У счастья нет условий. Ты чувствуешь его, либо остаёшься безучастным. Это не зависит от уровня совершенствования, небесного титула и положения в Небесном городе. Счастье всегда чудо, бесконтрольное и всеобъемлющее.

Но только сейчас Ань Син осознала, что именно заставило её в отчаянии обраться к Оку Бога, спрятанному на высокой небесной горе Шэньчжиянь. И что способно изменить судьбу Девяти Сфер.

Ключ этой магической техники звучал, как «глубокая привязанность». Оказавших в нужных руках, такой ключ становился могущественнее воли Нефритового императора и всех, вместе взятых богов.

***

Свадьбы на Девяти Сферах такая же редкость, как превращение в бессмертного где-нибудь в земном поселении. Поэтому у дворца Гуанхуэй, с основания Небесного города принадлежащего Богу войны, собрались все высшие небожители и около половины младших, включая прислужников.

Сюэ Цзян с трудом протиснулся сквозь толпу, чтобы оказаться ближе к главному входу, огляделся и недовольно поцокал языком. Никто здесь даже не подумал сменить традиционно белоснежное ханьфу на нечто, более нарядное.

— Как уныло, — проворчал он под нос, заработав укоризненный взгляд Бога судьбы.

«Старый лис» тоже выглядел, словно тусклый ночной мотылёк: молочно-белая мантия покрывала ослепительно-снежный шэньи с неприглядной серебристой вышивкой на подоле. Пусть тонкие нити и носили в себе отблески звёздного света, но были насколько неуместны на свадьбе, что у Сюэ Цзяна от возмущения чесался язык.

Сказать бы сейчас вслух, насколько нелепы старые боги в своих выцветших одеждах! Но подруга, на свадьбу которой он пришёл, всегда напоминала — нельзя хватать скорпиона за хвост. И Сюэ Цзян был с нею полностью согласен. Высшие небожители сварливы и злопамятны. К тому же, в их глазах любой из клана Асюло, особенно из молодого поколения, — дерзкий и невоспитанный юнец, ничего не понимающий в праведности.

Он подозревал, что и на свадьбу к главе клана Асюло все собрались не только из любопытства. Искали, к чему бы придраться и о чём поворчать в ближайший год!

Поэтому он мысленно похвалил младших небожителей дворца Гуанхуэй — тот украсили роскошно и со вкусом. Здание само по себе мало чем отличалось от сотен других в Небесном городе: нефрит, белый мрамор и золото — традиционное сочетание для тех, кто считает себя настоящими праведниками. Но колонны обвивал алый шёлк с золотыми иероглифами, должными призвать счастье. Вход и оконные проемы украшали венки из красных пионов, не вянущих благодаря использованной духовной силе. А мраморные полы выстилали тысячи персиковых цветков и мелкие ветви хайтанов.

Насколько Сюэ Цзян видел от входа, внутренний дворик, примыкающий к саду, был забит столами из прозрачного хрусталя, уставленными холодными закусками и вином. Десятки невидимых глазу музыкантов извлекали из гуциней витиеватую мелодию, услаждая взыскательный слух гостей.

Будучи наследником семьи асурского военного, Сюэ Цзян не слишком любил этот инструмент. Тот в его понимании звучал настолько же скучно и блёкло, как выглядели привычные одеяния небожителей. Совсем не свадебная музыка! Но глава Асюло прав — теперь старые лисы не обвинят его в отсутствии вкуса.

К счастью, тоненькие всхлипы струн затихли, как только близ дворца показалась невеста. Сюэ Цзян провёл восторженным взглядом её стройную фигуру, укутанную в красные шелка с золотом. Мантия выглядела настолько длинной, что казалось, занимает собой половину нефритовой лестницы. Он искренне удивился, как Ань Син ещё не упала. Видимо, прислужница, сопровождавшая её, хорошо знала своё дело?

Как только невеста переступила высокий порог, все потянулись следом. Сюэ Цзян оказался среди напряжённо притихшей толпы и в силу неудачливости раза три наступил на чужие мантии, заработав в ответ косые взгляды.

— Простите… простите… — вежливо кивал он, но в конце не вытерпел. — Надо же так нарядиться! Кто здесь невеста, в конце концов?

— Юноша, к какому дворцу ты принадлежишь? — поинтересовалась низенькая небожительница с настолько бледным лицом, что походила на покойницу.

— Он из клана Асюло, — донеслось сбоку.

Голос отдавал неприязнью. Сюэ Цзян поискал глазами говорившего, но все уже успели отвернуться и сделать вид, что особенности его воспитания их никоим образом не касаются.

Он удовлетворённо хмыкнул — клану Асюло не только завидовали, но и боялись. Глава асуров, несколько тысяч лет назад получивший титул Бога войны, оказался блистательным командующим небесного воинства.

Теперь ни один гнилой рот и протухший язык не смел поносить великого Хун Сянъюня вслух! Сюэ Цзян не знал точно, что могло случиться с теми, кто нарушит это негласное правило, но подозревал — ничего хорошего. И от осознания этого всё его существо распирала гордость за асуров.

Ань Син тоже носила в себе асурскую кровь — хотя её мать была обычной небожительницей, отец возглавлял одну из самых влиятельных семей Асюло. Малышка Ань тоже могла гордиться своим происхождением. Но, как водится с любимыми дочерями, больше развлекалась и шалила, чем приносила славу родному дому.

Сюэ Цзян уже сбился со счёта, сколько раз им пришлось выстоять на коленях перед дворцом генерала Ань, дабы вымолить прощение грехов. Впрочем, наказание их никогда не пугало. Стоило встать с колен, как они с Ань Син тут же принимались за старое — изводили наставников своей неисполнительностью, убегали с обязательных утренних медитаций и… потихоньку опустошали генеральский погреб.

Сюэ Цзян до сих пор не знал, каким чудом Ань Гэлао не содрал с дочери и её заядлого друга кожу пониже спины. Потому что оба пили, как принято среди асуров, запрещённое у небожителей вино Хай Шуй.

Молодой асур улыбнулся собственным воспоминаниям и вернулся к наблюдению за гостями.

Свадебная церемония состояла из трёх поклонов. Дальше супругу полагалось отвести красавицу в брачные покои, где та должна ожидать своего часа. Но к радости Сюэ Цзяна, Бог войны попрал традиции — Ань Син сопровождала его, угощая гостей свадебным вином. И не смотря на кислые лица, высшие небожители вынуждены были желать супругам вечного счастья, почтительных сыновей и добродетельных дочерей в наследие рода.

Бог войны выпивал с каждым, в отличие от Ань Син — она лишь разливала хмельной напиток, выказывая уважение пришедшим в дворец Гуанхуэй. Сюэ Цзян мысленно позавидовал выносливости Хун Сянъюня. Это же какими духовными силами нужно обладать, чтобы так успешно подавлять в крови пьянящий хмель от стольких опустошённых кувшинов?

Он незаметно приблизился к одному из столов, у которого стояли супруги и, встретившись глазами с Ань Син, задорно подмигнул своей подруге, что не ускользнуло от внимания Бога войны. Чаша из темно-зелёного нефрита, до краёв наполненная сливовым вином, незамедлительно оказалась у него в руках.

Взгляд молодого супруга, прожившего на Девяти Сферах больше десяти тысяч лет, казался обжигающим. Сюэ Цзян низко поклонился, держа поданную чашу перед собой. Наверное, ему стоило промолчать? Но озорной нрав привычно вырвался наружу.

— Желаю Богу войны и прекрасной Ань Син счастья! — как можно радостнее выпалил он, осушил чашу в один глоток и показал всем, что та пуста.

Почти сразу ему на плечо опустилась тяжёлая рука, а над ухом прозвучал строгий отцовский голос:

— Цзян-эр, как смеешь говорить такое главе своего клана?

— Отец…

— Маленький паршивец! — жесткая ладонь безо всякого стеснения наградила его увесистой затрещиной. — Сейчас же попроси прощения!

Сюэ Цзян прекрасно осознавал — сказанное им можно истолковать, как оскорбление семьи Ань. Ведь похвалив красоту подруги, он словно намекал, что уже видел её без вуали. Однако врождённая гордость не позволяла признать ошибку. Он упрямо сопел носом и… молчал.

Ань Син звонко рассмеялась и, налив ему ещё вина, предложила:

— Просто выпей вторую чашу в наказание, сяо Сюэ!

— За тебя Ань Син. Пусть небеса благословят ваш союз.