Действительно, на глазах девушки появилась влага.

– Уйди, пожалуйста! Ничего не спрашивай, просто уйди, хорошо!

– Света! А потом….? Можно я буду приходить?

– Можно, но, умоляю, не сегодня, только не сегодня!

– Но я не хочу туда, Света! Там плохо, очень плохо. Воздух там плохой, тяжёлый, страшный. Можно, я здесь останусь?

– Какой молодец! – почти в голос воскликнула Света, – Сам идти боишься, а меня с собой зовёшь!

Слава долго молчал, потом встал, подошёл к окну. Тоскливо посмотрел на бегущие внизу огни автомобилей, мерцающую рекламу и сотни новогодних разноцветных лампочек.

– Теперь это место – мой дом навсегда, в который я обречён возвращаться.

– Уходи! – зарыдала Света, – Уходи, пожалуйста!

– Хорошо, – печально сказал Слава, и исчез.

Света зарылась лицом в подушку и, уже не сдерживая себя, горько зарыдала.

Наступил первый день зимних каникул. Предновогодняя суета нарастала, как снежные шапки на крышах и могучих елях, которым посчастливилось избежать предновогодней рубки, и их сегодняшние размеры давали им полную гарантию сохранности от мужичков с топорами и пилами. Артём ещё крепко спал в это морозное утро, когда в изголовье завибрировал телефон. Артём разлепил глаза, с трудом нашарил смартфон. Светка. Сбивчивое голосовое смс о том, что ночью к ней приходил маньяк. Да и не маньяк он теперь вроде как никакой…

– Я убила невиновного, я – убийца, что делать? – повторяла Светка.

Артём решил не писать смс в ответ, а позвонить. Едва прозвучал один гудок, как в трубке раздался рыдающий голос Светки. Из набора слов и междометий он уловил главное – маньяк приходил к ней.

– Света, хорош рыдать. Ты ни в чём не виновата. Давай встретимся, поговорим.

– Хорошо.

Через час они шагали по заснеженному тротуару, и Артём слушал страшную исповедь зарёванной девчонки, понимая, что всё ещё хуже, чем он предполагал.

– Ладно-ладно, Света, не переживай так. Я читал про маньяков. Они ещё те мастера врать.

– Он правду говорил! – отчаянно крикнула Света, – Правду!

Вместо слов Артём обнял Свету за плечи, и повёл к появившемуся перед праздником на площади уличному кафе. Купил два кофе с булочками. Света взглядом поблагодарила его, взяв стаканчик, половина которого тут же окрасила снег под её ногами, так тряслись её руки, сделала несколько судорожных глотков. Странно, но ей полегчало. То ли от ароматного бодрящего напитка, то ли оттого, что облегчила душу, поделившись бедой с другом. Теперь она вроде как не одна.

– Света, есть люди, умеющие хорошо врать, и маньяки как раз принадлежат к их числу, – продолжил разговор Артём.

Девушка молчала, держа в руках стаканчик. Слёзы всё ещё текли по её щекам, она всё ещё всхлипывала и шмыгала носом, но эмоции уже отступали.

– Не знаю, он выглядел вполне искренним. Я его расспрашивала про Чёрный лес. Он сказал, что там всегда темно, но всё хорошо видно, и там много людей живёт. И ещё… я видела его родителей.

На прошлой неделе Свете пришлось сходить в полицию вместе с матерью. Хмурый майор с бронзовым цветом лица задавал те же самые вопросы, что и предыдущие полицейские, равнодушно записывая ответы. Разумеется, она не забыла упомянуть и о том, как ей показалось, что маньяк встаёт, чтобы продолжить преследование. На майора это не произвело никакого впечатления. Он протянул на подпись протокол, сухо, но вежливо попрощался. Света с матерью вышли из кабинета. За дверью сидела пара: сухонькая женщина в чёрной косынке и невысокий худой мужчина с недельной щетиной на лице. Увидав её, мужчина и женщина вскочили.

– Светочка, милая, ты уж прости нашего Славика, не держи на него зла. Он ведь не такой совсем был. И что только нашло на него в ту минуту, Бог весть? Наверное, он только познакомиться с тобой хотел… Вино ещё никого до добра не доводило, выпил с друзьями лишнего в тот вечер, вот и рассудок помутился. А ведь он у нас добрый – мухи не обидит. Я его не оправдываю, ты не подумай… Я… просто никак не могу этого понять, что случилось с ним тогда, что он так себя повёл, – запричитала женщина, вытирая глаза розовым платочком, – Если бы что с сыном не так было – мы бы догадались.

Да, это были родители Славы. Света стояла, опустив глаза в пол, не зная, что ответить. Сердце её готово было вырваться из груди от смешанных чувств, бушующих в нём – тут была и жалость, и гнев, и раскаяние, и страх. Мать Славы тараторила без умолку, какой сын был скромный, добрый, как помогал всем. Она держала её за руку своими крошечными пальчиками и плакала. Мужчина же стоял молча, только его серые глаза умоляюще смотрели на девушку. Вскоре пара исчезла в кабинете майора. Сквозь тонкую дверь на весь коридор были слышны причитания несчастной матери, на голову которой в один миг свалилась и смерть сына, и страшное обвинение в его адрес. Плач изредка прерывался возгласами полицейского: «Будем разбираться, ведётся следствие». Затем последовала грозная тирада – вероятно родители предложили деньги. Света быстро оделась и поспешила к выходу. Её мать за всё это время не проронила ни слова.

– Вот так вот, Артём, всё и было…

– Конечно, можно предположить, что Слава действительно был таким, каким описала его любящая мать. Но, Света, ты-то видела его впервые в жизни! Взгляни на эту ситуацию со стороны: ночь, парк, бородатый тип, хватающий тебя за руки – вариант только один. Считай это несчастным случаем. Побежал знакомиться, упал, потерял сознание, очнулся – морг.

Артёму вдруг пришла шальная мысль.

– Света, а ведь этот Слава может нам помочь. Пока не знаю, как, но ты уж с ним поласковее будь. Он не голубь – человек, и может нам пригодиться.

Света зарыдала вновь.

– Это невыносимо. Он приходит, а его никто не видит. Я вынуждена ему отвечать, но в квартире всё слышно.

– Потерпи, моя птичка тоже прилетает прямо в комнату. То на голову сядет, то на грудь. Мама тоже её не видит, но вонь чувствует. Нужно действовать, пока маньяк не испортился.

– Но как действовать?!

– Есть пара идей. Мелкого уже выписали, так что ждите общий сбор.

Артём позвонил в дверь. На него пахнуло ладаном, дымом и индийскими благовониями. В проёме открывшейся двери возникла женщина средних лет в чёрной одежде и большом чёрном платке, накинутом на плечи. Казалось, она только что вернулась с похорон или собирается туда. Или же в доме покойник. Артёму даже подумалось, что он ошибся адресом.

– Матушка Авдотья? Это я Вам звонил по объявлению. Мне на консультацию, – робко сказал парень.

– Здравствуйте, Артём. Проходите, – ласково сказала колдунья, отступая в сторону.

Парень вошёл в квартиру. В просторной прихожей все стены были увешаны какими-то бусами, ветками, перьями, амулетами, дощечками, исписанными непонятными знаками, иконами, жутковатыми масками, засушенными чучелами животных. Присутствовал также череп козла, рога которого покрывал чёрный лак. Буддизм соседствовал с индуизмом, православием и язычеством всех мастей – всё для клиентов. Женщина указала жестом в сторону дальней комнаты. Артём последовал за хозяйкой, почему-то ступая на цыпочках, будто бы боясь нарушить тишину, царящую в квартире. Плотные тяжёлые чёрные шторы, спадающие с карниза складками, были наглухо задёрнуты, свет исходил только от нескольких свечей, также чёрных, стоящих на большом, покрытом чёрной скатертью, столе. Ещё четыре ароматические палочки дымились на резной подставке. Артём присел на мягкое кожаное кресло, ведунья же уселась напротив на чёрный резной стул. Позади ведуньи стоял резной, похоже дубовый, шкаф. Другой мебели в комнате не было, как не было ни икон, ни черепов на совершенно голых чёрных стенах. Люстра тоже отсутствовала.

– Да, чёрный цвет здесь везде, – подумал Артём, в голову пришла дурацкая мысль, – Интересно, а сантехника тоже выполнена в соответствующей цветовой гамме?

Колдунья тем временем прикрыла глаза и принялась водить руками перед собой.