Не выпуская из вида главаря, Вефиделия осторожно огляделась. Она не видела ничего и никого, кроме Велифимира и поднятого над ним копья, пока бежала к нему. Просторный двор Вельдома покрывало месиво из грязи, крови и копоти, которая превратила день в сумрак. Перевёрнутые телеги и хрипящие, беснующиеся лошади. Почерневшая центральная стена, изрыгающая остатки затухающего пламени. И повсюду люди: живые, раненые и мёртвые. Много людей. Слишком много. Атакующие клинками и защищающиеся, чем придётся. Упавшие ничком в жижу под ногами или обезоруженные и загнанные в угол. Вельдом принял удар изнутри. Даже с теми немногочисленными стражниками при закрытых воротах замок мог бы выдержать многолунную осаду. Что же произошло...

— Проглотила свой ядовитый язык? — вырвал её из раздумий ненавистный голос.

— Не могу понять, как ты умудрился остаться таким чистеньким в этой бойне. — Вефиделия окинула его презрительным взглядом. — Хотя трусы всегда хвалятся белой рубахой, раз больше нечем.

­Лицо её противника пошло багровыми пятнами. Он сжал кулаки и бросил своим мужланам:

— Взять её.

Вефиделия перехватила так и торчащее из земли копьё, ощущая жжение в руках. Пусть её судьба предрешена, она заберёт с собой первых, кто попытается подойти ближе. Вокруг неё завихрился ветер и факелом вспыхнуло сухое древко. С гулким утробным шипением ощетинились подземные камни. Кто-то сбоку схватил её за полураспущенную косу и немедленно завопил, сдирая о длинные волосы кожу, будто проехался по свежему камнепаду. Остальные захватчики медлили, непроизвольно отступая под натиском растущих земляных комьев.

— Взять её, я сказал! — Вефиделия усмехнулась, услышав нетерпеливый крик возомнившего себя победителем мальчишки, но никто не сдвинулся с места. — Приведите тараноголового.

Вефа удобнее перехватила оружие, нырнув второй рукой в потайной карман и зажимая в кулаке узкий острый осколок. Она отвлеклась на мгновение. Вновь взглянула на чужака и вздрогнула. Рядом с так называемым орлордом стоял Велерт. Испачканный и смертельно бледный. Немигающим взглядом он смотрел вниз за Вефиделию. Новая волна горькой боли захлестнула Вефу. Она дёрнула головой, не позволяя себе утонуть в ней.

Вефиделия больше на видела брата, потому что перед ним возник огромный детина с большой головой, низким лбом и примитивным сальным взглядом. Самый простой из низших ратников, которых держат ради их недюжинной силы и выносливости.

— Нравится девочка, Дорд? — главный проговорил здоровяку прямо в ухо.

Тот довольно замычал и закивал.

— Можешь поиграть с ней, как ты любишь. Чтобы охрипла от криков. — Серые глаза с оттенком залежалой золы вперились в Вефиделию, но не смогли выдержать её полыхающего взгляда. — Не жалей её, но не смей убивать.

Дорд осклабился и двинулся на Вефу. Она топнула ногой, земля задрожала, и ратник пошатнулся, удивлённо уставившись на выросший перед ним камень. В повисшей тишине раздался её звенящий голос:

— Не знаешь, дурачок, с кем связываешься. — Вефиделия стукнула о землю копьём, вызвав новые разрозненные толчки в ответ. — Только сунься ко мне своим огрызком, отсохнет на третий день. Никогда больше играть не сможешь. Весь род твой изведу.

Глупое лицо сморщилось. Здоровяк отшатнулся от неё. Хозяин пнул его и подтолкнул вперёд.

— Девчонку испугался?! Рот ей заткни и приступай.

— Она ведама! — в ужасе промямлил ратник.

— Ведама, говоришь. Так закрой ей ещё и глаза. — Снова жестоко пнул застывшего громилу. — Прежде всего она баба. Пройдёт через мужика — и вся сила её покинет. Пошёл!

— Господин! — упёрся Дорд.

— Ор-лорд, скотина! — заорал тот вояке в лицо, шагнул за него и ткнул в спину. — Вот и выполняй приказ своего орлорда!

Зажмурившись, парень кинулся на Вефиделию и сбил её с ног, подминая под себя. Она огрела его по затылку горящим древком и всадила в глаз приготовленный скальник. Он взвыл и распластался на ней всем своим весом.

В это же время в открытые ворота въехал большой отряд всадников. Возглавляющий их воин, весь в тёмных пятнах, с непокрытой головой, спрыгнул с вороного коня. Откинул назад спутавшиеся чёрные волосы, обнажая рваную кровоточащую рану, пересекавшую его левую бровь от виска на лоб. Не глядя, скинул плащ на руки сопровождающих. Во дворе все замерли.

— Орлорда? — обратился к юнцу, который враз поник под пристальным взглядом вновь прибывшего. — Рановато примеряешь то, что тебе далеко не по размеру.

Самозванец опустил глаза, до побелевших костяшек сжав рукоятку короткого меча.

— Дед признал меня преемником! — Голос подвёл его, и слова прозвучали жалким оправданием вместо уверенного утверждения.

— Как всегда спешишь, Палорд. Даже если твой дед уже отдал душу камню, ты забываешь о дяде. Да и я ещё жив, как видишь. — Новый голос явно привык командовать, без повторов, чётко и взвешенно.

— Дядя так тяготится долгом наследования, что с радостью сбросит этот груз на мои плечи. А ты, — от перенапряжения руки юноши задрожали, но он закончил начатое: — Я всё больше сомневаюсь, отец ли ты мне.

Воин остановился перед молодым выскочкой и смахнул капающую из рассечения кровь.

— Ты сейчас пытаешься уязвить меня, оскорбить свою мать или просто привычно выставляешь себя дураком? — Он поднял вверх ладонь, показывая, что ещё не закончил. — Если ты не мой сын, то не имеешь вообще никакого права на Орд. Или надеешься быть отпрыском дядьки?

— Ты никогда не интересовался делами Орда. — Юнец задрал подбородок, всё равно глядя словно снизу, будучи одного роста с мужчиной.

— Действительно, пока вы ими интересовались, закрывшись в стенах Изорда, я разбирался с этими делами в ущельях.

— Так и продолжай охранять Орд… отец.

— Я здесь именно за этим, — парировал воин и показал мечом на лежащего и жалобно подвывающего Дорда: — Что за зрелище ты устроил, Палорд?

Вефиделия воспользовалась возникшей заминкой и выбралась из-под придавившей её туши. Тяжело дыша, она рванула державшийся на последних нитях рукав платья и стёрла с лица чужую кровь. Отшвырнула лоскут. Встала, высоко подняв голову, и рассмотрела того, кому принадлежал уверенный голос.

Высокий мужчина с короткой чёрной бородой, свежей глубокой раной на половину лица встретился с ней взглядом и не отвёл глаз, хотя Вефа намеренно прожигала его насквозь. Его глаза, синие, как горы, когда они кажутся близкими, а на самом деле далеки и просто кутаются в густоту неба, потому что могут до неё дотянуться, ответно впились в Вефиделию.

— Кто такая? — задал вопрос мужчина, разглядывая её и про себя удивляясь, что ему требовалось прилагать усилия, дабы выдержать взгляд девушки.

— Это ты кто такой? Безродный, раз не знаешь, как приличествует в чужой дом входить, — она дерзила, смело и отчаянно.

Он окинул внимательным взглядом стройную фигуру. Чумазая, растрёпанная, но вся будто охваченная золотистым свечением, как вершина горы, за которую зашло и на несколько мгновений задержалось закатное солнце. Воин вложил меч в ножны, приблизился, и бугрившаяся земля осела под его ногами.

— Моё почтение, госпожа. — Он показательно поклонился.

— Я веледи Вельда, — поправила его Вефиделия, не шелохнувшись.

— Вот как. — Мужчина осмотрел девушку с головы до ног с большим интересом. — Прости невежд моих, не знают они утончённого поведения. — Резко подхватил обожжённую девичью ладонь и поцеловал. Больно сжал.

Она не издала ни звука, лишь крепко стиснула челюсти.

— Достаточно почтительно для тебя, веледи Вельда? — медленно растягивая слова, произнёс он её титул.

Вефиделия впилась ногтями в кожу стискивающей её грубой руки.

— Чести коснуться веледи нужно заслужить. Или у вас, безымянных, другие правила?

Он усмехнулся, глядя на тонкие пальцы, которые мог бы сломать, надавив чуть сильнее, и поражаясь жару, исходящему от них. Другого бы они давно обожгли.