Проклятый меч жил своей, ни на что не похожей жизнью. За крупными гранями рубина скрывался оживший дух, яростный и жадный к чужой крови. Если оставить всё, как есть, рано или поздно такое оружие отравит жестокостью и своего хозяина.

Ань Син перевела взгляд на прямую спину Бога войны. Супруг сидел совершенно неподвижно, напоминая храмового идола, высеченного из цельного камня. И казался полностью погружённым во внутреннее созерцание.

Когда, как не сейчас удобнее всего устранить грозящую ему опасность?

Она сделала небольшой шаг вперёд, настороженно прислушиваясь к тишине вокруг и собственному дыханию. Сердце в груди забилось сильнее и его удары напоминали Ань Син сторожевые барабаны, призывающие защитников города к отражению вражеской атаки. Но она больше не обращала внимания на такие мелочи — просто медленно, шаг за шагом, подходила ближе.

Словно чувствуя угрозу, рубин полыхал изнутри адским пламенем. Однако Хун Сянъюнь по-прежнему неподвижно сидел на торчащем из земли камне, и это внушало ей уверенность в себе.

Она должна успеть!

Ань Син беззвучно призвала Губитель. Льдистый клинок обжёг вспотевшую от напряжения ладонь холодом вечных снегов, царствующих где-нибудь на пиках Фуню.

Шаг, ещё один. Губитель послушно занял в руке атакующую позицию. Если ударить точно в центр рубина, напоминающего дьявольский глаз, удастся навредить только что рождённому духу меча. Сейчас его энергия не упорядочена, а её оружие уже впитало необходимое количество небесной ци.

От клинка, названного в будущем Дьяволским, Ань Син отделяло всего пять шагов, когда из рубина повалил тёмный дым, обратившийся худеньким юношей, одетым в чёрный шэньи. Он молча преклонил колени, глядя ей в лицо немигающим взглядом и… улыбнулся.

Опешившая от столь быстрого воплощения духа меча, Ань Син едва не зацепилась носком туфель за поникшую от росы траву, чувствуя, как внутрь обуви залилась прохладная струйка воды. А потом ещё одна.

Но по-настоящему её удивило чужое касание. Крепкая ладонь легла на живот, рывком притягивая к такому же сильному телу, возникшему за её спиной. А рука, держащая Губитель, оказалась в тисках сильных пальцев. Они нашли болевые точки, в одно касание вынудив отпустить клинок. С глухим стоном тот поцеловался с землей, заставив Ань Син похолодеть от ужаса.

Когда он вышел из медитации?

Кажется, дух меча принял человеческую форму, повинуясь воле хозяина, а не потому, что хотел защитить себя? Её обманули, словно неопытного ребёнка!

— Что ты делаешь, супруга Ань? — тихий голос Хун Сянъюня казался вкрадчивым и одновременно отстранённо-прохладным.

— Этот меч полон тёмной ци…

Она сказала первое, пришедшее на ум, но тут же пожалела. Невозможно полностью обмануть того, кто видел сотворение Трёх миров.

— Правда? — в прохладном голосе послышалась едва уловимая насмешка — так солнечный луч скользит по самой поверхности замерзшего пруда, оставляя после себя размытый блик.

Хун Сянъюнь с легкостью развернул её лицом к себе и, придерживая обеими руками за спину, прижал к груди. Крепко-крепко, так, что стало нечем дышать.

— Ведь причина в другом… — тёплое дыхание супруга коснулось уха, заставив мочку покраснеть от смущения — её тело теперь ощущало каждый выступ и изгиб чужого, — правда, Син-эр?

— Нет… — упрямо возразила Ань Син, старясь выдержать взгляд супруга. — Я на самом деле считаю твой меч опасным. Он хочет крови.

— И что с того? — улыбка коснулась чувственных губ Хун Сянъюня, но она вовсе не согревала — всё то же, безразличное скольжение по скованному льдом пруду. — Я тоже жажду крови. Может, тогда и меня убьёшь… — улыбка стала немного печальной, а потом он добавил совсем тихо: — снова?

От слов супруга её сердце, казалось, остановилось. Ань Син попыталась отвести взгляд и… не смогла. Слишком велика власть главы Асюло! Из сети, сплетённой этим древним пауком, ей, обыкновенной бабочке, не вырваться.

— Я спросил лишнее?

— Нет…

— Тогда скажи мне прямо… Владыка-страж, чего ты хочешь?

Если он пожелает, то убьёт её прямо здесь — в мире смертных. И даже Три Чистых не успеют помешать.

— Меч… он… станет опасным.

Наверное, все её оправдания сейчас выглядят жалким лепетом несмышлёного ребёнка?

— Син-эр, неужели ты забыла? Не меч направляет хозяина. Он всего лишь продолжение внутренней ци. Моё сердце и моя воля ведёт этот клинок. Если сомневаешься в нем, значит не доверяешь мне. Я прав?

Хун Сянъюнь ослабил хватку, позволяя отстраниться на несколько цуней. Так тигр играет с пойманным барашком прежде, чем сожрет его вместе с внутренностями. Ань Син почувствовала, как по спине скользнуло несколько прохладных струек — тело поддалось родившемуся внутри страху и стало очень слабым, как у простого смертного.

— Доверяю, — твёрдо ответила она, вглядываясь в прекрасные глаза феникса. — Будь иначе, разве пожертвовала бы многотысячелетним совершенствованием?

— Хорошо… — Хун Сянъюнь едва уловимо кивнул. — Такой ответ приятен для слуха, но я ждал другого.

— И чего же?

— Хочу знать, сколько ещё ты бы не говорила правду? Год, пять… тысячелетие?

Ань Син вздохнула и всё-таки отвела взгляд. От слов Хун Сянъюня за несколько ли веяло разочарованием. Как теперь объяснить очевидное, если задета мужская гордость?

— А если бы ты ничего не вспомнил, какой смысл делать больно — скажи?

— Ах, Син-эр, Син-эр… Смешно видеть тебя взвалившей на свои плечи судьбы Трёх миров!

Голос Хун Сянъюня был полон укора.

— А сам? — осмелев, спросила Ань Син. — Разве ты не пытался спрятать меня, защитив от всего?

Тиски его рук разомкнулись, отпуская на свободу. Хун Сянъюнь отступил от неё на шаг и посмотрел на до сих пор стоящий на коленях дух меча.

— А ты чего ждешь, Цуймин-цзян?

Юноша в чёрном шэньи молча обратился в дым. Тело меча пошло рябью, чтобы затем исчезнуть в ладони хозяина, слившись с внутренней ци.

Хун Сянъюнь больше не смотрел в её сторону и Ань Син показалось, что между ними разверзлась земля, образовав непроходимую пропасть. Осознавать такое невероятно больно... Она прикоснулась ладонью к груди. Внутри, где-то за неровно бьющимся сердцем, тягуче ныли старые раны от небесных гвоздей.

Ноша слишком велика для неё! Стоило ли приносить все жертвы, чтобы вернувшись в прошлое, потерять его доверие? Она решительно приблизилась к Хун Сянъюню и опустилась перед ним на колени, как простая прислужница.

— Эта младшая небожительница просит прощения у Бога войны!

Ответом стало молчание. Испытывает её? Очень хорошо!

— Супруга Ань просит супруга о наказании! — Ань Син коснулась лбом мокрой от росы травы и тут же распрямилась, заглядывая Хун Сянъюню в лицо.

Но веки Бога войны были опущены, словно он прямо на ногах погрузился в медитацию. Неужели, даже смотреть на неё больше не хочет?

— Скажи, что нужно сделать, чтобы ты простил меня?

Веки супруга дрогнули, а затем из-под завесы густых ресниц показался ясный, как солнечный луч взгляд.

— Всё очень просто, Син-эр. Стань моей опорой. Большего мне не нужно! — склонившись, Хун Сянъюнь взял её за руку, заставив подняться с колен.

— Как могу быть ею, если ты прячешь меня ото всех опасностей? — Ань Син с облегчением нырнула в его объятия, ощущая себя маленькой девочкой, выпросившей долгожданную игрушку.

— Впервые слышу, чтобы супруга ругали за его заботу о жене.

— Я не ругаю, — терпеливо пояснила Ань Син. — Если хочешь, чтобы мы стояли рядом, рука об руку, тогда позволь мне быть равной тебе.

— Хм… — Хун Сянъюнь зарылся носом в волосы на её виске и Ань Син почувствовала, что супруг беззвучно смеется.

— Разве это смешно?

— Да!

Она вывернулась из его объятий, словно малёк из неловких рук рыбака.

— Оскорбить меня хочешь?

Теперь уважаемый Бог войны и глава клана Асюло весь сотрясался от смеха, совсем позабыв о приличиях. Его плечи ходили ходуном, а на глазах выступили слёзы.