— Больше подобного не повторится, — выдерживая тяжёлый взгляд веледи, ответил хранитель.

Краткая улыбка Вефиделии рассеяла уплотнившееся напряжение в воздухе.

— Я расскажу о браке с ордовцем отцу и маме. — Вефа словно стряхнула с себя тяжёлые думы и улыбнулась светло и широко. — Но сначала навещу раненых. К моему дяде уже кто-то уехал?

— Нет, — Давенай покачал головой, отвечая на вопрос. — К господину Веварду у вас могла быть личная просьба или особые слова.

— Я обещала воину, лишившемуся руки, что он продолжит служить Вельду. — Вефиделия расправила подол. — Пора проверить, готов ли он отправиться в дальний путь.

— Его рана не из лёгких, — с сомнением отметил Давенай.

— Я запечатала её с помощью силы земли, — добавила Вефа. — А ныть и напоминать о себе она всё равно будет ещё очень долго.

— Вефиделия, — хранитель преградил проход, выступив перед направившейся к выходу девушкой. — Ты собралась к склепу велорда?

Ясные голубые глаза заволокло мутной пеленой.

— Именно так, — прозвучало коротко и неопровержимо.

— Небо и море пасмурнеют. — Давенай взглянул на виднеющийся в оконном проёме обрывок сероватого облака. — Будь осторожна. Там слишком крутой спуск.

— Как ты знаешь, я десятки раз по нему спускалась и поднималась. А неизвестные моему учителю вылазки лишь укрепили навыки скалолазания. — В успокаивающем жесте Вефиделия коснулась локтя хранителя. — Тебе не о чем волноваться.

В зале Западной башни дух скорби и смерти сменился на жажду жизни и надежду. Две лежанки опустели. Проследив за болезненно нахмуренным взглядом правительницы, сиделка тут же пояснила, что ранения затянулись и поправившиеся воины вернулись в свои дома и на посильную службу Вельдому.

— Веледи. — Воин, к которому пришла и не застала на месте Вефиделия, вошёл, придерживая выхлопанные и набитые свежей соломой тюфяки.

— Рада видеть тебя на ногах и в добром здравии. — Она искренне улыбнулась поклонившемуся стражу.

— С вашей помощью и оказанной защитой. — Мужчина сгрудил свою ношу у стены и приподнял перевязанный обрубок руки. — Заживает как на кошке. Правда, господин Альпир пока не допускает меня обратно в строй, поэтому пытаюсь быть хоть чем-то полезным здесь.

— Твоё рвение благородно, — отметила Вефиделия. — Как твоё имя?

— Халимир, — представился и выжидающе замолчал воин.

— Уверена, ты помнишь наш уговор, Халимир. — Вефиделия многозначительно посмотрела прямо в глаза стража, в которых неверие вспыхнуло наравне с готовностью действовать. — Проводи меня в библиотеку.

Вефиделия направилась по узкому проходу к внутренней двери, но задержалась около спящего молодого человека.

— Это тот самый юноша из Орда, который спас твоего сына? — спросила она, не сомневаясь, что Халимир остановился за ней.

— Да, веледи, — ответил воин. — Живучий малый. Лихорадка отступила. Он всё ещё очень слаб, но точно будет жить.

Вефиделия неопределённо качнула головой в ответ и продолжила движение.

После разговора с Халимиром, бесцельного перекладывания книг в библиотеке и нескольких попыток устроиться в кресле и на диване, с каждой из которых тянущее ощущение внизу живота лишь отчётливее напоминало о его причине, Вефиделия выбралась на узкую тропу. Она убедилась по густой всеохватной синеве морского простора, что Никкорд ещё находится где-то вблизи воды, и прикрыла глаза, наслаждаясь игривым бризом, щекотавшим выбившиеся завитушки коротких волос, обрамляющих её лицо. Упиваясь подзабытой остротой свободы из детства, когда девчонкой сбегала без спроса к обрыву и пряталась на срединном выступе, Вефиделия быстро преодолела расстояние до скального языка и юркнула между валунами вниз по крутому спуску.

Она сбавила шаг у площадки, которую не посещала со дня похорон.

— Пока светло, я схожу к маме, а потом расскажу тебе последние новости, отец, — прошептала, поглаживая шершавые от соли камни, и скользнула дальше, скорее не переступая, а скатываясь на сырые прибрежные голыши.

Касаясь подолом воды, Вефиделия присела на кромке суши и опустила ладони, лаская набегающие волны и принимая их взаимную ласку при откатывании в море. Вдруг пенная шапочка разбилась о её пальцы и взметнулась вверх мириадами брызг, покрывая щёки и губы Вефы солёными каплями.

— Я тоже скучаю, мама, — прохладные струйки, устремившиеся вниз по подбородку на шею, отчего-то нагрелись и, обжигая кожу, стекали обновляемыми потоками, хотя море больше не шалило.

Вефиделия судорожно сжимала руки, зачерпывая полные горсти крупных песчинок, но они просачивались сквозь пальцы и сбегали обратно к манящей глубине.

— Я всё-таки вышла замуж. — Влага застилала глаза и порождала всхлипы-всплески. — Супруг… Всё сложно, мама… Ты любила море. А у него море в крови, как и горы. Он воин и неуклонно следует своим решениям. С ним надёжно, и… мне бы хотелось его любить. Но нельзя… Я должна наказать его сына, а значит, причинить ему боль. Очень трудно причинять боль тому, кого хочешь любить…

Вефиделию окатило мягкой волной с головы до ног. Она резко отпрянула, опершись рукой, чтобы не упасть. В кожаных туфлях захлюпало. Вефа вытерла тыльной стороной ладони мокрые глаза и ясно разглядела скоропалительно теряющее синеву в прибывающей стальной серости бурливое море. Ветер усилился, свинцовые тучи клубились наперегонки с высокими гудящими враждебными волнами. Прозрачный водный порыв снова мягко толкнул девушку в глубь берега и тут же был утянут в огрызнувшуюся пучину.

Вефиделия гибко вскочила, распрямилась и устремилась по отвесно забирающему наверх подобию прохода. Раздался странный звук, похожий на насмешливое причмокивание разинутой пасти, будто вмиг поднявшиеся волны и скучившиеся облака приготовились сомкнуться и проглотить не успевшую укрыться добычу.

Не оглядываясь, Вефиделия подняла и заткнула мешающий подол за тонкий поясок. Выпуская связующую её с Вельдом силу, она словно цеплялась за сырые гладкие камни, всего лишь касаясь их, и они удерживали её, не давая поскользнуться на осыпях. Бездна накатывала по пятам, жаля ноги и утяжеляя платье. Небо разверзлось стеновым ливнем, когда до спасительного узкого выступа остался последний рывок.

— По-быстрому устроило ловушку, да всё равно не успело, божество?! — прорычала Вефиделия и нырнула в слепую, неестественно ледяную завесу дождя.

Она больно впечаталась в твёрдую плиту, навечно закрывшую грот с велордом, распласталась по ней, впитывая отеческое тепло, и заговорила, не обращая внимания на проникающий со всех сторон ветер и косые хлёсткие морозные струи:

— Папа, я стараюсь справиться. — Дыхание перехватывало от пробирающего до костей холода. — Завтра верный воин отправится к дяде. Вчера я исполнила твою последнюю волю. Ты, как всегда, оказался прав. — Вефиделия криво усмехнулась, прижимаясь плотнее к контрастно тёплому скальному боку. — Мне достался в супруги не слабый дурак, который тоже уже оценил подарок, коим предстала невеста из Вельда. Ты верил, что наш союз сложится. Я надеюсь, мы с ним найдём справедливый выход, ты будешь отомщён, и наш брак не станет ошибкой.

— Веледи! Веледи! — крики глухо пробились через рёв стихий.

Вефиделия набрала в грудь как можно больше воздуха и громко отозвалась:

— Я на срединном выступе, в безопасности. — Стиснула зубы, отбивающие хаотичную дробь. — Запрещаю вам спускаться за мной и рисковать жизнью!

Оставляя Вефиделию в окружении множества женщин, краснеющих при нём, настороженных или исподтишка оценивающих любопытными и неравнодушными взглядами, Никкорд удовлетворённо полюбовался прорвавшимся возмущением Вефы, прежде чем присоединиться к мужскому отряду. Смущённая девочка после сна и воинственная молодая женщина при расставании. «Жена», — он с усилием подавил растягивающую губы улыбку. Никогда не думал, что будет испытывать подобную гордую радость, женившись.

— Небесноглазая велшба наложила-таки на тебя свои чары, — ухмыльнулся Югорд и ткнул Никкорда в плечо. — Ты блаженно светишься, как мальчишка, впервые увидевший голую девчонку.