Смысл был в том, что мать его любила, обожала, всю жизнь ему отдала – два раза. А он!!!

Неблагодарный!

Непонимающий!

Человек, который не оценил самого важного, что было у него в жизни, – чистой и искренней любви, и теперь всю жизнь об этом сожалеть будет. И после смерти тоже. Сожалеть…

– Каэтана! Ему плохо. Сварт говорит – беда!

Виола дозвалась меня с легкостью. И я тут же вступила в бой. Благо оглядеться успела.

Подхватила со столика флакон с нюхательными солями и ловко сунула в нос Натали. Та подавилась отвратительным запахом и закашлялась. А я еще и подножку ей подставила, так, чтобы девица с размаху приземлилась попой на кушетку.

Та скрипнула.

Натали ахнула от боли в отбитой попе. А вот так тебя! Будешь тут рот открывать!

Хавьер посмотрел на меня с удивлением, и я тут же воспользовалась шансом.

– Виола, скажи Сварту – пусть не поддается! Спорим, у него сейчас денег попросят. Или какое обещание выдурить попытаются! Это бездарный спектакль!

– Передала.

– Не верит?

– Нет.

– Гр-р-р-р-р-р!

Но рычи не рычи, а Натали уже оттолкнула мою руку и опять перешла в наступление!

– Отец, нам надо серьезно поговорить.

– Говори, – разрешил эс Хавьер. – Или у тебя есть секреты от мужа?

Секретов не было. Или дама не рискнула в этом признаться.

– Отец, я понимаю, что ты никогда не любил нас с матерью!

Ну вот, началось.

– Она была всего лишь средством для получения титула, она не оправдала твоих надежд, и я тоже. И я всю жизнь мучилась своей виной, равно как и мать. Именно это наверняка и свело ее в могилу…

Конечно-конечно.

Все остальное – гнусные инсинуации. И убила она себя сама потому, что это хорошо и нормально. Вот не люблю психиатров, но иногда ей-ей поверишь, что у нас нет здоровых. Есть недообследованные! Которые кажутся нормальными, а потом как схватятся за ножик да как пойдут резать…

– Сварт сказал Хавьеру, что его жена была больна. Сама по себе.

А вот это передавать было не обязательно. Но – сама виновата, думаю не пойми о чем! А тут уже целый концерт разворачивается.

– Отец, я хочу, чтобы ты сходил с нами в храм.

– Зачем?

– И принес клятву, что больше не женишься.

Да что их, заклинило, что ли?

– Виола! Сварт!!!

Крик возымел действие. Хавьер, услышав вопрос Сварта, прищурился на дочку.

– А почему тебя это волнует, Натали? Женюсь я или нет, какая разница. Мне не девяносто лет, я могу еще найти себе симпатичную вдовушку.

– Которая родит тебе сына, да, папочка?

– Почему бы и нет?

– Потому что Гальего должно перейти к моим детям! И титул тоже! – сорвалась Натали. Симпатичной она быть окончательно перестала и теперь походила на большую крысу.

– Хм-м-м… Натали, а ты не рано начала делить наследство? У тебя пока только дочка. Кстати, где она?

– У свекров, разумеется.

И тон сказал мне все лучше любых признаний. Осталось только передать это Виоле.

– Что, если она не мальчик, она тебе не нужна? – Эс Хавьер говорил так, что мне даже страшно стало. И, судя по лицу дочери, он попал в цель.

– Отец!!! Что ты такое говоришь! Конечно, нужна! Но наследовать Гальего будет мальчик, которого я рожу! Следующим, обязательно!

– А если опять получится девочка?

– Мальчик, я уверена!

Муж закатил глаза к небу. Я подумала, что может вообще ничего не получиться. Такое тоже естественно, когда очень стараются, природа деток не дает. Вот как запирает что-то – и все тут.

А еще эта особа может так мужика достать, что он просто пойдет делать детей налево. Лишь бы в нем мужчину видели, а не… автомат для выдачи результата. Положительного.

– Вот когда получится, тогда он и станет наследником. А до той поры – извини, Натали. Я не собираюсь идти в храм с тобой и не собираюсь давать слово, которое не сдержу. Вот еще не хватало – стать клятвопреступником перед богами.

– Ты… у тебя уже кто-то есть?

– Она у меня есть. И я у нее есть. А остальное тебя не касается.

– Ты! – И сколько же драмы было в этом слове. – Ты… всю жизнь ты изменял матери! Ты разбил ей сердце!

И наплевал в печень. Ага. А еще – попинал почки.

Сварт, скотина чешуйчатая! Виола, зачем это было передавать?!

Потому что эс Хавьер, не подумав, на автомате, высказал мои мысли вслух.

Тадео взвыл от счастья. И свалился на кушетку так, что с нее подлетела ошарашенная супруга.

– П-печень? П-почки?!

Не будь у Хавьера замечательной реакции, как и у всякого драконария, ходил бы он с расцарапанным носом. Доченька кинулась к нему, собираясь пройтись ноготками по лицу. Раз пять, во всех направлениях.

Не получилось, конечно. Эс перехватил ее, Натали попыталась подергаться – и взвыла, как бензопила неведомой в этом мире модели «Дружба».

– КАК ТЫ МОЖЕШЬ!!!

Нельзя сказать, что легко. Но ведь и глазами рисковать не стоит! Такая что хочешь тебе выцарапает.

– Натали. В храм я не пойду, – отчеканил эс Хавьер. – В смерти твоей матери я не виноват. Решала она сама и выводы делала сама. Если будешь вести себя достойно, я останусь на похороны. Если нет – сама справишься. Муж поможет.

Мужа мне захотелось попинать ногами. А чего он тут корчится, как червяк давленый, в три погибели от хохота согнулся. Его, что ли, эта Натали тоже достала? Могла…

– Ты опозоришь и меня, и моих детей?!

– Ты же пытаешься это сделать, – пожал плечами эс Хавьер. – Какая разница, кто именно?

– Я просто забочусь о своих детях!

– Ты их роди сначала и позаботься, а не отдавай грудного ребенка свекрови. Ты ее хоть сама кормишь?

– Эссы так не поступают! Для этого есть кормилицы и козы!

– А ты уже себя эссой возомнила? Ты – раэша, и ей останешься. Я не наследный эс, так что на многое не рассчитывай.

– Отец!!!

– Я тебя слушаю внимательно. И главного пока не услышал. Когда похороны? К ним все готово?

– Хоть сейчас начинаем, – отозвался зять, таки встав с кушетки и утирая слезы. Да-да, горюет он так, а что смеялся – истерика накрыла. От горя. – Натали хотела сначала в храм, но я так понимаю – не стоит?

– Нет. И потом не стоит, – припечатал эс Хавьер. – Идем.

Схватил меня за руку и вытащил из дома. И только в саду позволил себе от души выругаться.

Я молчала. Пусть мужчина выговаривается, я бы на его месте еще бы и не так бесилась. Повод есть. Осталось выполнить все положенные ритуалы – и удирать. Быстро!!!

Похороны – неприятное и зрелище, и мероприятие.

Хотя… это смотря кого закапывать! Некоторых и сжечь бы хорошо, и вокруг костра поплясать.

Здесь же было грустно. Натали была кем угодно – дурочкой и истеричкой, но мать она любила. И плакала искренне. Что бы она там ни пыталась выдурить с отца, ей сейчас было больно.

Хавьер молчал.

Слез не было. Была тоска.

Кусок его жизни отрывался, уходил в пропасть, исчезал в никуда. Тяжело…

И еще труднее понимать, что человек уходит, а то, что он наворотил, остается. Эсса Магали изуродовала жизнь дочери, и внукам ее легче не будет. К сожалению.

Кладбище.

Комья земли, стучащие по крышке гроба.

Тишина.

И – поворот через плечо. Здесь не принято устраивать поминки, здесь принято хоронить и идти в храм.

Постоять, вспомнить хорошее и плохое, отпустить. В чем-то очиститься, переключиться…

Мне этот обычай нравился. По крайней мере, в храме Хавьеру нервы мотать не будут.

Ага, а вот на выходе из храма…

– Отец! Ради памяти моей несчастной матери! Ты же любил ее, хоть немного! И меня… умоляю!

Хавьер заколебался. Натали усилила давление. А именно – упала на колени и возрыдала так, что чуть позолота со стенок не посыпалась. С каким бы удовольствием я бы ее с этих ступенек пинком скинула.

И муж туда же… как его – Тадео? Стоит, смотрит… хотя ему-то как раз все и нормально. Жена и за него бьется. Если эс Хавьер не женится, то все им достанется, а это приятно. Халява – она такая, располагающая.