Снова зажигательно заиграл оркестр. В корчму нахлынула новая волна посетителей и хозяин заведения, подойдя к столику богатырей, деликатно осведомился, долго ли они еще намереваются тут сидеть.

— А чаво? Мы вон, ик… не все пиво еще выпили! — отмахнулся от него изрядно захмелевший Алеша.

— Да я к тому, — продолжил корчмарь, кивнув на рыцарей, — что не удобно вот, господам, за столом-то спать. Тут у меня комнаты есть наверху. Коли вам все равно негде в городе остановиться, то милости прошу.

— А почему бы и нет? — Горыныч окинул взглядом корчму. — Кухня местная мне понравилась. Пошли, Феликс, показывай комнаты.

Через минуту вернулся Добрыня.

— Ох, хорошее дельце намечается, — прошептал он на ухо Алеше, потерев при этом радостно руки. — Обменяю я все серебро на золото.

— А? Какое такое золото?! — вынырнул Алеша из забытья.

— Да ты уже готов, — Добрыня похлопал друга по плечу.

— Я напился? Да это ты напился! — взмахнул Алеша рукой, да так, что чуть не упал со стула.

— Алена?

— Да, — отозвалась девушка.

— А где Горыныч?

— Пошел договариваться насчет комнаты, где спать.

— Давно пора, — прокряхтел Добрыня, усаживая на место пытающегося вскочить Алешу. — А вот и он, — Добрыня выпустил плечи возвращенного на стул Алеши Поповича и облегченно вздохнул.

— Так мы сговорились? — спросил Горыныч Феликса.

— Да. Пол золотого за час, — кивнул корчмарь.

Змей кивнул, взял у Добрыни золотую монетку и, откусив от нее ровно половину, протянул остолбеневшему от удивления Феликсу.

— Ну, давай, давай. Помоги нам тащить этих наверх. Или вон, своим вышибалам вели…

Когда все рыцари и Алеша были уложены по кроватям, Горыныч, Алена и Добрыня устроили небольшое совещание. Они сидели на крайних постелях в длинной, похожей на барачную, комнате. В комнату вела одна дверь — большая, дубовая, закрывающаяся на засов. Свет в комнату падал из застекленного цветными стеклышками косящатого окна.

— Плохо дело, друзья, — покачал головой Горыныч. — Я тут с Феликсом поговорил, и еще с одним… человеком. Да и сам чай не без глаз… В этом Подземном мире колдунов, как собак нерезаных. Я только в корчме троих заметил. Правда так, средней паршивости колдуны. Но есть, говорят, и посильнее. Такие, против которых и Черномор — мелкая сошка. Так что, ежели Кощей нас тут прихлопнуть захочет, то действовать будет, скорее всего, колдовством, через местных.

— Но ведь и ты у нас тоже колдовать умеешь! — удивилась Алена.

— Так-то оно так, — покачал головой Горыныч. — Но сила моя тут далеко не та, что наверху… Я-то думал, этот мир и вправду подземный. А он какой-то совершенно другой. Не та это Земля, не моя это матушка. И силы никакой от нее мне не идет. Я уж и так, и эдак пробовал… Вот мне и жрать, как человеку, хочется. И превращаюсь я все медленнее. — он тоскливо вздохнул. — Короче, только войны с местными колдунами нам еще для полного счастья не хватает.

— Быстрей бы добраться до этой самой Кощеевой Смерти, — прошептал Добрыня. — А я вот что вызнал. Серебро всю их магию начисто губит.

— Так это же замечательно! — подскочила Алена. — Добрыня, у тебя же еще остались монетки?

— Остались.

— Давайте положим серебро у двери и на подоконник, чтобы никакое злое колдовство к нам не проникло, пока спим. А потом пусть каждый возьмет по монетке и носит как амулет.

— Умница, сестрица! — Добрыня вскочил и достал из кошеля две серебряные монеты. — Пусть охраняют.

Разложив в стратегически важных местах — у закрытого ставнями окна и на дверном засове — серебро, Добрыня с легким сердцем завалился спать. Алена, пользуясь невидимостью, разделась и с удовольствием вытянулась на постели. После ночевок на голой земле, гостиничная кровать показалась ей верхом комфорта. Но несмотря на усталость, девушке не спалось.

«Чужой мир, всем нам чужой… Как-то мы здесь справимся?»

Она скосила глаза на Змея. Горыныч вальяжно развалился на соседней кровати, закинув руки за голову. Кажется, спал.

«Зме-ей… Ты спишь?»

«Сплю… — Горыныч приоткрыл глаза и слегка улыбнулся Алене. — А что?»

«Да я вот думаю… Если тут магия совсем по-другому действует, может она тебе безвредна? Может зря ты так опасаешься местных колдунов? Ведь наверху ты даже Черномора и Кощея не боялся?»

«Не по другому тут магия действует. Точно так же. Просто наверху простым смертным силу добыть труднее. А нам, стихийным существам, наоборот, легче. И Морской царь, и я, и Черномор, и даже океанский змей Ермунгань — все мы прирожденные маги. Мы — дети Земли и Солнца… или еще каких-нибудь стихий и сил. И сильны мы именно потому, что мы их дети. А здесь колдуны большей частью не природные, а ученые. Наверху у таких силы немного. Кто ж им ее даст?.. Потому и ведьмы у меня силу постоянно клянчат. А тут сила эта разлита в воздухе. И мне собирать ее так же трудно, как и простым местным колдунам».

«Но ведь ты же знаешь больше, чем они! Ты же очень ста… — Алена запнулась, — древний… ну, мудрый!»

Змей усмехнулся.

«Местные колдуны тоже не мальчики. К тому же голь на выдумки хитра. Они тут все время исхитрялись, как бы посильнее колдовство наложить, да поменьше силы при этом затратить. Таких заклинаний навыдумывали… А я, там, наверху, не привык экономить силы. Ведь Матушка-Земля всегда щедро пополняла мне то, что я тратил. Ну, а в экстренных случаях, я живой водой подпитывался. Живая вода, она как кровь Земная. В ней вся сила и есть. А тут, — он покачал головой. — Тут у меня никакой подпитки нет. Вынужден собирать силу по крохам, как третьесортный колдун из местных. Я только теперь почувствовал, как же много я тратил. Огонь из пасти, превращения, полеты… Тут я тоже могу все это, но недолго. Дня, то есть, по местному, часа два так полетаю, попревращаюсь, а потом запас кончится. А пополнить-то нечем…»

«Выходит, ты тут так же беззащитен, как и любой из нас? — ужаснулась Алена. — Вот почему Черномор так настаивал на твоем участии в походе! А вдруг он только и ждет теперь удобного случая, чтобы ударить? Что ж ты молчал? Мы-то думаем, что ты…»

Горыныч рассмеялся и беззаботно махнул рукой.

«Выбрось из головы все эти глупости… Я все еще полон сил, и намереваюсь расходовать их экономно. К тому же, я наловчился пополнять свой запас потихонечку обычной, человеческой едой. И даже выпивкой… Эта перцовая настойка, например, очень даже тонизирует. Не говоря уже о приятном вкусе и легком опьянении».

«Ты не злоупотреблял бы все-таки выпивкой…»

«А сил во мне хватит, чтобы любому тут, в Подземном мире, шею свернуть».

«Даже Кощею?» — уточнила Алена.

«Честно говоря, я с ним ни разу по-настоящему силой не мерился. Но, думаю, что и на него хватит, если прежде по пустякам не израсходую… Вот только, не хочется мне теперь с Кощеем сражаться. Из-за этого проклятого кладенца он все мои удары на меня же вернет. Да еще холодом добавит, — Змей вздохнул. — Эх, надо было мне тогда не за меч держаться, а половинку колечка поскорее от меча отрывать, да и рвать когти».

«Да, — поежилась Алена. При воспоминании о прошлых столкновениях Горыныча с Кощеем у нее по спине пробежали мурашки. — Лучше всего для нас будет подобраться к его смерти незаметно. А потом пусть попробует напасть. Потом мы будем диктовать ему условия».

«Ключевое слово незаметно», — назидательно поднял палец Горыныч. И, словно бы в подтверждение его мысли, с соседней кровати раздался богатырский храп Добрыни.

«А получится ли у нас незаметно?»

«Пока, я, никакой слежки не чую… Тут, в Мореграде, десятка два колдунов, да волшебников. Сам Финист тоже волшебник. Похоже, здесь все короли поколдовывают. Да еще на службу себе колдунов берут. Так что в городе нам затеряться будет несложно. Знать бы еще, куда нас Черномор потом направит. Надеюсь, Илья через пару дней выберется от пиратов с волшебным корабликом… Ну, ладно. Спать давай».

Проснулись они от колокольного перезвона. Добрыня открыл ставню и высунулся наружу. Звонили колокола в высокой башне, стоящей на площади, как раз напротив трактира. Когда перезвон закончился, реявший над башней зеленый флаг был спущен, и вместо него на флагшток неторопливо поднялось синее полотнище.