— Моё имя Никкорд. — Слегка склонил голову, чтобы тут же вскинуть её. — Но говорить я буду только с настоящим велордом. Велифимиром, если мне не изменяет память. Хозяином Вельдома. Хотя твою отважную дерзость я оценил, гос-по-жа.

Вефа подалась к нему всем телом, пронзая взглядом ярких голубых глаз.

— Говорить? Для этого тебе сначала понадобилось трусливо убить его?

Он дёрнул её на себя, удержав в последнее мгновение за хрупкие плечи.

— Такими словами не разбрасываются, — предупредил, вновь ощущая тяжесть бездонного взгляда. — Прежде чем убить его, я хочу посмотреть в глаза благородному велорду, устроившему изощрённую ловушку для тех, чью бдительность усыпил, пригласив в гости. С миром.

— Взгляни и навсегда их запомни!

Что-то кольнуло мужские ладони, которые он непроизвольно отдёрнул, и девушка бросилась в сторону. Опустилась на колени перед повержённым израненным воином и бережно приподняла его голову. На Никкорда уставились остекленевшие голубые глаза. Такие же, но с живым яростным блеском боли и ненависти были у юной госпожи. Девушка осторожно прикрыла веки Велифимира, поднялась и распрямилась во весь свой высокий для женщины рост.

— Мой отец ждал гостей, с миром, а не вероломных гиен, принёсших резню и осквернивших смрадом его земли и стены Вельдома. И лучше тебе приказать своим шакалам воткнуть мне нож в спину прямо сейчас, потому что я, Вефиделия, дочь Велифимира, веледи Вельда, клянусь, что отомщу за гибель родителей и слёзы Вельда, чего бы мне это ни стоило.

Подземный гул вторил каждому слову Вефиделии. Сияние девушки приобрело густой медовый оттенок, создавая бестелесный силуэт, повторяющий её фигуру. Отголоски боя, остановленного с прибытием Никкорда, окончательно затихли. Жители Вельдома с благоговением и неизбывной надеждой воззрились на мерцающую веледи. Люди Орда отступали от расползающейся паутины каменных трещин и перекрёстно взмахивали ладонями перед глазами и грудью в жесте, защищающем от чар ведамы.

Никкорд расставил ноги шире, не поддаваясь движению земли, которая не сталкивала его, но подрагивала приливами и перекатывающейся дрожью. Он держался за взгляд цвета молний, которые отражают острые ледяные горные пики в непогоду. Слепят и не отпускают. Призвав всю силу воли, мужчина преодолевал бешеное желание прикрыть глаза. Никогда он не отводил взгляд первым. И уж тем более не уступит девчонке, велшба она или ведама, как шептали вокруг.

— Меня попрекали всяким, — повысив голос, Никкорд разорвал гудящее напряжение. Он сам не понимал, что произошло между Вельдом и Ордом, будучи полностью уверенным только в одном: перед ним стояла настоящая веледи, гордая и стойкая, окутанная гневом, растерянностью и сокрушающей ненавистью. Безоружная, она пугала и восхищала своей смелостью и готовностью противостоять всему и вся до последнего глотка воздуха. — Но ни разу не обвиняли в трусости и подлости. Ни друзья, ни враги.

Вефиделия презрительно скривила губы, в то же время ощущая в мужчине напротив непреклонное сопротивление исходящим от неё потокам, которыми она сама пока не знала, как управлять.

— Я могу понять твоё горе. Терять близких всегда тяжело. — Он заметил, как затрепетала жилка на девичьей шее и ещё больше сгустился её золотой ореол. — Но не позволю бросать мне в лицо такие обвинения лишь потому, что тебе больно.

— Не тебе судить о моей боли, — голос девушки глухо продирался через сдавливающие горло тиски. — Не твой отец подвергся нападению в собственном доме и пал, защищая его. — Она указала рукой в сторону.

Никкорд проследил за тонкой кистью с выпрямленными длинными пальцами и лишь тогда осознал, что всё-таки первым опустил взгляд. Тут же с досадой вскинул его вновь.

— Ты воин. В отличие от того слизняка. — Вефиделия слегка повела подбородком в сторону Палорда. — Посмотри! Разве стал бы расхаживать военачальник в домашнем платье, без лат и боевого оружия, готовясь к сражению? Или угрожать коротким клинком и голыми руками, перехватывая мужицкие вилы и меч поверженного врага, неожиданно забыв про фамильный щит? Остался бы он с горсткой стражей, специально отправив свои отряды в дозор и навстречу предполагаемому союзнику? — Вефиделия сжала кулаки. Свечение вокруг неё обдало нестерпимым жаром кожу Никкорда, заставив его выдохнуть сквозь стиснутые зубы и устоять из чистого упрямства. Голубые глаза притягивали и обездвиживали. — Кто же способен заколоть любимую жену, ставя её честь превыше жизни? Ответь мне, воин, и сам узнаешь причины моих обвинений.

— Причина одна — ты! — раздался крик, захлёбывающийся яростью и отчаянием.

Все взоры обратились туда, откуда исходил высокий звук, будто повисший над двором. Белый как полотно, из витающей у обгоревшей стены дымки приближался Велерт, тыча пальцем в Вефиделию. — Всегда ты! Ты одна во всём виновата! — Он закашлялся и всхлипнул, устремив безумный взгляд на Велифимира.

Вефиделия застыла. Бегло посмотрела на распахнутые настежь ворота, на ухмыляющееся лицо Палорда, скользнула по хмурящемуся Никкорду и снова сосредоточилась на брате, который открыто рыдал, продолжая повторять: «Всё из-за тебя!». Бессознательно она взмахнула рукой. Золотистый ореол, став почти прозрачным, послушно отделился от неё и преградил путь Велерту, не подпуская к телам родителей. Мальчишка ударился о него словно о каменную стену и рухнул на колени в жижу из сажи и крови.

— Пусти! — Велерт ударил кулаками по твёрдой воздушной пелене.

Вефиделия молча качнула головой, отказывая ему. Ограждая отца и мать, сама она полностью лишилась защиты. Сохраняя горделивую осанку, девушка словно заледенела. Голубые глаза подёрнулись инеем. Светлые волосы потемнели. Казалось, невидимая туча накинула свою тень и приглушила её свет.

Никкорд заметил, как Палорд подал знак ратникам обходить веледи со спины. Мужчина сдвинулся немного в сторону и положил руку на навершие меча.

— С каких пор Орд трусливо подбирается сзади? — произнёс тихо, но каждое слово хлестало кнутом. — Первый, кто на неё нападёт, будет иметь дело со мной.

Воины отшатнулись и вернулись на исходное место.

— Отец, — недовольно обратился к нему сын. — Вельдом уже наш. Возьмём её и захватим весь Вельд.

— Пока я не переговорю с твоим дедом, ты и камня здесь больше не тронешь. Но если так жаждешь одержать победу над девчонкой… — Никкорд примерно на ладонь обнажил меч. — Как только она закончит с недоразумением, похоже оказавшимся её братом, и сможет встретить тебя лицом к лицу, я одолжу ей своё оружие — и устроим ваш поединок.

— Я не дерусь с женщинами. Они созданы для других битв. — Палорд издал нервный смешок, пытаясь не спасовать перед Никкордом. — И на других полях.

— Тогда воспользуйся моментом и подумай, как ты объяснишь, что здесь произошло.

Палорд замолчал и будто съёжился под давящим пытливым взглядом отца.

Вефиделия слышала, что говорил Никкорд, бегло отметила, как он наступил на вздыбленный холмик с фрагментами скальника, а тот без сопротивления медленно осел под его сапогом, но не шелохнулась.

— Почему, Велерт? — Она безучастно наблюдала, как брат сбивал костяшки о непреодолимый барьер. — Ведь ты любил отца.

— Он должен был уехать на рассвете! — простонал Велерт, глядя на сестру снизу вверх.

— Папа передумал. Вельд и Орд равны. Настоящий хозяин достойно встречает гостей в доме, а не лебезит перед ними, шагнув за порог. — Интонации исчезли из голоса Вефиделии, звучавшего теперь глухо и монотонно.

— Зато ты должна была спать в своей комнате и готовиться к смотринам, а не носиться по округе, как дворовая девка. Но тебе никто не указ. Наша никчёмная мать так и не научила тебя быть покладистой.

Взгляд Вефиделии вновь ожил и опасно заблестел.

— Так вот какой была для тебя мама… Никчёмной?

­— Всего лишь такой, какой смогла быть, после того как ты вмешалась. Получив и преумножив силу отца, ты забрала его связь с Вельдом. А оставив жизнь матери, заведомо лишила меня сил, которые она бы передала мне со своей смертью.