— Даже учитывая понятное волнение мисс Коел и особую обстановку нашей встречи, — отмерял слова шкипер «НИКЕЛЬ», — я не могу дать за неё больше трёх мириадов. Вы должны понять: мне потребуется время, чтобы определить её возможности, а время — это деньги. Без проверки я её за штурманский пульт не посажу.

Pax даже рычать не смог — настолько нагло Эксперт снизил цену.

— Можно достичь согласования цены, оптимизировать её, — вмешался маклер. — Хозяин «устройством» доволен...

— Тогда почему продаёт?

— Финансовые затруднения! Неблагоприятная коньюнктура! — горестно взмахнул лапками агент.

— Ты так и будешь стоять? — чуть скосился Форт. Вздумай он мериться с Коел, кому более стыдно, — победил бы в этом раунде.

— Я могу одеться? — Она тотчас потянулась к лежащим на полу белью и платью. Отвернувшись, шкипер небрежно сделал ньягонский жест согласия.

— Скажем, сойтись на семи с четвертью мириадах. — Маклер бился за свою долю от сделки.

— Неподходяще. Максимум пять без четверти.

— RRR, RRR!!

— Тогда шесть с четвертью.

— Ммм... это ближе к истине, но всё-таки...

Коел поспешила влезть в одежду и всунуть ноги в туфли.. Агенту она желала подцепить фэл и сдохнуть в кошмарном бреду. Зачем он издевался, унижал, если клиенту вовсе не был нужен показ её прелестей?! «НИКЕЛЬ» и консультант в коричневом едва уделили ей по два равнодушных беглых взгляда.

— Итак, мы нашли взаимно приемлемый вариант. — Маклер торжественно развёл руками. — Купчую можем оформить сейчас же. Как будете платить?

Под жилетом оказалась и сейф-сумка. Шкипер чиркнул по моноблоку кодовым ключом — литая твердь разошлась, открыв жёлтую, денежного цвета мякоть обивки и дремлющие пачки купюр.

— Цена — пять мириадов. Комиссионные — полторы шестнадцатых, премия маклера — четверть шестнадцатой, отчисление в общак — одна восьмая, налог с продаж — одна шестнадцатая...

С горькой гордость Коел узнала, что выросла в цене. В год захвата за неё давали вдвое меньше.

— Теперь она ваша! Владейте с пользой... и удовольствием. — Маклер подмигнул по-эйджински.

— Как я должна к вам обращаться? — с осторожностью поинтересовалась Коел у шкипера.

— Пока хватит «мистера Кермака». — Он как был, так и остался каменным. — Это твои вещи?

— Да. Могу ли я сменить одежду? это быстро, я вас не задержу.

— Обязательно. Только ньягонец мог так подобрать причёску к платью.

Верно — имея волосы длиной в неполных два сантиметра, парикмахерским искусством ньягошки не блистали.

Что ждёт впереди? Полная неизвестность.

Вскоре по выходе из конторы шкипер и консультант расстались без единого слова, пожав на прощание руки. Коел — уже в комбезе, кофте и разношенных спорт-ботах — осталась наедине с мистером Кермаком.

Нельзя откладывать выяснение вопроса «Кто есть кто?». Поскольку будущего всё равно не избежать, надо модифицировать его под себя. Ведь рано или поздно грянет час, когда груз, заработок и сама шкура капитана будут зависеть от настроения штурмана, — и капитан должен это усвоить! заодно узнаем рамки дозволенного.

— Мистер Кермак, разрешите спросить?

— Спрашивай, — буркнул он, глядя перед собой. Недурное начало. У ньягонцев рабы не начинают разговор. Коел поудобней разместила на плече лямку вещмешка.

— Какое у вас судно?

— У меня нет судна.

— А экипаж — уже укомплектован?

— У меня нет экипажа. Одна ты.

— О-о... значит, вы работаете на хозяина? — Ответы Никеля привели Коел в замешательство. Почему его звали шкипером, если он без судна? польстить хотели, что ли? но такая лесть похожа на издёвку — а он и веком не шевельнул.

Вблизи, спокойными глазами, Никель отнюдь не походил на тех молодцов с капитанскими дипломами, каких можно встретить в космопортах. На искателях вакансий, даже при большом внешнем лоске, нетрудно найти следы дешёвых — из-за хронического безденежья — излишеств. Этот был свеж и гладок...

...словно вышел из витрины.

Крайне редкие морщинки на его холодноватом лице выглядели посторонними, словно их провели по коже ультратонким карболитовым резцом.

— И хозяина у меня нет. Ты ела сегодня?.. На, пойди, купи себе чего-нибудь.

«Он настолько нелюдимый, что ему и говорить невмоготу? — недоумевала Коел, набивая сумку консервами и пачками галет. — И мне надо расстраиваться из-за этого?.. Капитан, живущий строго по уставу, — совсем неплохо. Подождём, пока он наберёт остальных. Насчёт должности старпома — видно будет, но не мешает выглядеть вольняшкой, и встречать всех новеньких по-сержантски. „Сэр, доверьтесь мне. Я вымуштрую этих обезьян и внушу им, что такое судовой рабочий. Это — каторжник, сэр!" Надо, Коел. Надо мало-помалу расширить свои полномочия».

— Сэр, я позволила себе купить пакетик чая.

«Или — или! или в ухо, или согласится. Будем считать это тестом на жадность. Чай, даже этот поддельный, — не дешёвый».

— Не пью.

«Ну хоть за перерасход не выругал».

Форт вспомнил, чем ещё был знаменателен 6242 год. Когда он уже служил в туанском космофлоте по приговору имперского суда, а Коел изучала основы покорности с помощью электрохлыста, федеральный конгресс дожал эриданское Сословное Собрание, и Эридан отменил рабство... которое заблаговременно откочевало в Аламбук, где могло спокойно процветать веками.

«Чем с пеной у рта орать „Права человека! права человека!" и устраивать всегалактическое шоу с разбиванием цепей, лучше бы переписали по уму кодекс законов о труде, а то он напоминает Эридан до реформы. А сюда высадить пяток бригад Звёздной Пехоты; здесь она нужней, чем на парадах. Или сэйсидов — с партизанами в Сэнтрал-Сити без них справимся; пусть они тут с настоящим врагом познакомятся — горожан-то гонять легко, а как вам покажется двуногое вооружённое зверьё?.. Да, я по натуре интервент. По-моему, это законно — где наших воспитывают хлыстом, туда должен обрушиться кулак державы».

— Покажи покупки. Чек сохранила?.. ах, не дают? Жди меня тут.

Из лавки послышались громкие голоса, ньягонский крик, что-то лопнуло, громыхнуло. Никель вышел, сказав в лавку на прощание;

— Зови ножей, ежей, ужей — кого хочешь. Тогда ты при них съешь ту банку, которую я сохранил на память. Если выживешь — иск вчиню за попытку отравления дорогостоящей рабыни. Кстати, я веду дела с Неминучими Ножами, так что раскинь умом, кого они осудят.

Лавочник догнал Никеля с Коел и, долго кланяясь на ходу, просил взять возмещение за причинённое неудобство. Коел сочла за благо промолчать и молчала до номера в отеле.

Сразу видно — тут живёт мужчина. Вещи сметены в один угол (вроде уборку сделал) и накрыты ньягонской постелью (вроде спрятал). Пустынное жилище нагоняло щемящую тоску и чувство напрасности жизни.

Переступив порог, Коел вмиг потеряла представление о том, зачем её купили. Какой экипаж, какой старпом? На что человеку, проживающему в голом номере, навигатор стоимостью в восемь с половиной тысяч бассов с учётом налогов?

Вокруг Коел начала завиваться пустота, даже в ушах гул послышался. Неожиданно ясно возникла мысль: освобождением даже не пахнет, а что будет — знает одна чернота, живущая в кладезе.

Стоило вспомнить зал и зев колодца, как сердце заколотилось и во рту появился вяжущий вкус страха. А сзади стоял безмолвный Никель Кермак.

— Зачем я вам нужна? — глухо промолвила Коел.

— Будешь спать там, за перегородкой. Сейчас я уберу оттуда лишнее.

— Кто вы?

— Имеется душ. Воду для мытья дают без графика, когда попало. — Голос донёсся из дальней комнатушки вместе с плеском. — Хм, тебе везёт. Сполоснись, если хочешь.

— Вы меня слышите?!

«Чем я могу тебе помочь, подружка? Сказку про добрых самаритян рассказать? время не пришло. Терпи меня».

— Не ори, я не глухой. — Никель появился из-за перегородки, вытирая руки.

— Так что же вы не отвечаете?

— Незачем.

— Ладно. — Голос Коел стал твёрже. — Плитка и холодильник работают?