— Вздумаешь провести их — ни на мгновение не останешься больше одна, — предупредил с не менее показным спокойствием.

Вефиделия толкнула дверь заведёнными за спину ладонями, сделала шаг назад, ступив внутрь комнаты, поймала створки и, прикрывая их, отчётливо произнесла:

— Пусть глядят в оба и бодрствуют, ведь чары ведамы сильнее над спящими. — Она с силой захлопнула тяжёлые двери и с трудом сдержалась, чтобы не стукнуть по ним кулаками, рассердившись на себя за всё-таки выпущенные эмоции.

Никкорд оценил массивные резные полотна, столь яростно закрытые перед ним. Осмотрел уходящий и вправо и влево широкий коридор. Провёл рукой по гладким перилам лестницы и поднял голову, поражаясь бесконечным потолкам и размаху пространства вокруг.

Вельдом нёс свои размеры с уверенным достоинством, зная о них, но не бахвалясь. Дом дышал полной грудью, и, на удивление, в нём дышалось так же. Изорд, родовой замок Орда, не уступал по площади вотчине Вельда, но был больше похож на лабиринт с тёмными тупиками, узкими переходами и рядом контрастно огромных залов, предназначенный запутать и подавить любого, кто пересекал его порог. Вельдом же смотрел вовне своими высокими окнами, свободно впуская свет и окружающий мир внутрь. Прямой взгляд Вефиделии не мог быть иным. Правительница Вельда с рождения впитала неоспоримую способность обозначить свою особенность, ничем не подчёркивая её специально. Ей не требовались доказательства. Она являлась доказательством сама в себе.

Никкорд стремительно спустился, отгоняя образ светящейся девушки, о которой думал слишком часто в последнее время. Собралась ехать вместе с ним? Её право как веледи. Ему достаточно собственных забот. Если их поджидает засада, то воины Вельда не тронут свою повелительницу. Людям же Орда обидеть её не позволит он сам... Бормоча ругательства, Никкорд покинул замок и нашёл глазами Югорда.

Едва краски ночи начали тускнеть, со стороны Восточной башни показалась вспышка рассвета. Только не в вышине над зубчатыми пиками стены, а мерцающим тёплым солнцем, покинувшим объятия темноты на земле. Все, кто толпился у общих конюшен и главных ворот, уставились на видение, выплывающее из утреннего сумрака.

Вефиделия в облегающем её тонкий стан костюме для верховой езды казалась потусторонним цветком на длинном стебле, с венцом мудрёно уложенных кос, и тёмно-зелёными волнами плаща, спадающего водопадом на лошадиный круп. Плотные штаны скрывали и одновременно обнажали стройную фигуру. Высокие сапоги из светлой кожи плавно подчёркивали длинные ноги, а широкий пояс-корсет на частой шнуровке повторял красивые линии талии и поддерживал полную грудь под мягкими складками белоснежной рубашки. Лошадь редкой соловой масти была подобрана под наездницу. Обе высокие, утончённые, гибкие, статные, золотистые и сверкающие.

Сопровождающие веледи пешие стражи поспешили оседлать собственных коней. Не глядя на Никкорда, Вефиделия подъехала к Альпиру.

— Веледи, — воин смущённо потупил восхищённый взгляд.

— Вперёд, — Вефа направила лошадь к открытым воротам и, покинув пределы замка, пустила её рысью.

— Не знаю, велшба она или ведама, но никогда ещё вы не были так похожи с вороным, — откровенная усмешка Югорда вернула ошеломлённого появлением Вефиделии Кора в действительность.

Он подал знак небольшому отряду выдвигаться.

— За собой следи, — не преминул огрызнуться Никкорд, нехотя признавая правоту товарища. — И за Вельдомом.

Пришпорив коня, готового по первому сигналу сорваться за красоткой песочного цвета, Никкорд присоединился к растянувшейся по дороге кавалькаде.

— К Близнецам, Эйда, — прошептала Вефиделия и ласково погладила тёплую шею, отдаваясь на волю ритмичных движений почувствовавшего свободу животного, которое безошибочно подхватило настроение хозяйки. Они слились в единый летящий луч, стремительно набирающий скорость на знакомом широком поле, взрезающий остатки ночной мглы и негласно ведущий за собой.

Смешанная группа воинов Вельда и Орда скакала немного позади Вефиделии, не осмеливаясь ни поравняться с кажущейся неземной девой, ни тем более обогнать её. Никкорд замыкал их рассыпавшийся строй. Коней не требовалось направлять. Наравне со всадниками они послушно следовали за покачивающимся впереди светлым хвостом лошади и развевающимся плащом веледи. Никкорд сбавил темп, с усилием придержав своего коня, который недовольно фыркал и не желал оставаться в числе последних.

Утро вступало в свои права. Ветер шелестел травой. Со стороны деревни слышалось пение первых петухов, мычание коров, звон отодвигаемых засовов. Сама природа потягивалась, протяжно урчала, приветствуя грядущий день. Либо интуиция и военные навыки Никкорда притупились часами бессмысленного выжидания, либо мирная картина вокруг была настоящей. Он подстегнул вороного, и тот мгновенно перешёл в галоп, окрашивая кратким ржанием свою радость от возможности вырваться вперёд.

Эйда шевельнула ушами, и напряжённость её вскинутой головы отозвалась разрядом, пробежавшим от затылка вниз по позвоночнику наездницы, когда рядом взметнулась чернильная волна густой гривы. Вефиделия продолжала смотреть вперёд, чувствуя, как лошадь под ней неуловимо изменилась. Она всё также мягко летела по луговой траве, но приосанилась и ровно заблестела. «Ты заигрываешь с ним!» — мысленно то ли послала укор, то ли выразила своё недоумение Вефа и с досадой на свой собственный отклик расслабила плечи.

Не сговариваясь, Вефиделия и Никкорд постепенно выровняли шаг своих скакунов, перейдя на спокойную рысь. Рассвет возвращал яркость красок вокруг. Робкие лучи заражали неспешностью и желанием задержаться в прозрачном утреннем умиротворении.

— Красавица, — комплимент Никкорда прозвучал негромко и искренне.

Вефиделия дотронулась до шелковистой холки.

— Да, Эйда такая, — и неожиданно улыбнулась. С гордостью и затаённой печалью.

Лошадь ей подарил отец на прошлый день рождения: «Золотая лошадка, подходящая моей золотой девочке».

Улыбка преобразила Вефиделию, высветив её юность. Разлитое от неё тепло, подаренное любимой лошади, коснулось и Никкорда. Он будто подсмотрел за тем, что ему видеть не полагалось, и, стряхивая возникшее смущение, задал первый пришедший на ум вопрос, ответ на который был очевиден без дополнительных пояснений:

— У неё отдельная конюшня?

— Конечно. — Вефа вновь закрылась бесстрастной маской. — В пристрое к Восточной башне. Жеребцы сходят по ней с ума. А она ещё слишком молоденькая. К тому же не с каждым встанет в пару.

«Как и её хозяйка», — чуть не сказал вслух Никкорд. Одёрнул себя и загарцевавшего коня и сменил тему:

— Почему ты поехала сама?

Вефиделия бросила на него удивлённый взгляд.

— Орлорд задолжал Вельду объяснения. — Она снова посмотрела вперёд и тихо добавила: — Судя по его состоянию, в замке я могла их не дождаться.

— Возможно. — Никкорд заслужил новый взгляд, полный недоверия.

Некоторое время они ехали в тишине.

— Просто пытаюсь понять, что руководит тобой, веледи Вельда: смелость или безрассудство?

— Я еду к равному. Негоже правительнице оставаться условной пленницей и посылать вместо себя других. Мудрость хранителя традиций сейчас больше пригодится Вельдому. Что касается смелости, — она открыто повернулась к Никкорду, которому ненавязчиво в своей речи указала на место простого господина, — мою жизнь охраняет военачальник Орда. Разве мне следует чего-то опасаться?

Никкорд окинул внимательным взглядом красивое лицо с дерзкими пронзительными глазами и изящную шею. Усмехнулся — не девчонка, а бесконечный вызов его самообладанию.

— Только самой себя, если вдруг снова вздумаешь тягаться в упрямстве с бездной.

Вефиделия молча отвернулась и устремила свой ясный взор вдаль, где начали вырисовываться макушки деревьев, за которыми равнина должна была забугриться и привести их к невысоким холмам.