– Девушка, милая, я вижу вам понравилась эта картина. Хотите рассмотреть поближе? Я вам сейчас её дам, – благообразный дедушка с белой бородой в клетчатой рубашке и соломенной шляпе засуетился, вставая со складного, как у рыбаков, стульчика.

– А? – рассеянно ответила Кира, кивнув старичку, а когда вернулась взглядом к картине, та уже стала прежней, самой обыкновенной.

– Я говорю, давайте я вам поближе дам её разглядеть, вот, держите, – хозяин протянул ей картину.

Кира послушно взяла её. Небольшая, примерно сорок на сорок сантиметров, в квадратной деревянной раме, покрытой тёмным лаком. Пахнет старым домом, пылью, залежалыми вещами. Кира впилась глазами в изображение. Сердце вновь отозвалось сбившимся ритмом. «Жара действует. Надо скорее домой, в прохладу» – подумала отстранённо Кира. Хотя раньше она никогда не страдала от летнего пекла и не жаловалась на здоровье. Холодок прошёл от кончиков пальцев по рукам вверх и спустился мурашками до груди, замерев где-то в животе кусочком льда. Внезапная догадка пронзила сознание – она откуда-то знает это место! Вот почему её, как магнитом притянуло это изображение. Да, совершенно точно, она в этом абсолютно уверена – это не просто картина, а что-то вроде фотографии. Этот домик с голубыми ставнями, выкрашенный зелёной краской, мостки у реки, поляна и даже лес на заднем фоне – всё это она уже видела однажды. Да и девочка на мостках… так удивительно похожа на неё саму… Странно. Что за незнакомое ощущение овладело ей? Какая-то необъяснимая смесь восторга, волнения и страха. Да. Нет никаких сомнений. Кира бывала в этом домике.

– Молодец, вспомнила, – неожиданно прозвучало в голове.

Кира вздрогнула. Подняла глаза на дедушку. Тот молчал, внимательно наблюдая за ней.

– Вы что-то сказали? – прошептала она пересохшими губами.

– Вам нехорошо, голубушка? Может воды? Что-то вы побледнели, – участливо спросил старичок.

– Н-нет, нет, – Кира помотала головой, – Всё в порядке. Это просто жара.

– Да уж, печёт как в доменной печи, – старичок усмехнулся, – Я раньше, до выхода на пенсию, металлургом работал, чугун из железной руды плавили. У вас есть, небось, чугунная сковорода? Знаете, что это такое.

– Знаю, – кивнула Кира, – У родителей есть. У меня тефлоновая.

Она замолчала, пытаясь унять пульсацию в висках.

– Сколько стоит ваша картина? Я хочу её купить.

– Да много не возьму, двести рублей вполне хватит. Устроит такая цена?

– Более чем, – Кира полезла в кошелёк, вынула пятисотрублёвую купюру, протянула старичку, – Вот, возьмите, сдачи не нужно.

– Что вы? Мне лишнего не надо, – старичок засуетился, отсчитывая железную мелочь в пакетике, что стоял у него возле стульчика.

– Нет, нет, оставьте, это от души. Мне правда очень понравилась картина. Есть в ней что-то такое…

– Мистическое?

– Да. А почему вы спросили? – замерла Кира.

– Да я на себе это ощутил. Порой кажется, что она живая. Словно глядит кто-то изнутри. Уж не знаю, как и объяснить. Я во всякое такое не верю. Но тут… Сон мне сегодня приснился, чтобы я нёс её на рынок и продал, не торгуясь, первой девушке, которая спросит. Так вот, время уже почти три часа пополудни, а вы первая, кто ей заинтересовался.

– М-да, – протянула Кира.

Она тоже не верила в потустороннее и потому восприняла слова старичка, как причуду.

– Действительно, забавно. Спасибо вам! Доброго вечера!

– И вам не хворать, сударыня!

Кира попрощалась и зашагала к выходу, но, отойдя на несколько шагов, резко развернулась и вприпрыжку вернулась обратно.

– Извините, а можно вопрос, я забыла спросить – откуда у вас эта картина?

– Да ничего особенного, – пожал плечами старичок, – Мы с моей супружницей дачу прошлым летом приобрели, хочется, знаете ли, в земле покопаться, банька там и всё такое… Ну и вот в домишке эта картина висела. Мы её выбрасывать не стали, пущай висит, думаем. А тут вот сон… Я и привёз её сюда.

– Прямо так сразу и послушались какого-то сна? – приподняла бровь Кира.

– Да тут дело такое… Я, когда проснулся нынче утром, то мне жена и говорит: «Николай, мне сегодня такой необычный сон приснился», и рассказывает мне точь в точь то же самое, что я сам видел. Вот и порешили мы с моей Евдокией, что неспроста это всё. Может эта картина вам счастье принесёт, как знать?

– Понятно, – пробормотала Кира, – Спасибо.

– Да не за что, и вам спасибо за щедрость, голубушка.

Кира вышла с рынка и, положив пакет с фруктами и картину на заднее сиденье, повернула ключ зажигания и направилась домой.

Родная квартира встретила хозяйку прохладой и тонким ароматом хлопка и свежего белья, исходящего от диффузора, что стоял на туалетном столике в прихожей. Окна квартиры выходили на теневую сторону дома и потому солнце задерживалось здесь ненадолго, лишь когда уже садилось за противоположный берег реки. Да, вид с балкона у неё тоже был прекрасный, что и говорить. Кира каждый вечер в любое время года могла любоваться, сидя на балконе с чашечкой зелёного чая и книгой, удивительной красоты закатами. Девушка сбросила туфли, прошла на кухню, оставила там пакет с фруктами, и прошествовала в комнату. Сняв бюстгальтер и сбросив одежду, она по кошачьи, грациозно, потянулась – хорошо-то как! Много ли нужно женщине, чтобы почувствовать себя счастливой! Накинув лёгкое домашнее платье, Кира перевела взгляд на картину, ожидавшую своего часа на пуфике у кровати.

– Так… И куда мы тебя повесим?

Сейчас, отойдя от эффекта, оказанного странной картиной на рынке, Кира вообще недоумевала – зачем она её купила? Вещица ну никак не вписывалась в её современный минималистичный интерьер, выполненный в светло-жемчужном оттенке сероватого цвета. Однотонные обои без рисунка, строгая изящная мебель, даже лишней посуды у Киры не было – она во всём любила чёткость, и не допускала захламлённости.

– Зато мой дом дышит, – всегда говорила она сама себе, довольная обустройством квартиры, где всё было продумано ею до мелочей. Снова всплыли слова матери о так необходимом, по её мнению, для дочери замужестве.

– Ну уж нет. Я не готова впускать в своё уютное гнёздышко мужчину, чтобы повсюду появились разбросанные носки, футболки и гора грязных стаканов на столике возле ноутбука. Бр-р-р.

Почему-то мысли о том, что мужчина может попасться и порядочный, любящий чистоту и уют, у неё не возникало. Глядя на своих, погрязших в быту, подруг, Кира чётко решила, что выйдет замуж не раньше тридцати. А может и позже. Время покажет. Взяв в руки картину, она задумчиво обошла квартиру. Остановилась напротив кровати. Комната была весьма большой и Кира сделала зонирование – отделив спальное место от «гостиной» перегородкой из гипсокартона. Получилось весьма неплохо.

– Пожалуй, это единственное подходящее для тебя место, – произнесла она, глядя на торчащий из стены саморез, на который она собиралась повесить бра, да так и не нашла пока подходящего светильника. Водрузив картину на стену, она отошла, склонила голову набок, оценив, и удовлетворённо кивнула:

– Отлично. И не особо видно, если кто-то придёт в гости.

Всё-таки Кира испытывала что-то нечто вроде стыда за такой нелепый, деревенский экспонат в своей обители, но и выбросить картину рука не поднималась. По крайней мере пока.

– Там поглядим, – решила она, – Зато дедушке помощь получилась, пусть старички порадуются, пенсии у них небольшие, хоть какая-то подмога. Странно всё-таки, что на меня нашло? Будто гипноз какой. Наверное, из-за жары.

Сейчас картина уже не вызывала былых ощущений. Пейзаж, как пейзаж. Красивый, милый, но не более. Ничего загадочного и необычного в нём не было. Сумерки смягчили краски и очертания предметов. С балкона тянуло запахами скошенной травы, которую убирал сегодня дворник, и речной прохладой от близкой воды. Кира сидела на диване, поджав ноги, и поглощала фрукты, наблюдая за разворачивающимися на экране событиями. Мерцал голубоватым светом монитор телевизора, едва различимо шуршала, раздуваемая ветерком лёгкая штора. На небе зажглась россыпь бледных звёзд, почти невидимых на фоне городского освещения. Выкатилась из-за облаков однобокая растущая луна, уставившись подслеповатым бельмом на мир внизу. Соседи с маленькими детьми по лестничной площадке недавно уехали в отпуск, за стенкой было тихо. Сверху и снизу жили молодые семьи, ещё не успевшие обзавестись потомством, и потому их почти никогда не было слышно. Кира уже зевала, подумывая выключить телевизор и перебраться на кровать, как вдруг ей показалось, что в той стороне кто-то есть. Сон как рукой сняло. Неясный шелест доносился до Киры, будто кто-то сидел на кровати и беспрерывно листал толстую книгу, шурша страницами. Сглотнув, она замерла, вся превратившись в слух. Включить свет? Просто пройти туда и посмотреть? А что, если там и правда кто-то есть и он нападёт на неё, если поймёт, что его обнаружили? Да ну, какие глупости, кто может пробраться в её квартиру и каким образом? Через балкон на восемнадцатом этаже? А может она забыла закрыть входную дверь? Но даже в таком случае, злоумышленник не мог прокрасться незамеченным ею, у неё ведь не двухэтажные апартаменты, а всего лишь однокомнатная квартира, пусть и просторная. А ещё в воздухе появился какой-то посторонний запах, перебивавший ночную свежесть ветерка с балкона. Кира поморщилась. Пахло стоялой водой, тиной, сыростью.