Как пролетел этот день, Кира не помнила. После обеда она, отпросившись на час, метнулась до рынка, в попытках обнаружить там того старичка, как же его звали? Николай, да, точно! Но никого похожего не нашла. Поспрашивав соседей по прилавку, она уехала ни с чем. Никто не знал и не помнил никакого Николая. Вечером Кира уже сидела в квартире матери и, сбиваясь, рассказывала ей обо всём, что случилось с ней за последние пару недель, умолчав только о записке. Мать слушала её внимательно, застыв на диване монументом, не моргая и не перебивая. Взгляд её казался напуганным, бегал по комнате, как у человека, который судорожно пытается найти выход из сложившейся ситуации.

– Мама, – закончила Кира, – Скажи мне, что вообще творится?

Женщина ответила не сразу. Она смотрела на Киру, покусывая губы, и нервно поглаживала кота Марсика, примостившегося у неё на коленях. Тот, лениво развалившись, мурчал. Повисла пауза.

– Мам?

– А что я могу сказать тебе, доча? – лицо мамы неожиданно приняло нарочито безмятежный вид, – Ну, купила ты какую-то картонку у неизвестного деда на барахолке, после что-то тебе померещилось. Так я тебе давно говорю – меньше надо на своей работе виснуть, скоро совсем умом тронешься. Семью тебе нужно, замуж, деточек родить, а мне внуков.

– Мама! – Кира вскипела, опять матушка завела свою любимую шарманку про сватовство, – Да при чём тут это? Можно хоть сегодня обойтись без нравоучений про женихов? Разве ты не видишь, что вся эта история совершенно нелогичная, я надеялась, что ты прольёшь хоть какой-то свет на происходящее.

– Нет, мне нечего сказать тебе, – коротко ответила мать.

– Как это – нечего? Ты всегда говорила мне про то, что бабушка с дедушкой умерли до моего рождения и я никогда их не видела, кстати – почему у нас дома даже нет ни одной их фотографии? – но я-то вспомнила, мама! Я не только виделась с ними, я жила у них! Баба Куля и деда Дёма. И домик у них был точь в точь, как на той картине, и лодка. Дедушка меня на ней катал.

– Что ты несёшь, Кира? Никто тебя не катал. Это всё твои фантазии. У детей часто такое бывает – быль перемешивается с небылью, сказка с явью, вот и сложилось такое впечатление, а на самом деле их не стало до твоего рождения, так что забудь, ты никак не могла это помнить по одной простой причине – этого просто не было.

Раскачиваясь в кресле, Кира пыталась сдержаться и не сорваться, но нервы были уже на пределе.

– Мама, – тихо произнесла Кира, – Зачем ты врёшь мне? Я не знаю для чего ты это делаешь, но я не сомневаюсь в одном – это не ребячьи выдумки, это было на самом деле. И бабушка с дедом, и домик, и река, за эти дни я столько всего вспомнила. Странно, что я вообще это могла забыть. Был бы жив папа, он бы поверил мне, и, наверное, много чего мог бы рассказать о своих родителях.

– Но папы, к сожалению, нет, – ледяным голосом изрекла мать, – А мне нечего сказать тебе.

– Хорошо. Ты считаешь мои слова бредом. Но что ты скажешь на это? – и Кира, торжествуя, протянула ей записку.

– Что это? – мать неуверенно приняла из рук дочери сложенный лист бумаги.

– А ты прочитай. Там всё написано.

Мать медленно развернула и полушёпотом принялась читать. По мере того, как глаза её следовали по строке, лицо её всё больше бледнело. Это не могло укрыться от внимания Киры.

– Эта записка выпала из картины, когда я её разбила сегодня.

Мать молча подняла лицо. В глазах её стоял ужас. Видно было, что она едва держится, пытаясь не выказать своего состояния.

– Мало ли, откуда она у тебя. Может ты меня решила разыграть? Почём мне знать, что эта бумажка из картины?

– Мама! – Кира взорвалась, вскочив на ноги, – Для чего этот цирк? А! Понимаю! Наверное, всё банально – обычная война между свекровью и невесткой. Взаимная неприязнь, да? Или это только ты ненавидела бабушку? Так ненавидела, что все эти годы пыталась внушить мне, что они не принимали участия в моём воспитании.

– Такого не было. Они умерли вскоре после нашей с отцом свадьбы. Мы практически не общались.

– Ты лжёшь, мама! Но зачем? Чем бабушка так насолила тебе, что ты столько лет врала? Ведь вы же отвозили меня к ним. Я жила с ними! А-а… Может ты просто скинула меня на родителей мужа, чтобы я не мешала строить тебе карьеру? Ведь ты всегда была помешана на ней. Тебя и дома-то никогда не было, я всегда была предоставлена самой себе. Зато теперь ты бесконечно давишь на меня с этими попытками скорее выдать меня замуж. Мечтаешь, чтобы я стала образцовой женой. Я угадала, так ведь, мама?

В глазах матери дрожали слёзы, готовые скатиться по щекам, но Киру уже было не остановить.

– Ты всегда думала только о себе. Тебе и папа был не нужен. Поэтому он и ушёл так рано от инфаркта. Ты вообще любила хоть кого-то на этом свете?

– Доченька, зачем ты такое говоришь?

– Мне сейчас нужна помощь. Я вижу, что творится что-то неладное. А ты играешь комедию и продолжаешь свой цирк с ролью «ничего не помню, ничего не знаю». Эта записка из прошлого! Что за «начатое» я должна завершить? Что я могла пообещать бабушке или деду, будучи пятилетним ребёнком?

Мать молчала.

– Так ты скажешь или нет?

Тишина в ответ. Кира забрала из рук матери записку и, не говоря ни слова, обулась и вышла из квартиры.

В бешенстве Кира метала в дорожную сумку одежду из шкафа. Спортивный костюм, бельё, пара сарафанов и платьев, шорты, майки, панама… Порядок сборов не имел никакой структурированности и абсолютно не соответствовал Кириному стремлению к чёткости и логике, точнее порядка не было вообще. Девушка просто бездумно кидала в сумку что придётся. Казалось, она и вовсе не замечает, что достаёт с полок шкафа.

– Не скажет она, – бормотала Кира себе под нос, – Да и не говори, очень нужно! Я сама до всего допытаюсь. Своим умом. Разберусь. Не маленькая.

Сегодня был последний рабочий день перед отпуском и, вернувшись домой, Кира тут же начала сборы. Она завтра же отправится в дорогу. Ехать Кира собиралась своим ходом, за рулём она чувствовала себя уверенно и расстояний не боялась. Чуть более суток в пути и она на месте.

– Вот приеду к тётке и…

Кира не успела договорить, что она сделает, когда приедет, потому что её монолог был прерван мягким шорохом. Не веря своим глазам, она в изумлении смотрела на то, как холст, который, лишившись рамки, так и лежал на журнальном столике перед диваном, свёрнутый вчетверо, медленно разворачивался. Вот он уже полностью раскрылся и Кира, отчего-то не испытывавшая на этот раз никакого страха (видимо, так действовал и без того уже разгулявшийся в крови адреналин), подошла вплотную и прикоснулась к картине рукой.

– Вот что, ты не сердись на меня, – она смущённо поправила прядь волос и присела на корточки, – Ты постоянно пугала меня, вот тебе и досталось. Нечего было… Ладно. Я приеду с Алтая и отдам тебя на ремонт. Тут неподалёку есть мастерская, они как раз делают рамки, оформляют всякие там вышивки и всё такое. Я отдам тебя им и будешь как новенькая, даже лучше.

«Совсем схожу с ума» – подумала Кира, – «Уже с картинами начала разговаривать». И тут вдруг она заметила, что на холсте изменилось что-то. А поняв, что именно, обомлела. На крыльце сидела старушка. Та самая, которую она уже видела у костра. Только сейчас лицо её выражало такую скорбь, что Кира охнула. Кажется, старушка плакала. Когда их взгляды встретились, старушка как-то взбодрилась, и потянула к девушке руки. Кира моргнула и видение исчезло. Картина вновь стала совершенно обычной. Резко поднявшись, Кира метнулась к шкафу:

– Так. С меня хватит. Уеду прямо сегодня. Только не на Алтай. И помолчав добавила: – Я поеду к бабушке.

Сказала и сама испугалась – куда ж она поедет, если даже названия деревни не знает? Но тут же услужливый голос в голове зашептал: «Ты всё знаешь. Просто тебя заставили всё забыть. Научили не помнить. Не бойся ничего, поезжай». Кира испуганно покрутила головой – конечно же она находилась одна в комнате и голос был всего лишь её воображением. Однако, внутри действительно появилась твёрдая решимость и какая-то необъяснимая уверенность, что она знает дорогу. Дорогу в детство. Она поедет туда. И закончит то, что было начато. Тем более и ехать-то недалеко, каких-то полтысячи километров. Она уже к утру будет там. Откуда она знает и это, она тоже не задумалась. И, мгновенно успокоившись, Кира уверенно продолжила собирать вещи.