Кира молча кивнула и протянула ладонь.

– Обещаю вам.

Тот пожал протянутую руку, снова обнял девушку.

– Как доберёшься, позвони. Телефон у меня, правда, то и дело дома «забывается», – засмеялся он, – Никак не привыкну его с собой носить. Дети ругаются на меня за это. Но всё ж таки номер мой возьми. Вот. Всё время в кармане бумажку ношу, на всякий случай. То один спрашивает, то другой. А я на память-то не помню.

– Непременно позвоню, – пообещала Кира, засовывая записку в карман джинсов.

– Ну, поезжай, коли. С Богом.

– И вам всего доброго, Пантелей Егорович, – Кира махнула рукой на прощание и направилась к своей машине. Завела двигатель. Глянула на телефон – появилась сеть. Посигналив на прощание, она развернулась и тронулась в сторону города. Пантелей Егорович стоял и смотрел вслед, покуда машина не скрылась за дальним холмом.

Алла Антоновна с тревогой стучалась в закрытую дверь квартиры в новостройке. В который раз безрезультатно. С тех пор, как её дочь ушла от неё на прошлой неделе, она больше ничего о ней не слышала. На звонки Кира не отвечала, телефон был вне зоны доступа. На работе сказали, что Кира в отпуске. К тётке на Алтай дочь так и не доехала, хотя должна была появиться там ещё вчера утром. Передумала? Уехала отдыхать в другое место? Но почему не сообщила матери? Хотя… учитывая то, как нехорошо они расстались при последней встрече, всё было логично. Между ними вышла ссора и Кира сильно обиделась на неё, считая, что Алла Антоновна умышленно обманывала её все эти годы. Что говорить, дочь в общем-то была абсолютно права. Алла Антоновна действительно внушала Кире, что её бабушка и дедушка по отцу умерли ещё до её рождения и девочка никогда не видела их вживую, лишь по фото. Но ведь иначе она не могла поступить! Сколько труда и сил, нервов и бессонных ночей вложено было в то, чтобы Кира забыла эти детские годы. Алла Антоновна сделала всё возможное и у неё получилось, как она считала. Память дочери затуманилась, отсекла всё ненужное. А ненужным было её житьё у бабки Акулины.

В то, что её свекровь ведьма Алла поверила не сразу. Поначалу родители мужа показались ей очень приветливыми и милыми людьми. Правда, жили они после того, как её муж уехал от них, на отшибе от людей. Перевезли избу из деревни в самый лес, обустроились там, причём весьма неплохо. Не было электричества, правда, но его отсутствие возмещалось большой русской печью, на которой готовилась еда, и лампами-керосинками да свечами. Телевизор свёкры и в деревне не смотрели, не до того там было, хозяйство большое, потому и сейчас не страдали, лишив себя добровольно благ цивилизации. У них даже было уютно, мило и с умом устроено всё на их «хуторе», как про себя называли Алла с мужем поляну, где жили Акулина и Демьян. Когда у молодых родилась Кира, крохотная и болезненная девочка с копной вьющихся рыжих волос, явившаяся на свет раньше срока, свекровь приехала к молодым пожить на месяц. Город она не любила и ощущала себя в каменных джунглях плохо, однако стойко терпела свой дискомфорт ради внучки. Внучку она полюбила сразу и безоговорочно. Отдавая девочку матери лишь на кормление, свекровь вовсю возилась с новорожденной сама, говоря, что новоиспечённой матери нужно восстанавливать силы и больше отдыхать. Алла не могла нарадоваться на свою свекровь, а подружки завидовали и ахали, как же ей повезло. Даже по ночам Акулина сама вставала к девочке, чтоб укачать, дескать успеете ещё бессонных ночей вкусить, отсыпайтесь, покуда я тут и есть возможность отдохнуть. Алла спокойно занималась уборкой и готовкой, принимала душ и ходила в магазины за всем необходимым для малышки, а свекровь возилась с Кирой. Причём делала это не с усилием и одолжением, а действительно наслаждалась процессом. Сколько раз Алла слышала от неё слова о том, что какое же это счастье, что у них родилась девочка! Дескать, она сама всегда мечтала ещё и о дочери, да не срослось, зато вот наградили её силы внучкой. Какие силы атеистка Алла не выясняла, она не верила ни в Бога, ни в Будду, ни в Аллаха, ни в шайтана. До поры до времени. На тот же момент ей было всё равно. Силы так силы. Вон какая свекровь ласковая да заботливая. Мало ли кто во что верит. У нас нет регламента, который предписывает или запрещает верить или не верить во что-либо. «Каждый волен в своём вероисповедании». Ничего плохого в их адрес Акулина не делала. Правда вот иногда говорила странные вещи. Например, эти её колыбельные при укачивании внучки. Непонятные, первобытные слова, будто голос дремучего леса и треск горящих сучьев в пламени костра. Они звучали то резко, то плавно, как журчание реки. Но зато Кира сразу успокаивалась от тех песен, прекращала плакать и засыпала. Или же эта ниточка, повязанная свекровью на запястье малышки, которую не велено было снимать, пока та сама не сотрётся и не порвётся. Или смешные ритуалы при купании Кирочки, когда свекровь водила кончиками пальцев по телу девочки, шепча что-то и очерчивая фигуры на головке, спинке, животике малышки. В руках свекрови Кира всегда быстро успокаивалась, а это ли не признак того, что с младенцем всё благополучно, и Алла радовалась и копила силы до отъезда свекрови. Когда та отбыла к себе, то велела каждый вечер мазать девочке ладошки и стопы мазью из кругленькой стеклянной баночки. Даже не мазать, а наносить точечно в серединку ладошек и стоп девочки. «Для здоровья. Не бойся. Сама делала из трав и барсучьего жира» – пояснила свекровь и Алла делала так, как та велела. Баночки хватило аккурат до года.

Потом Кирочка пошла в ясли, а Алла на работу. Супруг тоже трудился и малышку не с кем было оставлять. Но в саду девочка тут же начала болеть, постоянные ОРВИ и прочие заразы цеплялись к ней на раз-два. И однажды им позвонила свекровь, «До деревни вот доехали с дедом нарочно, чтобы вам от людей позвонить», и велела привозить внучку к ним, хотя Алла даже не успела обмолвиться о болезнях дочери. Свекровь словно сама всё знала. Как ни уважала Алла свою свекровь, но везти годовалую малышку на житьё в лес выглядело настолько абсурдно, дико и безрассудно, что она категорически отказалась. Почти тут же Кира заболела тяжёлой ангиной и Алле пришлось взять больничный и лечь с дочерью в больницу. После выписки свекровь сама приехала к ним. На дворе стоял май. Измученные постоянными бессонными ночами, Алла с мужем выглядели бледными призраками, еле носившими свои бренные тела на работу и обратно. Без лишних слов свекровь велела собирать вещи Киры. «Лето на носу. У нас там благодать. Природа, лес, свежий воздух сосновый, вода родниковая, молочко своё козье, ягоды пойдут. В общем, не бойтесь. Уж всяко лучше, чем в вашей пыльной каменной берлоге. Приезжайте на выходные. А я Киру забираю. Нечего ей в садике делать. Успеется ещё. Мала пока». Алла заколебалась было, но супруг уговорил: «И правда, давай попробуем. В случае чего лошадка у отца есть. До ближайшей деревни пятнадцать минут. Село недалеко. Не бойся. Живут же люди и там. Тем более лето на носу. Пусть Кира закаляется». На том и порешили. На удивление Кира поехала с бабушкой легко и с радостью. А когда родители приехали за ней в сентябре рыдала навзрыд, не желая покидать бабу с дедой.

Так и повелось. Зиму девочка жила в городе и ходила в сад, Алла Антоновна договорилась о том, чтобы за ними сохраняли место, и исправно вносила плату даже тогда, когда дочка не посещала учреждение. А с мая по октябрь жила у бабы Кули и деда Дёмы на лесной поляне. Так продолжалось пять лет, а на шестой год Аллу стали смущать некоторые вещи. По приезду в город Кира начала вести себя странно. Она собирала в парке какие-то корявые сучочки, веточки и сухие ягоды, птичьи перья и камушки, стекляшки и колючки растений. Это бы ладно. Многие дети увлечены каким-нибудь коллекционированием. А учитывая то, что Кира почти полгода проводила в лесу у бабушки с дедушкой, её любовь и интерес к природным материалам были вполне уместны. Но дело было в том, что, принося всё это богатство в квартиру, девочка укладывала его в бутылочки и флакончики из-под лекарств, которые выпрашивала у матери. Да не просто так, а в каком-то определённом порядке. При этом шептала что-то себе под нос, как старая бабка, или ведьма из сказок. Алла Антоновна насторожилась, но решила пока присмотреться к тому, что происходит. А происходило и вправду странное.