— На чём мы остановились?

Лагерь щедро освещался несколькими кострами. Хорошо размявшиеся воины не спешили разойтись спать, а увлечённо продолжали вести уже словесные баталии. То тут, то там сталкивались кубки, слышались взрывы хохота. Стражи на стене задерживали взгляды на лугу, отворачивались от манящего веселья и, тяжело вздохнув, продолжали нести свой обязательный дозор. Редкие парные тени, мелькавшие на окраине деревни, не оставляли сомнений в том, что некоторые жительницы нашли общий язык с чужаками, особенно под покровом благосклонного вечера.

— Славный день, — потянулся Югорд и оттолкнулся от каменного ограждения надвратной обзорной площадки.

Никкорд последовал его примеру.

— Пора убедиться, что опара для завтрашнего хлеба поднимется вовремя, — Югорд многозначительно хохотнул. — А тебе, друг мой, желаю ещё на одну ночь стать ближе к желаемой цели. — Он хлопнул по спине Кора. — Как бы ты её ни провёл. — И начал спускаться.

Никкорд усмехнулся, постоял ещё немного в одиночестве. Дождался завершения очередного обхода по периметру замка и решительно направился к главному входу.

На центральной лестнице ему встретился юноша с двумя пустыми вёдрами. Никкорд кивнул в ответ на явно вынужденный быстрый поклон и заспешил наверх.

Перед комнатой Вефиделии сновали служанки с хрусткими простынями, букетами засушенных цветов и бадьями воды, которые им передавал долговязый парень. Двери постоянно хлопали, но не распахивались настежь. Когда они вновь открылись, Никкорд сделал знак охранникам не обозначать вслух его присутствия. Миловидная девушка вручила ожидающему помощнику пустые ёмкости.

— Нужен большой кувшин тёплой воды, не забудь, — прощебетала она и скрылась в спальне правительницы.

Водонос поспешил на кухню. Никкорд отступил в полумрак коридора и терпеливо дождался возвращения первого работника. Стараясь ничего не расплескать, тот осторожно нёс два полных ведра кипятка, над которыми вился беловатый пар.

— Дальше я, — спокойным голосом, чтобы парень вдруг не дёрнулся и не ошпарился, объявил Никкорд, преграждая тому проход.

Слуга растерялся и побледнел, но всё равно крепче сжал верёвочные ручки.

— Господин, эта вода не для вас. Я должен доставить её до покоев веледи.

— Похвально, — Никкорд оценил неожиданный отпор. — Только либо я возьму одно ведро, либо вода остынет из-за наших пререканий, а мы оба точно не хотим заставлять веледи ждать.

Юноша опустил взгляд и разжал пальцы, нехотя уступая Никкорду, который легко подхватил свою ношу и подтолкнул паренька вперёд, следуя прямо за ним. Двойной стук, и из-за двери показалась та же служанка.

— Горячей воды достаточно, — сказала она, с очаровательной улыбкой принимая первую бадью от знакомого ей парня, испуганно округлив глаза при виде Никкорда.

— Держи крепче обеими руками и не обожгись, — Никкорд отодвинул юнца в сторону и придержал створку двери над головой девушки. — Со второй я тебе помогу.

Под его напором служанка отступила от порога внутрь комнаты. Никкорд зашёл следом и прикрыл за собой дверь.

У стены напротив кровати установили большую овальную лохань с высокими стенками, на четырёх кованых ножках. Она была выстелена белоснежной тканью, подвёрнутой валиками по краям. Комнату наполнял аромат замоченных в ней трав. Ялга, смешивающая доставленную горячую и холодную воду, на мгновение замерла при появлении Никкорда, но степенно продолжила своё занятие.

— Вливай тонкой струёй, — прозвучали её указания, и служанка начала аккуратно добавлять кипяток. — Поставьте сюда, господин, — Ялга показала себе под ноги, обращаясь к Никкорду.

Он приблизился и опустил ведро на пол рядом со знахаркой.

— Она на террасе, — женщина внимательно всмотрелась в лицо мужчины и кинула в лохань ещё один пахучий пучок.

Вефиделия стояла в дальнем углу, обняв себя руками и устремив взгляд туда, где днём на якоре качалась галера заморцев.

— Мы не женаты, — её голос прозвучал ровно, обозначая, что веледи не требовалось оборачиваться, чтобы узнать, кто присоединился к ней, более того, она не была удивлена его приходу. — Тем не менее выступили сегодня сплочёнными союзниками перед лицом опасности. Почему бы просто не оставаться ими и дальше?

— Потому что наш союз станет ещё крепче в браке, — Никкорд сократил расстояние между ними и встал рядом, касаясь рукава Вефы.

— Каким образом? — она не отстранилась, хотя он видел, что Вефиделию по-прежнему раздражало его вторжение в её личное пространство.

— Я не посмею обсуждать подробности с невинной девушкой, — Никкорд сохранял серьёзное выражение лица, будто они продолжали разговаривать о политических планах. — Но обещаю разъяснить замужней женщине, и пусть стихии послужат мне порукой.

Что-то проскользнуло в мужских глазах, отразившись яркой вспышкой в голубых бездонных зеркалах и на девичьих щеках.

— Приятного купания, — он стиснул пальцы в кулак, чтобы не провести ими по зарозовевшей коже одурманивающе красивого лица Вефиделии. — Мне вернуться на ночь или велеть хранителю готовиться к утреннему свадебному обряду?

Вефа молчала, прожигая мужчину взглядом. Никкорд всматривался в её глаза ещё несколько мгновений, затем добавил с расстановкой:

— Здесь крепкие засовы, но ты же понимаешь, что они не станут помехой.

Он глубоко поклонился продолжающей безмолвствовать Вефиделии и покинул покои веледи.

Избегая встреч, лишних вопросов, в стремлении побыть в одиночестве, Никкорд спустился на первый этаж, проследовал по нему в западное крыло и вышел наружу в тень навеса, где и расположился на тюках с сеном. Он глубоко вдохнул тёплый аромат просушенной на солнце травы и настолько живо представил, как золотистая ножка погружается в тёплую воду, разгоняя размокшие в ней бутоны и лепестки, что зажмурился до рези в глазах и несколько раз намеренно стукнулся затылком о деревянный столб.

Списать своё состояние на долгое воздержание или вынужденное бездействие он не мог и не хотел. Никкорд поднялся и медленно двинулся вдоль хозяйственных пристроек, прочищая голову и удаляясь от нестерпимо живописного запаха.

Мужчина не отмахивался от азарта и влечения, притягивающих его к Вефиделии. Только он давно не юнец, пускающий слюни на привлекательных девиц. Он вообще предпочитал взрослых женщин, страстных и без заигрываний.

Взбудораженность и желание преодолеть сопротивление Вефы разгоняли кровь, как в предвкушении серьёзной битвы. Только если на поле брани он просчитывал ходы, которые требовались для достижения результата, то сейчас даже примитивный ультиматум воспринимался запутанным лабиринтом далеко не с одним выходом.

Её красота ослепляла.

Её смелость обезоруживала.

Её боль прошивала насквозь.

Он должен был думать о сохранении мира между их землями, обеспечивать защиту веледи. К тому же не стоило забывать о необходимости подобрать наказание для Палорда, который всегда будет стоять между ним и той, которая заполонила его разум, душу и всё нутро.

Крылатая малышка притаилась за рёбрами, зато его сердце сошло с ума, отбивая мощные удары по всей грудине, будто искало притихшую птичку и просило шевельнуть хотя бы одним пёрышком.

Никкорд остановился и поднял лицо к бескрайнему небу. Россыпь мелких звёзд сложилась в тонкий силуэт девушки.

Самой высокой.

Самой несносной.

Самой желанной.

Он жаждал её всю.

Неприступную и горделивую.

Задорную и провоцирующую.

Смелую и пугливую.

Просто видеть её постоянно, пусть издалека. И всё же прижимать к себе до перехваченного дыхания.

Желтоватая луна вальяжно обосновалась на небосклоне. Звёзды расплылись вокруг остроугольными кляксами-фрейлинами. Никкорд очнулся и тряхнул отросшими волосами. Откинул их назад и вновь вошёл в замок.

Пустынная лестница гулко аккомпанировала его шагу. На неуловимое мгновение он задержался перед опочивальней Вефиделии и взялся за ручку, которая податливо впустила его в непроглядно тёмную комнату. Никкорд протянул руку, и страж тут же вложил в неё недавно разожжённый факел.