Послушная брату, она покорно пожертвовала своим будущим совершенствованием ради клана, но не получила места законной супруги!

Ся Чжункан хотел наследника, а она не могла дать ему желаемого. Она вообще больше не могла родить. Демоническое семя выжгло в ней всю женскую природу — проклятый плод извергся наружу, навсегда запечатав источник плодовитости.

Зачем… зачем брат оставил проклятую в живых?! Чтобы она каждый день, видя её, вспоминала о жертвах, принесённых в угоду чужим амбициям?

Цяньяо отерла вспотевший лоб мужа хлопковым полотенцем и, наложив пальцы на запястье, прослушала пульс. Сердцебиение стало ровнее, хотя и звучало слабо. Жизненные силы не задеты — гун славного северного города Дицю восстановит здоровье достаточно быстро.

Главное преимущество обычного человека в том, что он не имеет даньтяня. А значит, демонической ци невозможно отравить внутреннюю энергию. Ся Чжункану повезло не быть совершенствующимся.

[даньтянь — обычно речь о нижнем, в районе пупка, энергетическом центре, служащем для концентрации духовной энергии]

Но к ней самой судьба не проявила и капли милосердия. Как член клана Снежной горы и младшая сестра главы Се, она обзавелась прочным духовным основанием — даньтянь был готов породить бессмертный дух.

Однако судьба безжалостно отвернулась…

Каждую ночь Цяньяо видела один и тот же сон — демон со звериными глазами врывался в её свадебный паланкин. А каждый день она чувствовала слабое течение внутренней ци. Демоническое семя отравило даньтянь, наполнив меридианы неисцелимым ядом.

Она не жива и не мертва с того самого дня, когда алый полог паланкина отдёрнулся, пропуская внутрь смуглого высокого мужчину с янтарными глазами зверя…

А второй брат говорит ей одно и то же! Просит немного потерпеть. Но год за годом уносится прочь, не принося желанной магической формулы. Никакие опыты не помогают создать пилюлю, обращающую действие яда, вошедшего в её плоть и кровь.

Такова цена чужих амбиций и мести. Именно столько стоит право владения Долиной целителей. Настоящие хозяева не спустили ограбление с рук! Никакая армия, принадлежащая гуну, не в состоянии защитить их от гнева оскорблённых демонов.

Ся Чжункан слабо застонал, поворачиваясь во сне. Цяньяо в очередной раз вытерла вспотевший лоб мужа.

— Ты скоро выздоровеешь, мой господин… Потерпи немного… — прошептала она, поглаживая его по плечу.

Неожиданно гун перехватил её руку и прижал к своей распалённой от внутреннего жара груди — всё так же, не просыпаясь. И Цяньяо вдруг захотелось отдать все сокровища клана Снежной горы, чтобы узнать, кого он видит в тревожном сне?

Но хватка супруга быстро ослабла. Она осторожно забрала тонкие пальцы из его влажной ладони. Зачем ей знать? Иногда знание приносит только нестерпимую боль, разрушая и разум, и сердце.

***

В путь они отправились около полудня.

Но о том, что солнце ушло в зенит, можно только догадываться — серые небеса прижались к земле ещё сильнее, словно душа её в мокрых объятиях.

Ся Шучэн мысленно пожалела охранников, присланных родным кланом матери, — те сопровождали повозки верхом, зорко оглядывая окрестности. Крупные капли стекали с их широкополых соломенных шляп, впитываясь красивыми одеждами из фиолетового шелка.

Как глава Снежной горы, второй дядя был одержим внешним видом членов своего клана. Цзы ци дун лай — «фиолетовое свечение на востоке», вот, что означали оттенки одежд. Такое ханьфу призвано указывать на благородное происхождение своего владельца.

Ещё во времена второго вана Ся первый глава клана отказался от места при дворе и на пожалованных ему землях в предгорьях Фуню основал Сюэшань — даосский клан Снежной горы, занимающийся практиками совершенствования духа и тела. Но особых успехов в совершенствовании достиг лишь его правнук — Се Чэнь, старший брат главы Се Ханьюня, ставший бессмертным и со временем возглавивший остров Пэнлай в Лазурном море, что находится между мирами.

А другой значимой вещью в своей жизни второй дядя считал безопасность.

Вчерашнее дерзкое нападение на гуна Дицю не могло остаться без внимания. Клан Снежной горы, считающийся единственной даосской организацией на северо-востоке, не мог позволить себе проиграть безымянным злоумышленникам. Поэтому их охрана не просто ехала верхом — все мужчины держали обнажённые мечи.

Шучэн прикрыла окно и откинулась на подушки.

Повозка размеренно стучала колесами, навевая сон. От клана Снежной горы Дицю отделяло два дня пути. Достаточно утомительное путешествие и без дождя. Но учитывая непогоду, придётся трястись в повозке на день или два дольше.

Поэтому Шучэн придерживалась мудрой тактики — чем больше проспишь в дороге, тем быстрее доберёшься на место. Она старательно зажмурилась и постаралась выровнять дыхание. А поскольку Тун принялась массировать ей плечи, заснуть удалось довольно быстро.

Сон выглядел необычно. Шучэн осознавала себя спящей и одновременно не могла проснуться. И от этого становилось не по себе.

Ей привиделся алтарь на севере Янчэна: огромный холм, сложенный из разноцветной земли в ознаменование всех сторон света. На востоке лежала зеленая земля, на юге — красная, на западе — белая, а на севере — чёрная. Сверху же всё покрывал желтый песок — символ правителя.

От вида алтаря Шучэн хотелось плакать.

В этом месте она была всего один раз, когда ей исполнилось восемь лет. Тогда их семья ещё жила в Янчэне и отец взял маленькую дочь с собой на церемонию первой борозды.

Шучэн устала от долгих молитв. Потихоньку ускользнув от отца и служанок, она забралась в сад правителя, считающийся самым роскошным в столице. Весна выдалась ранней — сад благоухал сливами мэй, но её привлекли не цветущие деревья, воспеваемые поэтами, а огромный камень. Чёрный, как древесный уголь, он возвышался над зелёной лужайкой и всем своим видом звал любопытную гостью к себе.

Недолго думая, Шучэн вскарабкалась на самую верхушку, приникла телом к тёмному каменному боку и принялась разглядывать окрестности.

С камня открывался вид на реку Лошуй и широкий мост, напоминавший муравьиную тропу — красиво одетые люди спешили в столицу, привлечённые церемоний. Считалось большой удачей принести жертвы у столичных алтарей, призывая тем самым благословение предков на проснувшуюся землю.

Понаблюдав некоторое время за мостом через Лошуй, Шучэн повертела головой, выискивая что-то более интересное. На глаза попался мальчик в светлом ханьфу, тоже оказавшийся в безлюдном саду без слуг. Он шел по мощёной белым камнем тропинке, чинно сложив руки за спиной.

Каков гусь, а? Совсем, как взрослый! Шучэн насмешливо прыснула, прикрывшись ладошкой. И была незамедлительно наказана небесами — гладкая подошва цзюй соскользнула на гладком выступе. Не найдя опоры, правая нога провалилась вниз.

[цзюй — туфли с острыми носками богато расшитые или украшенные камнями]

А поскольку Шучэн была слаба телом с рождения, удержаться на чёрном камне не удалось — она с размаху плюхнулась на садовую траву, словно глупая белка и испуганно вытаращила глаза. Мальчик в светлом ханьфу оказался совсем рядом. Он снисходительно улыбнулся и протянул руку.

И тут Шучэн не вытерпела— зарыдала в голос, растирая горькие слезы по щекам. Зад нещадно пекло. Именно ягодицы соприкоснулись с землей первыми. От сильного удара не спасла даже меховая накидка. А ещё она заметила, что подол новенького шелкового платья порвался сразу в двух местах.

— Не плачь, — чужая ладонь мягко погладила её по голове. — Возьми! Это тебе.

Шучэн оторвала мокрые ладони от лица и недоверчиво посмотрела на покачивающийся перед носом браслет. Цзиньбэй… пять штук белоснежных морских раковин с золотистыми полосками на боку, собранных на такой же красивый ярко-жёлтый шёлковый шнур.

Она хоть и маленькая, но тоже способна понять — подарок очень дорогой. Ведь за пятьдесят цзиньбэй на столичном рынке можно купить молодую рабыню. Так говорили слуги, наполнявшие вчера деревянную ванну для матери.