Тонкая летучая струя касается бронемашины — и снопами огня вырывается из всех щелей, срывает люки.

— …можете считать, что этот день вы прожили не зря. Ваша задача-минимум — дожить до завтра.

— Реагент «дымный кляп». Состав — чистящее средство «Акварель», жидкость для мытья унитазов «Bronti», пищевая сода, поделочный пластилин «Recycler». Забивает фильтры противогазов типа DZ и Aria насмерть… Полюбуйтесь.

Дергаясь, словно кашляя, кто-то срывает шлем.

— Рецепты прилагаются — пользуйтесь с удовольствием.

Напалм, взрывчатка, лакриматоры, термитные воспламенители, скользящие покрытия, вещества, вызывающие рвоту, — оказалось, все это можно сделать на кухне, имея посуду, терпение и запас бытовых химикатов! По тому, как уверенно советовал человек в маске, технологии были испытаны не раз.

И кадры показывали, как это было.

Разлаписто и проворно топая ножищами, идет дистант, огибая перевернутые, горящие автомобили; сбоку к нему, виляя, подъезжает игрушечный грузовичок; дистант направляет вниз взгляд одной из голов, но поздно — вспышка взрыва, и дистант валится как подкошенный; к нему сломя голову несутся трое подростков с сумками и инструментами — снимать запчасти и вооружение.

— Киборгов тяжелых моделей противник применяет редко, обычно для разведки и задержания. Распознать их сложно, убить — тоже. Если вы не снайпер и не киборг — не надейтесь на поражение силовых кабелей пулей! Киборги живучи, и будут боеспособны, даже если им отключить обе ноги и голову. Они «холодные» в инфракрасном диапазоне. Средства выбора — гранатомет, ракетомет, бластер, плазменно-импульсное оружие; область поражения — туловище.

Лильен тщательно запоминала. Вместе с обучением она проникалась знанием того, что Город — не единая территория; по Городу проходит незримый рубеж, и по одну его сторону — огромная пестрая масса недовольных людей, а по другую — Власть. И мира между ними нет.

Скандал с исчезновением директора не сказался ни на фасаде, ни на репертуаре «Фанк Амара» — рядовой театр среди десятков ему подобных, не чета чему-нибудь главному вроде Президент-Холла, — но внимательный завсегдатай сразу бы заметил, что актеры выглядят понуро, хоть и стараются это скрыть; что-то такое читалось в глазах — тревожное ожидание, неуверенность, затаенное раздражение. Особенно ярко гнетущая хандра царила за кулисами, то и дело прорываясь вспышками напрасной злости, гневными выкриками и ссорами по ничтожному поводу. Хац метался между сценой, гримерными и кабинетом, пытаясь все уладить, всех успокоить и сохранить театр в рабочем состоянии, — но попробуйте держать все под контролем и всех — в узде, когда за вами серым призраком ходит неотвязный кибер-связист и два раза в день вас то вызывают в полицию, то являются поговорить прямо сюда. Документы изъяты, банковский счет арестован. Отвернуться не успеешь — уже склоку затеяли и даже с видовым подтекстом.

— Хац, почему Мика два номера играет, а мне один оставили?! — напирает Франческа, и намек самый прозрачный — «Своих выдвигаешь, ящер лысый?!» Остроухие ньягонцы ополчились на бинджу Коэрана и уже угрожающе щебечут: «Мы не на ЛаБинде, тут все равны!», а он им: «Полегче, мелочь!» Эйджи тоже — вспомнили, что они тут видовое большинство, заговорили о правах и пропорциональном представительстве на сцене. И все это с рефреном: «Фанк бы мигом разобрался!» Хац начал угрожать и рявкать — это помогло, но ненадолго, а обиды тем временем накапливались и множились, и по театру ползали с виду очень правдоподобные, но по сути лживые сплетни — что Фанк не просто убежал, но утащил всю кассу, что театр купила ровертаунская мафия, и будет глобальная чистка кадров, и на днях предложат выбирать — или соглашайся выступать в суперпохабном шоу за четверть ставки, или под зад коленом. Последний слух особенно влиял на нервы — Фанк, хоть он и был уличен всеми программами новостей в связях с мафией, не допускал на сцене непристойностей, и это держало театрик заметно выше даже шикарных аттракционов с девочками и вывеской «Зайди и вздернись!», и все уже привыкли, что работают в приличном заведении — и вот! Коэран шумно, по-лошадиному фыркал и божился, что скорей уйдет в хэйранские наемники, чем будет без штанов увеселять гогочущих эйджи; Мика, Кайгусь и Киута хором шипели, что на Аркадии такого непотребства не было в помине; ньягонцы тайно предлагали Хацу перейти под покровительство своего мафиозного клана, а эйджи (Хацу любезно донесли об этом) тихо-тихо подыскивали новые рабочие места. Их можно было понять — кому охота из артиста сделаться позорищем?

В театре, еще таком оживленном и веселом, явственно запахло тухлятиной. Хац висел на волоске над ямой, где облизывались монстры — Полиция и Суд, Тюрьма и Депортация, но прежде, чем они растерзают тебя, придется наяву увидеть, как рушится уютный артистический мирок, как злобный ветер сносит крышу и стены, и ты остаешься один-одинешенек… Господи, сделай так, чтобы время пошло задним ходом! Пусть опять в кабинете появится Фанк, который умеет мирить разные виды разумных существ!..

Ночные представления — с 24.00 до 05.00 — по двойному тарифу. Вместо чтоб спать — поешь, танцуешь, делаешь акробатические трюки, и все это должно быть ловко и непринужденно. Счастье, что Фанк ввел жесткий посменный режим, и в «Фанк Амара» артисты не путали день с ночью и не выматывались до упада ради брикета пластмяса. Плюс технические перерывы — зрителей вежливо в шею, пылесосы к бою, артисты к столу. Этот обычай за два дня не рухнул, и Хац опять ради сохранения близости с коллегами жевал размоченный в эрзац-молоке карбонгидрат вместо квашеной белковой массы. Речь шла о наболевшем.

— Фанк никогда не закусывал с нами, — рокотал Коэран. — Ээээто я понимаю — ксе-но-фо-би-я. Ооон был немножечко расист. Но ооон был хороший хозяин в театре. Черт не знает, куда мы пойдем теперь. А, будем играть, пока не выгонят!..

— На День Благословения, — возразила Кайгусь, — мы всегда ему преподносили блюдечко нуккихи, и он ел чуть-чуть.

— Ему надо было сразу заявлять в полицию про мафию, — Наито, ньягонский жонглер ножами и прочими опасными предметами, счел, что без него беседа — не беседа. — Я вас прошу согласиться, что мафия эйджи не знает ни чести, ни приличий. Очень огорчает, что он подпал под эту мафию!

— Хааац, — Коэран скосил на тихого ихэна сливово-лиловый глаз, — мы тебе третий день все намекаем, что надо объясниться. Ты умный, он тебя назначил — но разве Фанк ничего не сказал тебе? Я кидал гири в трех театрах, но только здесь мне начали платить нормально. Что-то не верится, чтоб Фанк так долго притворялся добрым, а потом всех кинул. Скажи, Франческа, так? Или ты, Бенита…

— Зря не скажу, — жестко ответила Франческа, — Фанк был нормальным мужиком. Но и нормальных иногда заносит по кривой. Наверное, всем ясно, что у Фанка не все было чисто?..

Серый связист на сей раз не торчал рядом — иногда, повинуясь не то голосам по радио, не то вложенной программе, он прикипал к своей портативной станции или пускался бродить по театру («Клад ищет», — шептали за спиной танцовщицы). Хац издал протяжный вздох, похожий на стон, и печально потрогал языком молочную кашу.

— Я ничего не знаю про его левые дела. Он сказал одно — «Работайте как обычно». Я знаю, что вы говорите по углам — что Хац подставной, что гребет под себя и для своих, — он обвел глазами всех сидящих. — Давайте начистоту — если я кого-то обделил, пусть скажет мне в глаза. Ничего нет хуже, когда на языке одно, а в голове совсем другое.

И едва языкастая Франческа приоткрыла рот, как к скромному застолью подбежал ньягончик Донти, сын Наито:

— Мотаси Хац, там с телевизора приехали, их много.

— Технический перерыв до семь ноль-ноль, — огрызнулся Хац, готовый к претензиям Франчески, но не к визиту этого хамского племени.

— Это опять Доран! — Донти от возбуждения подпрыгивал на месте.

— Пожрать спокойно не дадут, — Хац облизнулся, поднимаясь. Шагнуть в сторону вестибюля он не успел — Доран, напористо прорвав заслон у входа, шел по пятам Донти, и операторы ломились за ним следом, держа камеры, как импульсные ружья.