Кошка с улыбкой протянула коробку с едой:

— Обед, госпожа. С тебя цзиньбэй.

— Т-ты... что делаешь здесь? — удивилась Шучэн, принимая коробку.

— Доставляю еду, госпожа. Теперь я вместо того неуклюжего слуги, — говорила бывшая пленница достаточно громко, явно не боясь разоблачения.

Значит, втерлась в доверие хозяина закусочной?

— Ловко, — похвалила её Шучэн.

Сюин расплылась в улыбке, обнажая ряд мелких острых зубов.

— Всегда рада услужить, госпожа! — и добавила тише: — Как там наш заклинатель?

— Среди вещей карты нет, — так же тихо сказала Шучэн. — Что... делать теперь?

— Конечно, раздевать, — задорно ответила Сюин и подмигнула.

Шучэн замотала головой. Что она такое говорит?!

— Да не переживай ты так, — «успокоила» сяньли, продолжая весело скалиться. — Я помогу.

— Поможешь? — Шучэн почувствовала, как её щеки зарделись от смущения. — Тогда, может, сама его разденешь?

— Пф... Я мелкий демон. Этот заклинатель меня вмиг раскроет! Смерти моей хочешь?

— Кхм... кхм... — на такую наглость Шучэн не нашлась, чем возразить.

— А тебе позволено ему прислуживать. Ты ученица. Если где-то ошибешься, он простит.

— Я...

— Хочешь отступить? — глаза сяньли недобро блеснули.

— Мм... нет.

— Я ведь не прошу делить с ним постель! Прояви смекалку. Не знаю... купальню ему устрой... Или подсмотри, когда переодевается. Знак должен быть где-то на теле. Это ключ к карте. Расскажешь, как выглядит, помогу с прочтением — поняла?

Поскольку Шучэн промолчала, сяньли хлопнула её по плечу так, что она едва не присела.

— Больно... — пожаловалась Шучэн.

— Больно ей... Иди уже, накрывай на стол. Твой любимый наставник возвращается с медитации, — сказав это, Сюин шмыгнула в ближайшие к беюаню заросли, оставив Шучэн в тягостных раздумьях.

Что себе надумала эта кошка! Подглядывать за мужчиной?

— Размечталась...

В отличие от сяньли, её не растили в глухом лесу и соблюдать приличия она привыкла с детства.

***

Се Чэнь объявился без приглашения. Невысокий сухощавый мужчина с редкой седой бородой, выглядящий, как глубокий старик в свои шестьдесят с небольшим, просто появился на пороге главного зала поместья. И Се Ханьюнь мысленно обрадовался, что все павшие от рук демонов уже преданы огню.

— Чэнь-сюн, зачем ты здесь? — первым делом поинтересовался он у старшего брата.

— Я не знал, что приветствие в поместье Се теперь звучит подобным образом.

Се Чэнь говорил спокойно... слишком спокойно для смертного! Невозмутимость брата походила на зажженную стрелу, вонзившуюся в спину. Слишком больно от собственной неполноценности. Только один из них возглавил остров земных бессмертных, а второй вынужден прозябать в тени более успешного. Где здесь справедливость?

— Прости, Чэнь-сюн, я был груб, — Ханьюнь вышел из-за стола, за которым пил чай и вежливо поклонился. — Глава Се приветствует главу острова Пэнлай!

Се Чэнь посмотрел на него всё с той же невозмутимостью, а затем без приглашения опустился на свободный стул из орехового дерева.

— Чем могу служить главе острова Пэнлай? — Ханьюню ничего не оставалось, как налить гостю чая и сесть напротив, терпеливо ожидая ответа.

— До меня дошли некоторые слухи.

Старший брат никогда не отличался витиеватостью речи — говорил прямо и достаточно грубо. Возможно, поэтому он и приглянулся бывшему главе острова? Приглянулся так, что сам возглавил скрытое от простых смертных место. А потом отнял у брата младшего сына... Се Ханьюнь с трудом удержался от косого взгляда. Судьба распорядилась так, что у него нет прав и духовных сил, чтобы препираться с представителем острова земных бессмертных. Каждый житель Пэнлая может вознестись на Девять Сфер. А ученики поместья Се всего лишь пыль на их обуви.

— Какие слухи, Чэнь-сюн?

Старший брат пригубил чай так осторожно, словно пил крепкое вино. Поставив чашку на фарфоровое блюдце, он исподлобья смерил Ханьюня долгим взглядом.

— Думаю, ты знаешь, диди. Скажи мне, где сейчас Шучэн? Я не почувствовал её, когда прибыл в поместье.

[диди — «младший брат»: очень близкое, родственное]

Такого Ханьюнь не ожидал! Едва не поперхнувшись чаем, он уставился на главу Пэнлай. Когда на остров земных бессмертных успели дойти дурные вести? Неужели в поместье шпион?

— Не волнуйся, диди. Я узнал сам, — заверил Се Чэнь, рассеивая подозрения младшего брата. — Моё духовное чувство позволяет знать многое. К тому же, Пэнлай отвечает за благополучие совершенствующихся перед Девятью Сферами. Поэтому я знаю также, что на гуна Дицю напали. Но больше этого мое внимание привлекли беспорядки в поместье Се.

Ханьюнь допил чай в один глоток, не ощутив всей глубины вкуса, промокнул лоб краем рукава и поспешил повиниться:

— Я ошибся, Чэнь-сюн! Не стоило держать в плену демонов...

Старший брат не выглядел удивленным. И это знает? Что же, объясниться теперь сложнее.

— Хочу сказать, Шучэн выпустила их из пещеры... Я виноват! Плохо смотрел за племянницей.

— Тебе не стоило отказывать мне, диди. Девочка никому здесь не нужна.

— Не нужна? Что ты хочешь сказать, гэгэ? — вспылил Ханьюнь. — Кто позволит тебе забрать племянницу! Не достаточно ли тебе моего Цзынина?!

[гэгэ — «старший брат»: очень близкое, родственное]

Се Цзынин стал непрекращающейся болью Ханьюня. Не потому, что с его отбытием на Пэнлай он потерял второго сына. А потому, что старший брат и здесь показал собственные таланты — не имеющий крепких духовных корней юноша за короткое время достиг порога истинного вознесения. А попав на Девять Сфер стал вначале прислужником, а затем управляющим великого дворца Шантянь.

Подумать только! Это Се Чэню малец обязан всем, включая чиновничью должность на небесах. От осознания этого Ханьюню хотелось вырвать желчью.

— Какой смысл говорить о прошлом? — тихо произнёс глава острова Пэнлай. — Куда важнее настоящее.

— Чего же ты хочешь?

— Репутация поместья Се зависит от твоего решения, диди. Признав ошибку, ещё можно раскаяться.

Признать ошибку? За кого он его принимает! Ханьюнь усмехнулся в густые усы и хитро посмотрел на старшего брата. Обычно за раскаянием следует наказание, но такая ноша слишком тяжела для поместья семьи Се.

— Шучэн была непослушной, — заметил он. — Поэтому демоны вышли из-под контроля.

— Шучэн? — Се Чэнь бросил взгляд на открытое окно и едва слышно вздохнул. — Самое печальное дело — обмануть собственную совесть, диди.

Кто бы говорил о совести! Не этот ли человек, укоряющий его, отнял последнего сына, а потом втоптал всю отцовскую гордость в грязь?

Проследив за братом, Ханьюнь определил заинтересовавшую его точку неприглядного пейзажа — глава острова Пэнлай рассматривал сизого голубя, воркующего на мокрой яблоневой ветке. И смотрел он на скромную птицу так, словно любовался огненным фениксом.

Никогда обычному совершенствующемуся не понять человека достигшего бессмертия! Радости и все устремления брата лежат вне пределов смертного мира.

— Останешься в поместье? — небрежно бросил в напряжённую тишину Се Ханьюнь — как в спокойный пруд камнем запустил.

На лице старшего брата впервые отразилась человеческая эмоция: лёгкое, едва считываемое недовольство.

— Нет, диди. На Пэнлае меня ждут неотложные дела. Позволь откланяться.

Ханьюнь молча наблюдал, как сухонькое тело старшего брата меняет положение — плавно перетекает из сидячего положения в стоячее, словно мягкая волна, покорная дыханию ветра. В Се Чэне спрятана огромная духовная сила. Невидимая глазом, она наполняет главу острова Пэнлай от седой макушки до носков стоптанных войлочных туфель, мимо воли вызывая священный трепет.

Всего шестьдесят лет жизни. А каковы результаты! На зависть каждому, стремящемуся к бессмертию. Не зря сестра всё время рвётся на Пэнлай, грозясь испортить амбициозные планы клана Снежной горы.