— О каком? — спросил вслух, пытаясь разорвать странную связь, затуманившую разум.

Вефиделия крепче сжала разрезанное платье в кулаках, упираясь запястьями в предплечье Никкорда.

— Вы не тронете женщин и девушек Вельдома без их согласия.

Его здоровая бровь осталась досадно приподнятой.

— Можешь не надеяться — я не дам ничего взамен на это, — добавила Вефа, ощущая возросшее между ними напряжение.

— Как вы могли подумать о таком, веледи? — Никкорд учтиво распрямился и более не задевал волосы Вефиделии. — Лишь ущербный берёт женщину силой.

Она дёрнулась вперёд. Он тут же отпустил её, усмехнувшись коротко и сухо.

— Что ж, смейся! — Вефиделия развернулась к нему лицом. Она сердилась на себя за то, что позволила так по-девчоночьи попасться. — Низкий обман и способ показать своё превосходство. Хотя чего ещё от тебя ждать…

— Мы знакомы одно неполное утро, а ты уже назвала меня трусом, подлецом и записала в насильники. Иные отвечали за меньшее оскорбление головой. — Никкорд плавно вытащил меч, который оказался воткнутым в землю. — Честность за честность. Давно меня не заставали врасплох. Я всего лишь отвлёк твои быстрые руки. Там, где мужчина схватится за оружие, женщина в первую очередь попробует прикрыть стыд. Ты поступила как подобает приличной девушке, хотя твои действия сложно предугадать.

Он предугадал, и это крайне раздражало. Вефиделия молчала и гневно стискивала ни в чём не повинную ткань лифа.

— Видишь, насколько недопустимо терять бдительность, будь перед тобой даже ребёнок. — Никкорд снова задумчиво посмотрел на Палорда и два мёртвых тела недалеко от него. Обвёл взглядом двор. — Погибшие сами о себе не позаботятся. Пора уделить им время.

Он посмотрел на Велифимира.

— Не смей. Пусть у меня не осталось оружия, я выцарапаю тебе глаза ногтями, если ты к нему приблизишься. ­— Вефиделия разжала кулаки и опустила руки. — И в бездну стыд!

Никкорд окинул её взглядом с головы до ног. Смятые лоскуты платья разглаживались на груди, образуя острыми уголками неровный зигзаг, в котором виднелась золотистая кожа.

Мужчина поравнялся с ней. Тщательно вытер лезвие о свой рукав.

— Не спеши ничего ей отдавать. То ещё ненасытное чудовище.

Он вложил меч в ножны и направился к своим людям. Спиной к Вефиделии. Неприкрыто. Именно в неё она прошептала:

— Будь ты проклят!

На плечи Вефиделии опустилось что-то мягкое и лёгкое. Продолжая прожигать спину удаляющегося мужчины, она уловила горьковатый травяной запах и благодарно кивнула, зная, что Ялга заметит. Стянула концы большого платка на груди, перекинула их крест накрест и завязала на узел сзади на талии.

Она не слышала негромкие краткие распоряжения, которые на ходу раздавал Никкорд, но весь двор пришёл в движение. На Вефу обрушились звуки, которые были словно приглушены с того мгновения, когда Велерт признался в соучастии. Стоны, рыдания, бормотание, топот ног и лошадиных копыт, свист ветра и тяжёлое дыхание каменного замка, обожжённого, покалеченного и потерявшего своего владыку.

Вефиделия глубоко вдохнула, медленно выдохнула и огляделась в поисках своих людей. Они собирались вокруг неё. Измазанные сажей, в порванной одежде, сжимающие в руках оружие, палки, какие-то доски и плачущих детей. Оставшиеся в живых стражи, кто хромая, кто придерживая раненую руку, виновато опускали головы под её взглядом.

— Когда вернётся отряд, посланный навстречу орлорду? — спросила она, обращаясь ко всем сразу.

— Ожидалось, что они должны сопроводить орлорда и его людей в Вельдом завтра к обеду, веледи.

Вефиделия сглотнула ком, поднимающийся к горлу в преддверии следующей просьбы. Нет, приказа. Теперь она не просто просит, она отдаёт приказы.

— Найдите или соорудите носилки и перенесите велорда и госпожу Эльвинию в главный зал. — Вефа сильно прижала руки к животу, заставляя себя держаться прямо и не согнуться пополам от накатывающей слабости и дурноты. — Никаких стычек с чужаками, пока я не скажу иначе. Те, кто цел, помогите прибрать двор, проверьте, куда попал огонь, кому нужно лечение, а кому могила. Займитесь лошадьми и подводой на Дальний мыс. Несмотря ни на что, она должна быть готова к завтрашнему утру.

Вефиделия перевела дыхание. Необходимо придумать, как предупредить Рихода, не вызывая подозрений у этого прозорливого гостя из Орда. Вефа безошибочно выхватила из толпы Никкорда, склонившегося над каким-то воином. Его чёрные волосы колыхались на ветру, как переливчатое крыло ворона. Ворона, которого всегда почитали как посредника между глупостью и мудростью… Вефиделия потрясла головой. Её собственные волосы тут же подхватил ветер и бросил ей в лицо, закрывая обзор.

— Вы двое, — она посмотрела на стражей, которые показались ей наиболее крепкими. — Уведите моего брата. Отныне и до скончания его дней он будет жить взаперти в одном из подвалов Вельдома. Я запрещаю с ним разговаривать и что-то передавать без моего ведома.

Вефиделия почувствовала новый прилив боли и всё же взглянула на Велерта, сидящего на земле, чьи глаза налились более не скрываемой ненавистью к ней.

— Все твои вещи и книги перенесут в подземелье. Дважды в день ты будешь получать еду, воду и ведро. И, конечно, твой божок может составить тебе компанию.

— Твоя гордыня тебя погубит! — прорычал Велерт. — Я каждый день буду молить божество погубить тебя.

— Моли усерднее, поскольку оно туго на ухо, раз так плохо услышало твои чаяния в первый раз. — Не воспринимая дальнейшие стенания Велерта, Вефиделия собрала покидающие её силы, чтобы достойно веледи дойти до замка и остаться одной за его стенами.

Никогда ступени Вельдома не казались такими высокими и холодными. С каждым шагом наверх Вефу всё сильнее сковывала тяжесть. Она наваливалась одновременно снаружи и изнутри, сдавливая сердце, крадя дыхание, превращая всё тело в неподъёмную ношу. Вефиделия продиралась сквозь неё, держась за упрямое желание не рассыпаться на части на виду у тех, для кого она должна оставаться сильной.

Девушка с трудом добралась до широкой площадки, покачнулась и замерла перед приоткрытыми дверьми в покои родителей. Осторожно сомкнула высокие резные створки, перекрывая тусклый свет этого страшного дня, сочившегося в узкую щель, и погрузилась в бездушный сумрак коридора. По наитию добрела до своей комнаты, вошла и привалилась спиной к двери, отрезая себя от внешнего мира.

Она вернётся в него, чуть позже, только переоденется, умоется… А если просто лечь в эту небрежно накрытую в утренней спешке покрывалом постель, закрыть глаза, заставить себя уснуть, проснуться и остаться в кровати… И пусть её заберут, она не будет сопротивляться, она пойдёт сама и не тронет этого убогого выродка, Палорда… даже от его имени несёт трусостью! Как мог у настоящего воина родиться такой сын… Никкорд не трус… И потому он ещё более опасный враг…

Вефиделия не заметила, как сползла по гладкой деревянной поверхности на пол. Обхватила голову обеими руками, больно сжимая и дёргая себя за волосы. Сдавленный стон вырвался через стиснутые зубы.

— Проклятый!

Ничего не изменить… Она зажмурилась, не пропуская накатывающие слёзы, и поднялась, безжалостно срывая с себя испорченное платье.

Через час в главный зал спустилась собранная и сосредоточенная веледи. Слуги расступились перед Вефиделией. Она кратко распорядилась принести горячую воду, простыни, сорочки и парадную одежду велорда и госпожи.

— Свадебную накидку мамы, плащ и головной обруч отца я возьму сама, как придёт срок.

Срок попрощаться навсегда и предоставить стихиям и Вельду сделать выбор.

Срок, который назначен и подлежит исполнению.

Срок, который хотелось проклясть наравне с теми, кто его так нелепо сдвинул.

Вефа направилась к возвышению у дальней стены, на котором так часто восседала вместе с Велифимиром в последнее время, споря о представленных женихах. Губы дрогнули при виде ровно лежащих тел в застывших позах, с опущенными, словно в глубоком сне, ресницами. Нечеловеческим усилием она заставила свой рот растянуться в подобии улыбки, не коснувшейся померкших глаз, и взглянула на Ялгу, помешивающую что-то в глубокой ступке. Вефиделия встала рядом со знахаркой и начала закатывать рукава простого тёмного платья.