— Подвода едет с миром. Её поведёт пожилой конюх и подросток. Не воины. Присматривать и охранять их будут люди Орда. Я не могу передать ни с одним из них устное послание для Рихода. Мне известно, что Руфольд — его сын. Огненновласый в мать, но крупный в отца. Риход увидит сына и насторожится. С одной стороны, раз ребёнка отправили через полстраны, значит, можно соблюдать спокойствие. С другой — Риход будет наготове. Передай Калее, чтобы она велела мальчику сделать вид, что он не знает своего отца, не заговаривать с ним и просто передать ему жбан мочёных яблок.

Вефиделия вложила в руки Ялги свой неприметный клинок, который ей вернул Никкорд.

— Пусть надёжно спрячет его в этом жбане, плотно нанижет на лезвие и рукоять плоды, чтобы он не смог звякнуть о стенки или показаться в зазорах. Риход никогда не упускал возможности заявить, что лучше мочёных яблок, чем делает его Калея, нет во всех землях. Он распознает это послание. А когда найдёт клинок, будет знать, что… — Вефа судорожно сглотнула и часто задышала.

— Что он твой, — закончила за неё Ялга, искренне желая и не рискуя привлечь к себе Вефиделию, дабы не раздавить её своим сочувствием. — А значит, велорда больше нет, и в Вельде правит веледи. Военачальник должен готовиться и ждать следующего сигнала, которым станут ножны. Как они зовут вложить в них оружие, так его владелица призывает армию присоединиться к ней.

Вефиделия прочистила горло и погладила деревянную ручку.

— Риход учил меня метать этот клинок и громко хохотал, когда я не попадала, чем ужасно меня злил.

Ялга грустно улыбнулась.

— Великан нашёл к тебе верный подход. — Она накрыла руку Вефы своей прохладной ладонью. — Не волнуйся, я всё сделаю.

Вефиделия кивнула.

— Пусть Калея шепнёт жителям, чтобы передавали дальше — не поддаваться пока на провокации Орда, не затевать с ними склок и схваток. Мне нужен каждый житель Вельда. Живым.

— Я всё передам, Фиде. — Ялга спрятала клинок под свой фартук.

— Если Калея воспротивится, обозначь, что это не просьба, — в голосе Вефиделии зазвучали металлические ноты. — И скажи, я ручаюсь, что её мальчик к ней вернётся. С ним ничего не случится.

— Вельд не ошибся, избрав тебя, — Ялга провела кончиками пальцев по бледной девичьей щеке.

К её удивлению, Вефа не улыбнулась, а, наоборот, стиснула челюсти. Женщина нахмурилась, но странное выражение лица девушки тут же изменилось.

— Пусть Калея с сыном присоединяются утром во время обхода Вельдома. После похорон Руфольд зайдёт с нами в замок. — Неожиданно Вефиделия обхватила плечи знахарки и прижалась своим лбом к её лбу. — Прошу тебя, Ялга, иди аккуратно. Я бы пошла сама, но на меня лучше отвлекутся наши надсмотрщики здесь. Дорожка по краю скалы очень узкая. Держись вплотную к стене. Пообещай, что будешь осторожна. Я не могу потерять сразу ещё и тебя.

— Я знаю Вельдом не хуже тебя, Фиде. — Ялга легонько пободала Вефу, и та наконец подарила ей улыбку. — Но обещаю, что буду осторожна.

— Всё, иди за свечами. — Вефиделия отстранилась и отпустила Ялгу. — Я скоро спущусь.

Вефиделия постояла какое-то время, глядя застывшим взором в никуда, и опустилась на кровать. Откинулась на спину, вытянула руки вдоль тела и прикрыла глаза. Тут же их открыла, резко поднялась, подлетела к окну и неистово дёрнула на себя створки, распахивая до стука рам о каменные стены. Задыхаясь, тяжело опёрлась руками о широкий подоконник и отпустила взгляд свободно скользить по бескрайнему простору. Неизменному, с неразличимой границей воды и неба, которая угадывалась лишь благодаря пятнам лунного пути. Спрыгнуть бы вниз прямо на самое крупное из них и устремиться вдаль, переносясь с одного на другое, уменьшаясь, чтобы раствориться в ночи и прикоснуться к горизонту. Развернуться там и посмотреть на Вельдом, венчающий неприступную скалу, на выделяющиеся более тёмными тенями башни, бледную полосу белых цветов с тонким ароматом, кантом опоясывающих балконную террасу родительских покоев. Цветов, которые так любила мама. Если напрячь зрение, можно различить силуэт отца, которому не спится, и он внимательно всматривается в то самое пограничье, где заканчиваются лунные блики и начинается Заморье.

Даже когда рушится целый мир, что-то всегда остаётся прежним. Как море и небесная высь, и зубчатые каменные выступы берега. Вефа глубоко втянула в себя напоённый знакомыми запахами воздух и медленно выдохнула через приоткрытые губы. Облизала осевшую на них соль и тщательно закрыла окно. Медленно развернулась, блуждая взглядом по своей комнате и понимая, что больше не сможет в ней жить.

Не верилось, что этот день всё ещё не успел совершить полный оборот. Неужели миновало только утро, день и вечер? Спальня наследной веледи наполнена беззаботностью и уверенностью в будущем. Она сохранит детские вылазки маленькой девочки на обрыв, её сны, разговоры с мамой и предваряющий появление отца краткий стук в дверь.

Насколько свою комнату любила прежняя Вефиделия, настолько она угнетала Вефиделию сегодняшнюю. Девушка тихо прошлась вдоль родных и в одночасье ставших чужими стен, выскользнула в коридор и бесшумно притворила дверь. Утром Давенай объявит её настоящей веледи, и она займёт покои правительницы. В них ей будет ещё тяжелее. Зато они придадут ей решимости исполнить свой долг и восстановить справедливость.

Оставив непозволительную слабость за порогом прежней жизни, Вефиделия без малейшего промедления толкнула двери и переступила порог в бывшую опочивальню родителей. В глазах зажгло при виде мерцающего в тусклом свете одиночных свечей головного обруча велорда, который соединял своими гранями разложенные на ложе плащ повелителя и фату его невесты. Превозмогая дрожь в коленях, Вефа заставила себя не останавливаться. Шаг за шагом она приблизилась к широкой постели. Почувствовала тепло под кожей и усилием воли погасила зародившуюся внутри поддержку силы Вельда.

— Я справлюсь сама, — гневно огрызнулась, встряхнула руками и ласково разгладила несуществующие складки на тёмно-зелёном полотне.

Села на старую медвежью шкуру на полу в изножье кровати, подсунула по руке под плащ и накидку, легла между ладонями щекой на мягкую ткань и затихла. Мысли в её голове кружились вперемешку с воспоминаниями в странном танце прошлого, настоящего и грядущего. Вефиделия не пыталась их направить или упорядочить, погружаясь в затягивающий водоворот и балансируя на грани дремоты и яви.

Она очнулась внезапно. Села прямо и охнула, потому что руки и шея затекли из-за неудобной позы, в которой она пробыла… Сколько? Вефа зажмурилась, окончательно приходя в себя. Сжимая и разжимая пальцы, более осторожно поднялась на ноги. Снаружи доносилось раздражающее гудение. Прислушавшись, девушка осознала, что инородным шумом являлось монотонное пение, которое явственно разбавлял словно просочившийся из её видений запах дыма.

«Орд поджигает костры, — осенило Вефиделию. — Значит, наступила полночь». Она быстро умылась освежающе холодной водой из кувшина. Прочертила кончиком пальца узор на ажурной салфетке под ним, пригладила волосы и поспешила вниз, в главный зал, сменить Ялгу.

Воины Орда отмылись от грязи, крови и копоти, начистили латы, выстроились двумя полумесяцами вокруг кострищ и затянули древнюю прощальную песнь. Оружие павших окольцевало жуткий приют тех, кому служило при жизни. Никкорд и Югорд, взяв по два факела, медленно обходили последнее пристанище погибших, дожидаясь, чтобы каждая вязанка сухого хвороста начала ярко полыхать. Ветер стих, и языки пламени взвивались вертикально вверх вслед за тонкими струйками дыма.

Чем сильнее занимался огонь, тем светлее становилось во дворе замка. Возвращаясь в строй к своим людям, Никкорд заметил нескольких любопытных, прячущихся под навесом и за приоткрытыми дверями кладовых. Большинство окон Вельдома оставалось тёмными. Тем сильнее привлекал к себе свет высоких проёмов на первом этаже, где как раз застыл тонкий силуэт с зажжённой свечой в руках. В черноте ночи и постоянно колышущихся тенях невозможно было разглядеть глаза, но Никкорд мог поклясться, что Вефиделия смотрела прямо на него. Он вернул ей такой же прямой взгляд и занял место во главе большего полукруга.