Хотя на его месте Сюэ Цзян с большим удовольствием надавал бы этому злобному созданию увесистых оплеух, осуждать генерала он не стал. Всякая власть требует ответственности. Что позволено скромному помощнику Бога войны, не может сделать один из советников клана Асюло.

— Уходите, — уже спокойнее распорядился генерал Ань. — Я излечу их от ран, и они проснутся. Сегодняшнее утро не должно остаться в памяти смертных.

— Благодарю генерала Ань, — Ин Сянхуа низко поклонилась и внезапно добавила: — Не следует ли доложить об этом в Небесный город?

Взгляд генерала показался Сюэ Цзяну слишком острыми, и он поспешил исправить слова маленькой небожительницы:

— Мы не смеем указывать генералу, как поступать! Пусть генерал простит мою спутницу за грубость.

— Тебе не стоит переживать, Сюэ Цзян. Ступайте! Вас не должно быть в этом месте.

Молча поклонившись, Сюэ Цзян увлёк Ин Сянхуа за собой. Остановились они лишь на берегу реки. Небожительница тронула его за рукав, вынудив посмотреть в её сторону, достала из-за пояса платок и принялась вытирать рану на виске.

— Какая жалость… — через время сказала она. — Меч, ранивший тебя, нёс разрушительное заклинание. Боюсь… останется шрам.

— Тебя пугают шрамы? — с кривой усмешкой поинтересовался он, отбирая платок. — Или… в таком виде я кажусь недостойным внимания?

Ин Сянхуа потупилась. Ответа от смущенной девы он не ждал, но тот последовал — тихий, как утренний ветерок над пробуждающимся озером.

— Ты… очень красив и талантлив, Сюэ Цзян. Любая из небожительниц сочтёт за честь стать твоей супругой.

— Глупышка! — он игриво коснулся пальцами её головы, убирая выбившуюся из-под шпильки прядь волос. — Мне не нужна любая.

Его настойчивость заставила девичьи щеки вспыхнуть румянцем. Возможно, он сказал лишнее? Однако совсем не жалел об этом. Говорить о чувствах всегда лучше, чем молчать.

— Куда теперь?

— Я ищу ученика, — со вздохом отозвалась Ин Сянхуа. — Он скрыл себя, используя заклинания. Поэтому не знаю, куда идти дальше.

— Тот невоспитанный мальчишка… — Сюэ Цзян поневоле рассердился, вспоминая дерзкие взгляды, которые бросал так называемый ученик при их первой встрече в мире смертных. — Хочешь я его сам поколочу?

— Нет…

— Твой ответ заставляет ревновать.

— Разве у тебя нет своих дел? — с некоторым вызовом в голосе возразила Ин Сянхуа. — Или ты украл жетон дворца Юньци ради прогулки в мире смертных?

— Дела…. — с досадой проворчал Сюэ Цзян. — Не напоминай мне о делах, небожительница Ин!

— Почему? — в глазах Ин Сянхуа отразилась робкая улыбка.

— Потому что это скучно!

Она в недоумении уставилась на него, а потом тихонько рассмеялась, прикрывшись краем широкого рукава.

— Вот и хорошо. Ты улыбаешься. Я рад.

Эта маленькая небожительница походила на солнце. Одного взгляда на неё хватало, чтобы согреться. А я её улыбка была самым горячим полднем, отгоняющим весь холод одиночества.

Сюэ Цзян не понимал, откуда так хорошо знает, что означает жить, не ведая близости родственной души. Но уже боялся этого сильнее всех невзгод в Трёх мирах. Он не даос и не отшельник! Ему нельзя оставаться одному.

***

Добрый вестник достоин награды. Но его соглядатай, сообщивший о нападении клана Снежной горы на других совершенствующихся, пока ещё оставался в мире смертных. Разумеется, это не уменьшало пробудившегося в Боге войны охотничьего азарта.

Хун Сянъюнь расправил мантию из лунного шелка — всё в ней до мельчайшей складочки стало идеальным, и направился во дворец Шантянь, больше известный среди небожителей, как Дворец небесного суда.

Здесь в главном зале собирались высшие небожители — хозяева пяти дворцов, обязанные блюсти гармонию в Трёх мирах. Но уважаемое собрание чаще превращалось в посиделки хороших знакомых, занятых обсуждением разных сплетен, чем в совет при дворе Нефритового императора.

Хун Сянъюню не нравилось ни само место, ни те, кто там по обыкновению находился. Поэтому при всякой возможности он пропускал собрания двора, чем расстраивал дорогого хуаньтеди.

[хуаньтеди — младший побратим с высокой клятвой, включающей заботу о семье побратима; Нефритовый император — младший побратим Бога войны; о том, как была дана эта клятва можно узнать в первой части цикла]

Сегодня же был тот редкий случай, когда он шел во дворец Шаньтянь с большим удовольствием. Кто откажется нанести удар, если появилась возможность наступить змее на голову, не вредя её сердцу?

Переступив высокий порог дворца, Хун Сянъюнь очутился в царстве белого мрамора, такого же ослепительно-чистого нефрита и сияющей позолоты. Его величество Юй Сяолун со скучающим видом восседал на резном троне, а чуть ниже — за пределами крутых ступеней, ведущих к возвышению, на все голоса гудел блёклый рой небожителей.

От белого цвета, со всех сторон бросающегося в глаза, у Хун Сянъюня едва не случилась снежная болезнь. Всё усугублялось тем, что ни один из присутствующих здесь, включая самого Бога войны, не мог считаться праведником.

Идеальный дворец для идеальных лицемеров!

Он улыбнулся, встретившись глазами с оживившимся взглядом Нефритового императора — лицо хуаньтеди заметно просветлело. Тот явно желал встретить побратима, однако ему мешали правила дворца и всего Небесного города. Небесный государь должен сам принимать приветствия от остальных небожителей, а не раздавать их.

— Долгих лет жизни Небесному государю! — Хун Сянъюнь остановился у мраморных ступеней и вежливо поклонился.

Один из взглядов, брошенных на него украдкой, показался особо жгучим. Распрямившись, Хун Сянъюнь встретился глазами с дядей Нефритового императора.

Юй Цзымин впервые показался на собрании после продолжительного размышления над грехами в императорской библиотеке. Змея выползла из укрытия! Как бы он хотел нанести ей удар в семи цунях ниже головы. Ещё лучше наступить на эту голову и медленно раздавить, избавив Три мира от яда.

[ударить в 7 цунях ниже головы — отсылка к способу убийства змеи, её сердце (уязвимая точка) находится на 7 цуней ниже головы]

Если бы он мог поступить так… то давно бы считался одним из Трёх Чистых. Впрочем, эти Мудрейшие редко вмешивались в жизнь низших сфер. Хун Сянъюнь никогда не мог понять такого равнодушия — не проще ли выдернуть гнилой росток, чтобы избавить другие зёрна от тления? Но Три Чистых всегда выжидали и медлили.

От таких покровителей больше вреда, чем пользы!

[Три Чистых — божества, живущие в мире чистой энергии, в Саньцин: Высших Сферах]

Он отвёл взгляд и с улыбкой заметил:

— У Небесного государя сегодня оживлённо.

— Я помню, что Бог войны не любит суету. Пусть простит нас за это!

Юй Сяолун говорил мягко, по-дружески, словно общался с самым доверенным лицом. И Хун Сянъюнь отчасти понимал его намерения — Нефритовому императору нужен любимчик при дворе, чтобы остальные высшие небожители не смели превозноситься и считать себя особо влиятельными бессмертными.

Понимал, но не принимал! Недостойно для правителя Девяти Сфер играть по правилам смертных. Юй Сяолун всегда был слаб, а свою ущербность, как императора, умело прятал за противостоянием четырёх из пяти великих небесных дворцов. Западный Дафэн, восточный Гуанхуэй, южный Юньци и северный Брачный павильон — все тайно сражались друг с другом, борясь за благосклонность его величества.

Пока нет единения, нет угрозы трону. Но не унижает ли эта уловка достоинство Небесного государя?

— Кто я, чтобы жаловаться? — с улыбкой отозвался Хун Сянъюнь.

— Звучит, как угроза.

Дядя Нефритового императора возвысил голос неожиданно. Хун Сянъюнь полагал, что после случая с лазутчиком из мира демонов, проникшим на Девять Сфер с жетоном дворца Юй Цзымина, тот будет скромнее… и ошибся в предположениях. Змея решила заползти обратно — ближе к трону. К тому месту, которое тысячелетиями страстно вожделела.