И голова Костика это наглядно доказала, когда картина на него, все-таки, упала.

Пока мы с Алицией оказывали Косте первую помощь, Якоб спас омлет, убрав его с плиты.

Сидя на кухне, мы давились холодным омлетом и хохотом.

Алиция устало качала головой, Якоб цедил кофе.

Первое, до чего дотянулись цепкие лапки моей "ирландочки", это до кухни.

Пришлось докупать посуду и менять обои, на моющиеся.

Причем о том, что у нас новые обои, я узнал, только вернувшись с работы – Марша сама, за день, успела купить, ободрать и наклеить новые, совершенно не привлекая к этому делу меня.

- Сайд. – Алиция отставила тарелку в сторону и потянулась за кофейником. – Ты знал?

Я кивнул.

- И не предупредил… - Якоб осуждающе погрозил мне пальцем и фыркнул, пряча улыбку.

Полет Костика сопровождался длинным разрядом, кроваво-красным, толщиной в руку. Абсолютно бесшумным и завораживающим. Когда парень пришел в себя, единственное, о чем он попросил – никому не рассказывать.

- И что, уже были, такие, с молотками? – Алиция блаженно откинулась на стуле. – Спасибо, Сайд. Очень вкусно.

Я махнул рукой – холодный омлет порядочная гадость, даже если это омлет с грибами.

- С молотками, не знаю. – Я начал вспоминать все злоключения человеческих существ, связанных с моим приобретением. – Но, украсть его пытались, дважды. Что случилось с первым, скажу сразу – я не в курсе, а вот второго нашли на клумбе, возле дома, напротив... Капитан полиции, до сих пор считает, что этот камень – возвращает, хм, мужскую силу. А наш, "Фемидовский" опер – теперь держится от него на значительном расстоянии, совершенно уверенный в том, что именно из-за этого камня – бросил пить.

- Байки? – Усмехнулся Якоб.

- Байки! – Подмигнул я Алиции. – Но люди – верят, а большего мне и не надо.

- Приятно держать в доме зверушку… - Алиция вздохнула. – Особенно, если этот зверек не гадит и не просит погулять…

- Фирра – не зверушка. – Я почесал затылок, уже жалея о сорвавшихся словах. Но, сказавши "а", надо говорить и остальной алфавит.

- Фирра? Ты всем даешь имена? – Якоб замер, снова удивившись.

Пришлось вновь чесать затылок и пожимать плечами – жить в мире безымянных вещей, бесполых людей, как то мне уже надоело.

- Знаете, я всегда считал верхом мещанства держать картину, упрятанную в раму, с гипсовыми завитушками "а-ля" под старину и с нанесенной позолотой. – Якоб вертел в руках кусочек гипса, отлетевшего от картины, после встречи с головой Костика. – Но теперь понимаю – это не украшение. Это – средство самообороны!

- Сайд. Покажи "тот мир". – Попросила Алиция, вместо мужа. – Пожалуйста.

- Снимайте обувь и носки. – Прищурился я с улыбкой. – Брюки закатывайте повыше, а я пойду, возьму пару полотенец…

Работать с профессионалами всегда очень приятно.

Ни малейшей заминки, удивления, смущения или возмущения.

К моему возвращению, супруги уже сидели на кончиках стульев, готовые прыгнуть вперед, по первой же команде.

Как я не бьюсь, переход снова и снова окунает меня в воду. В следующий раз – прихвачу с собой топор и сделаю настил. Надоело с мокрыми ногами бродить. А таскать с собой полотенце тоже не выход, а извращение – вода холодная, градусов восемь, если не меньше...

В этот раз переход получился совершенно "кривой" – после второго шага нас вытолкнуло из перехода с такой силой наподдав пониже спины, что только чудо спасло Алицию от купания в реке. Она приземлилась ровнехонько на нас, растянувшихся на скользком каменном дне, пузами и отфыркивающихся от ледяной водички, стремительно набравшейся не только в наши рты…

Полотенца, белым и зеленым флагом, поплыли вниз по течению.

Клацая зубами, я попытался открыть переход обратно в комнату, но вместо этого позорно потерял сознание, от элементарной усталости.

Пришлось мокрому Якобу вытаскивать меня на бережок и укладывать на теплом песочке.

Так что пришел я в себя через пару минут не только мокрым, но еще и вывалявшимся в песке, что хорошего настроения мне не добавило. Как и тот факт, что мои собственные туфли стремительными лодочками унеслись следом за полотенцами.

Алиция попыталась было протестовать, когда я встал на ноги, но махнула рукой – сколько не сиди, а зажигалка только у меня в кармане.

Якоба догнал уже у самого леска, метрах в трехстах от берега.

Этот не хороший человек, этот… Профессор, прости меня господи, помчался за дровами даже не выжав одежды! И теперь задумчиво изучал флору нового мира глазами представителя фауны старого. То есть – стоял и хлопал глазами, уставившись, как…

- Это – будет гореть? – Якоб указал пальцем на свисающую к самой земле голую ветку, без единого листка. – Оно – сухое?

- Сейчас проверим… - С этими словами, я уцепился за ветку обеими руками и потянул ее вниз. Через пару секунд ко мне присоединился Якоб и громкий треск вознаградил нас, возвещая, что ветку мы сломали.

Вместе с деревом.

От падения которого, мы порскнули в разные стороны не хуже стайки воробьев, от велосипедиста.

Минут через пятнадцать, мы благополучно вытащили сухое деревце на берег реки, наломали веток, которые поддались нашим слабым ручкам, ножкам, объединенной массушке тушек и запалили костер.

Алиция, как самая сухая из нас, заботливо рассадила нас вокруг пылающего огня и принялась заниматься излюбленным женским занятием – качать головой, пока мужчина занят.

Переглянувшись с Якобом понял – меня ждет то же самое.

Лет через десять брака…

- Мужчины! Пока вы сохнете, я пройдусь по бережку. – Алиции надоело качать головой и она принялась за второе любимое женское дело – злить мужчину, когда он занят.

Едва Алиция скрылась за поворотом, мы с Якобом, почесав затылки, облачились во влажную одежду и пошли ее догонять.

Мой мир пока еще очень спокойный и неторопливый. Он еще только начал приходить в себя от той чистки, что устроили ему сапфиры, сперва в реках, а потом взявшись и за воздух, вытягивая из него пыль, тяжелые металлы и черт знает еще что.

Радиационный фон уменьшился втрое – проверено мной лично. И воду стало можно пить. Глядишь, через годиков эдак с десять, в речках заплескается серебристая рыбка. Или – золотая, может быть?

Алицию мы догнали, когда она, разувшись, влезла в воду уже по колено и стояла рядом с густо-синим камнем, высотой ей по шею.

- Любопытна, хуже кошки… - Улыбнулся Якоб, любуясь фигуркой своей супруги, с закатанными джинсами.

- Страшно любопытно, состоит из двух слов: "страшно" и "любопытно". – Усмехнулся, усаживаясь на песок. – Что, Алиция, не в курсе, что любопытство сгубило кошку?

- В курсе. – Алиция развернулась и побрела к берегу. – Только я еще и помню, что ты рассказывал о десятке, друз сапфиров. А здесь, насколько я вижу, больше полусотни!

Усевшись на песочек рядом с мужем, Алиция натянула сухие носки и кроссовки.

- Сайд. Они что…

- Нет, Якоб. – Успокоил я ученого. – Кристаллы не разумны – пока. Но… Вы все еще хотите заполучить себе образец, для экспериментов?

Якоб быстро закивал головой.

- Вверх по течению, в воде, стоит кристалл с длинными, десяти сантиметровыми отростками. – Начал объяснять я. – Сейчас мы, не торопясь, пойдем к нему. По пути, подумайте, что именно Вы хотите сделать с образцом. Потом, подойдите к кристаллу и просто попросите…

- Так просто?! – Якоб даже запнулся, от удивления. – Просто – попросить?

- Да. – Я грустно скривился. – Так просто.

Через два десятка минут мы стояли напротив Небесно-голубого кристалла, похожего на миниатюрный дубок – такой же основательный и такой же раскидистый. У его основания, омываемого речной водой, можно было до сих пор рассмотреть черные остатки, что некогда травили воду.

- А мне – можно? – Алиция качнула головой в сторону камня.

Я сделал приглашающий жест рукой и отвернулся, уставившись на лесок, что играл зеленой листвой под порывами ветерка.