственным тоном и добавила еще что-то нелицеприятное по-арабски.

Впрочем, было очевидно, что ее не остановят ни ретировка Али, ни враждебный настрой врача. Нари встала с тахты и подошла к книжному шкафу.

– Внушительное собрание, – отметила она с завистью в голосе и сняла с полки две книги. – Ибн Сина, ар-Рази… Где вы все это достали?

– Мой отец был врачом и работал в мире людей. – Она показала на заостренные кончики своих ушей. – В отличие от меня, он мог сойти за своего и пользовался этим. Он изучал медицинские науки, путешествовал, где хотел. Дели, Стамбул, Каир, Марракеш. Ему было двести пятьдесят лет, когда один ушлый сахрейнец, охотник за головами, разыскал его в Мавритании и притащил в Дэвабад. – Она задержалась взглядом на книгах. – Все, что смог, он забрал с собой.

Нари посмотрела на книги с еще большим благоговением.

– Ваш отец двести лет изучал медицину среди людей? – Врач кивнула в ответ, и Нари продолжила допрос: – Где он теперь?

Врач шумно сглотнула, прежде чем ответить.

– Умер в прошлом году. Сердечный приступ.

Весь энтузиазм Нари вмиг улетучился. Она бережно поставила книгу на место.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. Это стало большой потерей для нашей общины, – сказала женщина без тени эгоистичной жалости к себе. – Некоторым из нас он передал свое мастерство. Мы с моим супругом – лучшие в своем деле.

Но Паримал покачал головой.

– Я всего лишь почетный костоправ. Субха – вот кто действительно лучший, – добавил он с мужней гордостью. – Даже ее отец так говорил, а он комплиментами не разбрасывался.

– А другие врачи, которых он обучал, тоже работают здесь? – спросила Нари.

– Нет. Слишком велик риск. Чистокровным джиннам выгоднее, чтобы мы умирали от ангины, чем жили и размножались. – Субха крепче обняла дочку. – Если сюда заявится Королевская гвардия, я сразу загремлю в тюрьму, ведь любой из моих хирургических инструментов подпадает под закон о запрете оружия. – Она нахмурилась. – Да и шафиты тоже хороши. Времена сейчас тяжелые, а нас некоторые считают богачами. Работал с нами один блестящий хирург из Момбасы – до тех пор, пока шайка воров не похитила его дочку. Он продал все имущество, чтобы заплатить за нее выкуп, после чего они сбежали. Хотели выбраться из города с контрабандистами. – Она сникла. – С тех пор мы ничего о них не слышали. Лодки часто не добираются до противоположного берега.