— Я бы не стал спрашивать, но дела на Девяти Сферах требуют моего вмешательства, — он перевёл взгляд на невозмутимого хозяина Павильона Кушуй. — Не в моих правилах просить о помощи. Однако обратиться к другу в трудные времена не зазорно — как считаешь, Ли Чжэньшань?

— А когда времена на Девяти Сферах были лёгкими? — беглая усмешка коснулась губ Ли Чжэньшаня и погасла, не оставив там следа. — Я бы рад помочь, но… Сейчас этот никчемный демон всего лишь скромный глава Павильона Кушуй, торгующего омолаживающими зельями и кошками для привлечения удачи в дома смертных. Жизнь Девяти Сфер давно не касается семьи Ли. Прости, старый друг.

Старый хитрец беззастенчиво врал! Когда высшие демоны ничего не знали о делах, творящихся в Трёх мирах и особенно на Девяти Сферах? Хун Сянъюнь ощутил небольшую досаду, но тут же отвёл глаза, боясь хоть чем-то выдать своё недовольство.

— Хорошо. Тогда не буду отвлекать от дел, — беззвучно поставив ещё полную чашку на стол, Хун Сянъюнь встал со стула и тщательно расправил рукава белоснежной мантии. — Не провожай.

Слова Ли Чжэньшаня догнали его у самого порога — незримой черты, отделяющей крытый черепицей павильон на воде, от дощатого настила на почерневших от времени сваях, напоминающего подкову.

— В последнее время клан Снежной горы, возглавляемый семьёй Се, ведёт себя неподобающим образом.

— Семья Се… — задумчиво протянул Хун Сянъюнь, бросив взгляд через плечо.

Ли Чжэньшань по-прежнему сидел за низким столиком, обнимая чашку сразу двумя ладонями, словно пытался избавиться от пронизывающей сырости, разлитой в совсем не весеннем воздухе.

— Это местные лекари из Дицю, занятые помимо всего прочего духовным совершенствованием. И поскольку их не урезонивает Пэнлай, могу предположить, что у семьи Се есть высокий покровитель…

Ли Чжэньшань остро взглянул на Хун Сянъюня, а затем указал глазами на потолок.

— Очень высокий покровитель… способный заставить Небесного государя закрыть глаза на беззакония смертных.

— Покровитель?

Единственным, кто мог нарушать правила, не боясь возмездия, был… дядя Нефритового императора. Никто из остальных богов никогда не позволял себе сердить Небесного государя. Только Юй Цзымин нагло плёл самые отвратительные заговоры, ничуть не стесняясь кровного родства с небесным троном.

Хун Сянъюнь холодно улыбнулся. Если Ли Чжэньшань и не сказал много, он все равно укрепил его в подозрениях — что-то не так с миром смертных! Иначе, зачем Юй Цзымину потакать семье Се?

— Я признателен тебе, Ли Чжэньшань.

— Заходи ещё, старый друг. У этого демона большие запасы отборного чая.

***

Бог войны… Какой громкий титул!

Ли Чжэньшань легким взмахом руки вылил недопитый чай в пруд. Благо духовные силы позволяли сделать это, не снимая защитного барьера.

Раньше всё было, куда проще. Высший асур из семьи Хун считался только главой Асюло и никем больше. Тогда он и сблизился с ним, полагая — дружба сохранится вечно. И… обманулся в ожиданиях. Под этими небесами всё когда-нибудь заканчивается. Стоило Хун Сянъюню пережить вместе с родным кланом зависть остальных небожителей и получить в знак примирения место Бога войны, как Ли Чжэньшань перестал доверять бывшему другу.

Нет, глава Асюло внешне не изменился, но как высший демон Ли Чжэньшань хорошо знал — власть и положение в Небесном городе оставляют на сердце незримую печать. Обладатель такого сердца становится чёрствым и глухим к чужим нуждам.

Заиметь военное или чиновничье звание на Девяти Сферах всё равно, что убить себя. Никогда бессмертный не останется прежним, став значимым в глазах окружающих. Хун Сянъюнь носил маску, как и сотни небожителей до него. А ведь, должно быть наоборот. Истинное бессмертие в идеальном понимании — лестница, приводящая на Саньцин. В мир абсолютного совершенства и духовную обитель Трёх Чистых.

Но почему тогда большинство небожителей не в состоянии продвинуться дальше Девяти Сфер? Пороки бессмертных, так похожие на человеческие, удерживают их в Небесном городе. Изо всех сил устремляясь вперёд, каждый всего лишь топчется на одном месте.

Ли Чжэньшань не знал наверняка, как сильно пострадало от власти сердце его друга, и какова истинная причина внезапного интереса к древнему артефакту, способному изменять течение времён.

Он вынужденно солгал Хун Сянъюню и теперь чувствовал себя весьма скверно. Поэтому на пришедшую в павильон супругу посмотрел, как на своё единственное успокоение. Руки смертной женщины творили чудеса. Зная об этом, Янь Сицзяо первым делом встала за его спиной и принялась массировать плечи.

Ловкие маленькие руки приносили мгновенное облегчение, словно вытягивая всю тревогу, поселившуюся внутри. Ли Чжэньшань дотянулся до тонкого запястья жены, бережно перехватил его двумя пальцами и, уткнувшись носом в благоухающую сухими травами кожу, оставил там нежный поцелуй.

Он слишком виноват перед ней, но она всегда первой утешает и принимает на себя его боль!

Эту смертную он ценил куда больше любой одарённой духовными силами небожительницы или страстной демоницы. Получить бессмертие при должном старании могут многие, но не каждый рождается с чистым сердцем. Его супруга, как совершенный нефрит, не имеет себе равных.

— А-Цзяо, ты чем-то озабочена?

Янь Сицзяо оставила в покое его плечи и незаметно скользнула на колени, прижавшись к нему округлым тёплым бедром.

—Дорогой, ты всё ещё сердишься на Пэйши?

Её голос звучал нежно и одновременно звонко, словно говорливый ручеёк где-нибудь высоко в горах. Почему её зовут Фэнчу? Она, скорее, сладкоголосая зеленушка — маленькая яркая птичка, щебечущая без устали на сливовой ветке.

[фэнчу — дословно «маленький феникс»]

— С чего бы мне сердиться? — Ли Чжэньшань обнял жену и поцеловал в щёку. — Но он должен нести ответственность, как сын главы Павильона Кушуй.

— Другого сына у тебя не будет, — с некоторым укором напомнила Сицзяо.

И её тихие слова отдались тупой болью в сердце. Да, другого не будет… вообще никого не будет, кроме не умеющего думать головой Пэйши!

Цена любви смертной к высшему демону слишком высока — его семя выжгло женскую природу, превратив некогда плодородную пашню в совершенно бесплодную пустыню. Сицзяо повезло выносить и родить, но она никогда не сможет понести от него во второй раз.

А что сделал он? Остановив свадебный паланкин младшей сестры главы Се, следующий к дому жениха, решил наказать недостойную! Дело вовсе не в выпитом вине или злости, которую он испытывал в отношении семьи Се — этих лицемерных праведников севера. Причина была совсем другая. Ему вдруг понадобилась месть. Жестокая и расчётливая. Но при этом оскорбляющая единственную женщину, достойную любви в Трёх мирах.

Всякий раз, вспоминая о том позорном деянии, Ли Чжэньшань испытывал острый стыд. Вот и сейчас, зарывшись лицом в пахнущие травами одежды супруги, он прикрыл глаза, стараясь прогнать из головы обличающие мысли.

Лучше всё забыть… Но, как высшему демону потерять память о прошлом? Это невозможно!

— А-Цзяо, я никогда не отвернусь ни от тебя, ни от сына…

В ответ донёсся сдержанный вздох.

Верила она или нет, он будет повторять это раз за разом, как заклинание, гася пылающий внутри костёр сожалений. Их сын обречён на прощение! Иного не дано.

***

—Правый советник Шань Лию, прими указ главы клана Асюло.

Ши Шуй поморщилась. Этому младшему небожителю из Дворца наказаний впору засахаренным боярышником торговать где-нибудь в мире смертных. Обладая пронзительным голосом, тот и не думал говорить тише, дабы не нарушать гармонию Небесного города.

Шань Лию окинул её неприязненным взглядом и принял бумажный свиток, запечатанный восковой печатью. Сломив её, асур пробежал написанное глазами и невежливо ухмыльнулся.

Ши Шуй примерно знала, о чём мог распорядиться Бог войны, уходя в мир смертных.