«Рута! Вот чьи это черты… Рута… Нельзя, нельзя бросать людей — потом они вернутся, даже в другом теле, чтобы напомнить о себе. Как мокрые призраки — они идут следом, догоняют и мстят — все, кого ты забыл и оставил… От них не убежишь. Я должен объясниться?.. Как? „Всё могло быть иначе, но я оставил твою мать — беременную не тобой. У нас ничего общего, кроме моей беды“. И чего мне ждать от той, которая догнала меня?..»

Костюм аэронавта — восхитительный. И мужчине, и женщине впору. Карамо взял для девчонок размеры поменьше — наверно, такие носят юнги или кадеты.

Наряд состоял из просторной куртки и широких штанов, которые можно пристегнуть друг другу и превратить в комбинезон; ещё в комплект входило кепи с наушниками и подбородочным ремешком, перчатки, тельняшка, подштанники и ботинки на каучуковой подошве. Всё матерчатое — нежного серо-голубого цвета. Ткань ласкала руки.

В отдельной укладке прилагалось тёплое бельё, носки, подкладка к куртке, очки-«консервы», маска против обморожения, кожаный пояс, ремни (а зачем эта сбруя?) и застёжки-карабины.

Когда не по себе, на душе кисло и на сердце непокой, надо наряжаться или причёсываться. Самое лучшее девичье средство отвлечься, позабыть свои тревоги. Или сесть у зеркала, заняться своей внешностью. Наконец, можно вымыться, потому что «вода беду прочь уносит».

Однако Ларе пришлось менять одежду в каютке без зеркала, вместе с Эритой. Молча, без единого слова, они встали спиной к спине и занялись гардеробом. Не потому, что стеснялись друг друга — просто видеть одна другую не хотели. Уж Лара — точно. А принцесса не желала смотреть кому бы то ни было в спину.

Всё-таки Лара украдкой взглянула через плечо.

«И что он в ней нашёл?..»

Обнажённая Эри была как картинка — довольно тонкая, но сильная, атласно-гладкая. Такие, с точёными фигурами, снятся ребятам и сводят с ума. А после ребята лезут подсматривать за девчонками в дешёвой купальне. Ржут, свищут, улюлюкают над всеми, но едят глазами — только таких.

«Чем она красивей? У меня ноги лучше…»

Лара осмотрела свои ноги — и расстроилась.

Бррр. Коленные чашки выпятились, лодыжки торчат, ляжки худые, голени тощие, а ступни? прямо утиные лапы…

Бёдер нету, какие-то кости.

Грудь? да разве это грудь?! одна насмешка.

Тотчас на ум пришла великолепная Джани Трисильян, вокруг которой увивались кавалеры — будто шмели возле медвяного цветка. Вот кто девушка в расцвете. Понятно, что фунт косметики намазан — опереточной певице так положено, чтобы блистать и быть на высоте, не хуже светских дам, — но телом дочь нотариуса бог наградил ой-ой. Одним декольте любого ухажёра очарует. Та-акие наливные яблоки…

«Дева Небесная, ну почему я плоская? У других вон сколько выросло, а у меня чуть!.. Может, чем-нибудь натираться? утренней росой или лампадным маслом?..»

А вспомнить своё лицо, разревёшься. Скулы как у тахонской кочевницы из книжки «Народы Дикого Запада». Нос противный. Волосы — пакля. Рот щелью.

«Я уродина, — с отчаянием убедилась Лара. — А вырасту — ещё страшнее стану. Да лучше не жить! Надеть костюм — и со смотровой площадки вниз… Пусть он один останется и плачет, плачет… пусть меня вспоминает и кается, что изменил!»

Эта мысль Ларе понравилась, согрела её — а то нагишом в каюте стало зябко, — и она принялась натягивать подштанники, с горечью жалея себя всё сильней.

«Может, под низ панталоны надеть?.. Нет, эти лучше облегают. А если я с высоты хряснусь, вся в лепёшку расшибусь. Или в море — вообще хоронить нечего. Да, так и надо. Вот бы взглянуть, какое будет у него лицо, когда я… Живи и помни, сволочь! Вечная разлука… Завтра же устрою. Э, а вещун с Якатана? Надо сначала его вычислить… И со всеми попрощаться через шлем! с Бези, с Шельмой, Лаской и Голубем…»

— Ларита… — вдруг тихо молвила Эри, не оборачиваясь.

— А?.. — У Лары пальцы сжались, словно её подслушали и уличили.

— Я понимаю, что вы… что ты думаешь.

Мгновенный страх — «Она слышала?» — мигом схлынул. «Не медиум, проверено! Картерет давно всё изучил».

В душе как молоко вскипело — такой гнев из сердца к горлу поднялся.

— Что вам нужно? — выдавила она, стараясь не повышать голос.

— Ты считаешь — я соблазнила кадета.

— А разве нет?! — Лара повернулась в ярости, полуодетая, да что об этом думать.

Лицом к ней встала и Эрита, в одном белье, с Божьим Оком на шее. Око было простое, как солнце — золотое, в кружке ласковый глаз, обрамлённый ресницами, а на четыре стороны косым крестом — клинки молний. Стройное тело сквозило под лёгкой тканью — смотри, завидуй.

Конечно, он ею прельстился. У ребят глазища — как катодные лучи, всё через платье и сорочку видят. Огонёк летал в её объятиях — ясно, не сдержался, дал рукам волю, а она радовалась.

«Не то что я — худоба костлявая!»

— Это правда, — ответила Эри с лицом грустным и вдохновенным. Словно молилась перед алтарём Девы-Радуги. Даже руки сцепила перед грудью. — Я не должна была так поступать. Не должна… Тебе надо знать…

— Между вами… молния прошла?

От этих слов Эрита вздрогнула и выпрямилась, глаза её вспыхнули:

— Нет! Как ты… Я хочу сказать другое, — добавила она, укротив свой порыв.

— Другое? о чём?

— Сегодня, когда мы встретились в коридоре, и потом… я говорила с ним.

— …и очень долго. Хватило времени?

— Да. Я ему отказала.

— Как?.. — оторопела Лара.

— Запретила думать обо мне. Это недостойно… для обоих.

— Ты… сама?

— Что, неясно? — озлилась Эри. — Я сама. Я! Дала ему отставку. Или — как в народе говорят? — отшила? С людьми нельзя играть… Или честно, или никак. Разве я не права?

Только сейчас Лара — гневный туман рассеялся — осознала, что глаза Эри блестят не от злости. И губы та поджала вовсе не от спеси, а чтоб не разрыдаться.

Пока слёзы не хлынули, и Эри не осталась одна-одинёшенька в своём гордом горе, Лара перешагнула через ненависть и поспешила обнять соперницу. Словно та могла упасть.

— Ты настоящая принцесса, — утешала она, торопливо целуя ан-эредиту. — И Тёмная Звезда что надо.

— Это было затмение… тогда, — прошептала Эри, вытирая слёзы о плечо Лары. — За мной охотились жандармы Цереса. Ринтон выручил меня. Всё так сложилось, мне пришлось лететь с ним. Я, — Эрита вскинулась, — должна соблюдать достоинство. Поэтому освободила его… и себя.

— Тебе ровня — только герой… или царь, — убеждённо сказала Лара. — Не ниже герцога!

— И ты туда же!.. — вновь понурилась Эри. — А если вдруг понравится другой?

— Ну, поплакать и послать к дьяволам.

— Попробуй сама это сделать!

— Третий месяц пытаюсь, — скривила душой Лара. На деле она ждала, когда Огонёк придёт и улыбнётся ей. — Ладно, вру… Но честно — у тебя судьба другая.

Каюты на военном дирижабле строились с учётом, что в любой момент они могут стать кладовыми для боеприпасов или снаряжения. Поэтому конструкторы не снабдили двери внутренними запорами. И Хайта, посланная Лисси спросить — оделись ли Эри с Ларой? — вошла спроста, без стука.

Обнявшиеся, румяные от волнения, они очень понравились Хайте. Она поняла их объятия иначе и от радости захлопала в ладоши:

— Кианна, буфан со!

Схватив с койки кепи, пунцовая Лара запустила им в златовласку с криком:

— Провались ты в ад! кто любовницы, где?!. Встань снаружи! — Она выпихала Хайту, попутно дав ей подзатыльник, и припёрла дверь спиной. — Живо, натягивай всё остальное. Права Лисси — кругом один грех!

Расчёсывать волосы и мастерить причёску — верный способ унять встревоженную душу. Если девушки делают это вдвоём, одна помогает другой, получается очень приятно, и можно дойти до самых доверительных отношений.

Тем более, задача была не из лёгких — убрать волосы не под шляпку, а под кепи, которое за столом и вообще в комнатах принято снимать. Надо выглядеть красиво, при том строго. Короче, без заколок-«невидимок» тут не обойтись.