И тут же скрылась под водой.

Кира рванула к дому. Запершись на все замки, она придвинула к двери лавку, и сев на неё, заплакала, уронив голову на грудь. Что происходит? Это что, деревенские так развлекаются, увидев, что в заброшенную избу кто-то приехал? И где она вообще, эта деревня? Далеко ли отсюда? Или она угадала, и Таисия – местная блаженная, сбежавшая из дома? Плевать. Плевать на всё. На улице уже было совсем светло. Сейчас она подождёт пару часов, пока солнце немного осушит траву и тропки, и сразу пойдёт к машине. Хватит с неё приключений. Она походила по избе, чтобы успокоиться, вытерла слёзы, постояла напротив портрета бабушки с дедушкой, вздохнула, стянула мокрые штаны, прилегла на тахту, укрылась одеялом. Из-за этой дурной девки она совсем продрогла и промочила джинсы насквозь. Чистое сухое бельё есть только в машине, но до неё ещё нужно добраться. «Что за ехидна, про которую толковала эта безумная? Кажется, это такое животное, похожее на ежа с длинным носом… Но откуда ему тут взяться и почему она, Кира, должна его бояться?». За этими мыслями веки стали тяжёлыми, Кира пригрелась под одеялом, и незаметно для себя задремала.

Разбудил её снова стук. Стучали в дверь. С трудом Кира разлепила глаза. Ну и ночка выдалась… Солнце слепило глаза, вливаясь потоками во все окна и заливая избу ярким светом. Кира зажмурилась. Поднялась на ноги. Натянула всё ещё влажные брюки. Направилась в сени.

– Дежавю какое-то, – усмехнулась она, ожидая снова увидеть за дверью уже знакомую ей Таисию, но на крыльце стоял дед с ружьём за плечом. Кира открыла рот, замерев на месте. Благообразного вида старичок в синих штанах, заправленных в высокие резиновые сапоги, клетчатой рубашке и накинутом поверх неё брезентовом плаще времён СССР и такой же древней кепке, смотрел на неё, попыхивая папироской и выдувая колечки дыма в седую бородку.

– Доброго утречка, сударыня! – поприветствовал он её голосом, каким разговаривал Старичок-Боровичок из сказки «Морозко», которую Кира так любила смотреть в детстве на новогодних каникулах. Тогда по телевизору каждый день утром показывали сказки, и Кира, едва проснувшись, не покидая постели, включала экран и с удовольствием наблюдала за разворачивающейся перед её глазами волшебной историей.

– З-здравствуйте, – растерявшись, неуверенно поздоровалась Кира.

– А я вот иду по лесу и вижу – машина стоит прямо на тропе. Обошёл её, заглянул внутрь – никого. Кто же это, думаю, в наши края пожаловал, да ещё в такую непогоду? Эка гроза ночью-то была! Ну и решил проверить, по следам вот вышел сюда. Меня Пантелеем Егорычем зовут, – протянул он маленькую ладонь Кире.

Девушка пожала её, ладонь старика оказалась на удивление твёрдой и крепкой.

– А меня К-кира, – с запинкой произнесла она.

– Я тут раньше егерем работал, весь лес, как свои пять пальцев знаю. Он для меня дом родной, – улыбнулся Пантелей Егорович, – А сегодня с утра решил по старой привычке свои владения обойти, думал, может уток постреляю, друга вон с собою взял.

– Алтын, ты где? – крикнул он.

На его зов тут же примчался огромный, лохматый, чёрный пёс в рыжих подпалинах, похожий на какую-то дикую помесь овчарки с водолазом, высунув язык, он закружился вокруг хозяина, припадая на передние лапы и виляя хвостом. Старик засмеялся:

– Ишь, балбес какой, не гляди, что ростом велик, а чисто щенок, всё бы ему резвиться да баловать. Но помощник верный, мы с ним, почитай, уже лет двенадцать вместе, а до этого у меня его мамка была, такая же медведица.

Он потрепал Алтына промеж ушей и посмотрел на Киру:

– Не бойтесь. Он не тронет.

– А вы, значит, мою машину нашли? – спохватилась Кира, – А я вчера искала-искала, никак не могла на неё выйти.

– Да вот же она, почти у самого дома стоит, – показал старик налево, – Минут десять ходу.

– Ну да, – смущённо проговорила Кира, – А вы меня до неё проводите?

– Провожу, конечно.

– Тогда я сейчас, мигом, – Кира метнулась в дом, схватила сумочку, воткнула в дверную петлю веточку, как было, и сказала, – Я готова.

– А вы кто же будете, барышня? – спросил старик, пока они шагали по лугу к лесу.

– Я внучка Акулины и Демьяна, которые тут жили. Вот, решила приехать, дом проведать…

Старик как-то заметно напрягся, перестав улыбаться.

– Внучка? – повторил он, но тут же взял себя в руки, – А я-то было решил, что вы заплутали в лесу и набрели на избушку, да и решили в ней переждать ненастье.

– Ну, почти так. Я вчера ещё собиралась уехать, но вот машину свою не смогла найти. Глупо, конечно. Но так вышло, – Кира пожала плечами.

– Как знать, может оно и неслучайно так получилось, – пробормотал себе под нос старик, стряхивая носком сапога росу с травы.

Алтын скакал рядом, наворачивая круги и ловил, щёлкая зубами, бабочек, что порхали над умытыми дождём цветами.

– Как ночка-то прошла? Не испугались?

– Немного, – призналась Кира.

– Ну-ну…

– А вот и машина ваша, – он указал пальцем на её авто, всё засыпанное еловой хвоей и облепленное мокрыми листьями.

Да. Гроза знатно вчера потрясла деревья. Кира открыла машину, вытащила сумку с одеждой, обернулась на провожатого.

– Знаете что, Пантелей Егорович, – сейчас при свете дня все её ночные страхи улетучились, как дым, и казались нелепыми, – А вы можете показать мне, где похоронены бабушка и дедушка? Я была бы вам очень признательна. Вы ведь наверняка знаете? Раз уж я здесь, то навещу их могилки, а после и поеду. День ещё длинный, успеется.

– Хм, – старик почесал бороду, – Едва ли это хорошая затея. Но, раз уж вы так желаете…

– Да зовите меня на ты, неудобно как-то, я вам во внучки гожусь, – рассмеялась Кира.

– Лады, – улыбнулся бывший егерь, – Ну, пойдём, коли, в обратный путь. Там недалёко могилки-то.

Небо опрокинулось над путниками голубой перламутровой чашкой, солнце играло на небосводе разноцветными лучами, множась искристыми бликами на речной глади. Кира, весело щебеча, шагала рядом с Пантелеем Егорычем, попутно любуясь живописным пейзажем вокруг.

– А я ведь всё своё дошкольное детство здесь провела, – похвалилась она старику, – А потом, так получилось, уж не знаю почему, но я всё забыла. Ну вот это время у бабушки и дедушки. Я росла болезным ребёнком, хворала часто, вот родители меня сюда и отправляли. На свежий воздух. А я, как выросла, всё напрочь запамятовала, вот просто отрубило.

Она взмахнула рукой, перерубая воздух.

– А может и не просто, – отозвался бывший егерь.

Но Кира пропустила эти слова мимо ушей, не придав ворчанию (как ей показалось) Пантелея Егорыча большого значения. Настроение её было чудесным, погода радовала солнцем, теплом и звоном леса, и весь мир представлялся Кире дружелюбным и ласковым.

– А потом, знаете что, произошло? Бывают же такие совпадения! Я на барахолке купила картину, а на ней вот этот пейзаж изображён, всё как есть – и речка, и изба, и лес. И я начала вспоминать. Эту картину дедушка мой нарисовал. Так смешно, в иные моменты мне даже чудилось, что картина оживает. Ерунда, конечно.

Теперь ей и самой не верилось в те видения. Перегрузилась на работе, вот и всё. В остальном ведь у неё никогда не было странностей с психикой.

– Но зато, – продолжала она, – Моя память восстановила утерянные файлы.

Она споткнулась на полуслове, глянула на старика, вряд ли он поймёт такие объяснения, и исправилась:

– Забытые страницы, так скажем. И вот я здесь!

Пантелей Егорыч ответил не сразу. Казалось, он увлечён проворной ящеркой, зелёной, в бурую крапинку, что неотступно бежала за ними вдоль тропки, маскируясь в траве.

– Кира, а ты не думаешь, что всё то, что ты мне сейчас поведала, вовсе и не случайность? – вдруг спросил он.

– Поясните, пожалуйста, – не поняла Кира.

– Знаешь, прожив такую немаленькую, в общем-то жизнь, я уже давно осознал, что случайностей не бывает. Всё в мире подвержено законам бытия, физического и духовного. И если физические законы мы можем доказать и разложить по полочкам, чем и занимаются различные науки: точные, естественные, гуманитарные и прочие, то с духовными законами всё не так просто. Да, религия, к примеру, пытается установить моральные и этические нормы в обществе, некие правила поведения и взаимодействия людей друг с другом, разделить добро и зло. Существует этикет – правила поведения в социуме. Психологи опять же копаются в недрах человеческого разума, изыскивая логику тех или иных поступков и событий в жизни человека. Но, подумай, голубушка, далеко ли все они ушли, если мы до сих пор не знаем даже самого банального, самого простейшего, первой ступени, основы всего духовного – есть ли у человека душа? Да, я читал, как учёные взвешивали тело человека до и после смерти. И якобы даже уловили те самые три грамма, исчезающие в момент наступления биологической смерти. Но это всё лишь косвенные, размытые предположения. Философы ведут споры о предназначении человека. Эзотерики и маги ловят некие волны на могилах усопших, разговаривают с духами, по их словам. Но мы до сих пор не имеем достоверных сведений о том, куда же попадает душа человека после того, как его земной путь завершился. А теперь подумай сама, ты девочка неглупая, я это вижу, что мы знаем о Высшем разуме и мироздании? А ведь этот Высший разум определённо есть. В этом нельзя сомневаться. Некий Абсолют, Сущность, спроектировавшая Вселенные, миры и живых существ. Одна ли эволюция причина тому? Но ведь и эволюционировать нужно было из чего-то, из некой начальной точки. Где же она находится? Кто её создал? Пока что нам достоверно известен лишь один разум – «продукция», порождаемая нашим мозгом. Но ведь мы не одни в этом пространстве и лишь совершенно недалёкий человек скажет, что это не так, и он и есть вершина мироздания.