Вефиделия убедилась, что девчушка встретилась с матерью.

— Мне приятна ваша компания, господин Югорд, — Вефа окатила Юга, всё ещё находящегося рядом с ней, холодным взглядом, который противоречил её тёплому тону, — но я уверена, что вы не обещали неотступно охранять меня в пределах Вельдома, а посему можете быть свободны и заняться другими делами.

Неподвижный Югорд внезапно перегородил Вефиделии обзор, встав перед ней. Только он не мог заткнуть ей уши. Послышался скрип засова и бряканье плошек на шатком подносе. Люди обедали, кормили раненых, животных и узников. Вефиделия замерла, вытянувшись острым копьём. Югорд закрыл собой вид на пристрой к кузнице, где был заточён Палорд.

— Вы не только умеете держать данное слово, господин Югорд, — Вефиделия намеренно прижгла взглядом его плечо, которое он не преминул потереть, хотя и не отступил. — Остаётесь преданным там, где готовы сами свернуть шею одному ничтожеству.

— Шею я ему хочу свернуть гораздо дольше, чем вы, веледи Вефиделия, — Юг ошеломил Вефу подобным откровением, хотя она не подала виду. — Да только таким образом сверну шею и дружбе с тем, кого уважаю и ценю как родного брата. Им с велордом Велифимиром достались сыновья с изъяном, который, к сожалению, отцам исправить не дано. Уповаю на то, что ваши с Никкордом достоинства соединятся и удвоятся в будущих потомках Вельда и Орда.

— Не торопитесь возлагать надежды на то, что вас совершенно не касается, господин Югорд, — Вефиделия осадила воина, при этом испытывая к нему странное искреннее уважение за дерзкую прямолинейность и смелость высказываний.

Юг не смутился, получив отповедь от веледи, и мысленно пожелал Кору терпения с юной девой, о которой тот буквально считанные дни назад опрометчиво заявлял, что она годилась ему лишь в дочери.

— Хотя дочь от этой девушки будет желанна не менее сына, мой друг, — пробормотал себе под нос Югорд, наблюдая за Вефиделией, удалившейся в сторону небольшого флигеля, благоухающего на весь двор подобно свежескошенному дикому лугу.

Вефиделия толкнула дверь в домик Ялги и провалилась в детство, в те времена, когда прибегала сюда, пару минут стояла у порога и дышала любимыми запахами, а потом запоминала названия, составы смесей, определяла степень готовности настоев и с замиранием сердца бросала щепотки перетёртых растений в булькающее варево в котелке над огнём или колола пальчики, разбирая ломкие высушенные стебли.

Знахарка появилась из-за занавески в углу и грохнула крышкой деревянного сундучка.

— Мазь от ожогов закончилась, — Ялга принялась выставлять на стол пустые баночки. — Компрессы, снимающие жар, нужно заново пропитать лечебным сбором и передать в Западную башню.

Вефа подтянула рукава к локтям и тщательно вымыла руки в тазике у входа. Они обе вели себя так, словно лишь ненадолго отвлеклись от привычных занятий и снова слаженно приступили к работе.

Ялга поглядывала на сосредоточенную Вефиделию, качала головой, но ничего не спрашивала, терпеливо ожидая первых слов от самой Вефы. Однако, кроме уточнений по количеству порций, просьбы проверить густоту и краткого шипения сквозь зубы после встречи нежной ладони с острыми шипами одного из цветочных пучков, с красивых губ не сорвалось ни единой фразы.

Лоток, полный лекарств, стоял на табурете. Тазик с промоченными и пощипыващими дыхание горьковатым привкусом лоскутами ткани ютился рядом. Смахивая оголённые ости тонких колосков в ведёрко, Ялга решилась заговорить сама, как вдруг запнулась о застывшую Вефиделию. Девушка смотрела немигающим взглядом в трещину, прорезавшую деревянную поверхность, опустив замершие руки по обе стороны от неё.

— Расскажи, как применять средство от… тяжести мужского семени, — глухо произнесла Вефа, и затуманившиеся голубые глаза придавили Ялгу светящейся в них непреклонностью.

Знахарка грузно присела на край лавки.

— Фиде, ни к чему травить себя заранее.

— Поэтому я и прошу тебя пояснить подробно, чтобы не нанести непоправимый вред, — Вефиделия сжала тонкие пальцы в кулачки, передавая взглядом, что споры и возражения бесполезны.

— Я научу тебя, — обречённо согласилась Ялга и потянулась через стол к Вефиделии. — Что же ты задумала?

— Я уже ответила на этот вопрос, — Вефа спрятала руки под стол, и Ялга не успела их коснуться. — Слушаю тебя.

Вефиделия покинула флигель Ялги, когда день стал больше похож на начало вечера, с загустевшим воздухом, насыщенными красками, всё ещё лёгкими, но уже приобретающими уверенную многослойность оттенков, которая в скором времени должна была облечь всё вокруг в предзакатные цвета.

Веледи постояла, всматриваясь в крутой поворот дороги вдоль побережья, откуда не доносилось ни единого шороха, знаменующего возвращение Альпира и… Никкорда.

«Как удивительно выбранное имя соответствует его носителю», — подумала Вефа, проговаривая два чётких конечных слога про себя. Если в значениях её собственного имени верность помножилась на преданность, то в Никкорде отразилась воинская честь, стремление к победе и мощь гор Орда.

Одарив ещё одним долгим взглядом родные окрестности, Вефиделия направилась в свои покои, приказав принести тёплой воды и позвать служанку. Появившаяся словно из ниоткуда девушка ловко разобрала сложную причёску, а затем расчёсывала длинные волосы Вефы, пока их золотистые волны не начали искриться гладкими переливами. После умывания она помогла Вефиделии переодеться в воздушную длинную рубашку и втёрла успокаивающую мазь в мелкие ранки на нежных руках.

— Через три часа подай ужин в Восточную башню. Я разделю его с хранителем традиций Вельда, — распорядилась Вефиделия и взмахнула рукой, задерживая готовую покинуть её комнату служанку. — Загляни ко мне чуть раньше. Если я буду спать — разбуди.

— Слушаюсь, веледи, — девушка повторно присела, поклонилась, выскользнула за дверь и тихо прикрыла её за собой.

Вефиделия посмотрела на тяжёлый засов и усмехнулась. Вышла на террасу и отметила однотонные волны, дразнящие берег игривыми белыми гребешками. Их ровная синева, равная цвету глаз Никкорда, поведала, что их владелец всё ещё находится вблизи моря.

Оставив попытки отвлечься от постоянных дум, Вефа рассчитывала дать кратковременный роздых хотя бы телу. Она вытянулась на кровати и прикрыла глаза.

— Вельд смотрит на меня через бутоны лифий, — девочка-подросток с едва наметившейся грудью и блестящими голубыми глазами погладила потянувшиеся к ней цветочные головки.

— Ты его дитя. Так он признаётся в вашей связи, — ответила Ялга, выискивая соцветия с более яркой сердцевиной. — Недаром теперь лифии называют очами веледи.

— В таком случае именно мои глаза стоит переименовать в лепестки лифии, ведь цветы появились задолго до моего рождения, — Вефиделия наклонилась и втянула в себя тонкий аромат растений.

— Когда тебе будет трудно найти ответ на сложный вопрос, раскроши сухой цветок в тёплое молоко, выпей и не торопись. Он подскажет.

Вефиделия распахнула очи-лепестки. Мгновение спустя раздался аккуратный стук, и в приоткрывшейся двери показалось миловидное личико служанки. Вефа приподнялась на локтях и кивнула ей, обозначая, что вернулась к бодрствованию. Девушка исчезла, а Вефиделия откинулась на подушки.

«Это твой ответ? — она уставилась вверх, хватая за хвост растворяющееся видение усеянного цветами поля. — Глубокий сон и кратковременное забвение?»

Вефиделия решительно встала и начала собираться к ужину. Пусть окончательных решений о будущем пока не принято, но грядущие ночь и утро стали яснее для неё самой, она отдохнула телом и усмирила крайне непослушное сегодня сердце.

После трапезы, в течение которой веледи и хранитель обсудили насущные вопросы и ближайшие планы, они незаметно переместились в глубокие кресла перед вереницей из нескольких окон, прорубленных специально, чтобы впускать больше света для постоянно работающего с пергаментами и летописью Давеная. Охристые глашатаи заката просачивались сквозь них ромбовидными пятнами и растекались по полу и низкому чайному столику.