– За два дня сдохнем тут, - проворчал Мокрый. - Я эту дрянь жрать не могу.

– Вечером получать сухой паек. Их есть немного. Но надо экономить.

Медвежонка окрестили Зубом за то, что он так и норовил сгрызть обивку кресел, а порой покушался и на приборную панель. Ему пришлись по душе сухие пайки, незначительное количество которых хранилось на катере, и, к удивлению всех, консервы Крылатого. Пищу лемонийца он счел едва ли не лучшим лакомством. Фиолетовую кашицу вылизывал до тех пор, пока дно банки не начинало блестеть. Порой его отпускали побегать на волю, но далеко от катера медвежонок не отходил - боялся потеряться. Иногда Зуб начинал выть - искать мать. Больше всех ему нравился ее убийца - мохнатый рангун Борзо. Тот отгонял от себя навязчивого звереныша - говорил, что не любит животных. Иногда рангун порыкивал, надеясь отпугнуть приставучего малыша. Но Зуб только больше радовался, признавая в мохнатом убийце родственную душу.

Люди коротали время за карточной игрой и задушевными беседами. Теснота кабины располагала к откровенности.

– Вот что ты за Укроп Баклажаныч?! - с укоризной обращался Мокрый к лемонийцу, снова забыв о субординации и необходимости относиться к представителю древней расы с почтением. - Мы к тебе, можно сказать, со всей душой. А ты чуть что - сразу по хересу! Не боишься, что тебе кто-нибудь может ненароком в спину перо засадить?

– Это есть угроза?! - вопрошал лемониец визгливо.

– Да какая угроза?! Что ты? Это я, Баклажан Помидорович, тебя грамотному общению хочу научить. Ты пойми, как ты с людьми себя поведешь, так и они к тебе отнесутся…

Речи эти повторялись снова и снова. Мокрый словно задался целью переделать лемонийца. В конце концов стрекозел стал проявлять явные признаки беспокойства.

– Как вы есть налаживать общий язык между особь? - поинтересовался Крылатый в конце второго дня.

– Ну как… - Мокрый улыбнулся. Почувствовал, что ему удалось зародить семена сомнений в душе собеседника.

Действительно, что тот мог знать о великой цивилизации людей. Кроме того, что однажды они вступили в войну с его народом и одержали победу, почти истребив гордое племя стрекозлов. Подобные исторические реалии принуждали лемонийца действовать с предельной осторожностью. Не всё в психологии землян - и особенно русских - было ему понятно. Одно он знал наверняка: они опасны. Простая военная система подчинения старшим по званию, принятая на Лемони, отчего-то давала сбои в общении с этой группой человеческих существ. Они никак не хотели признавать в нем своего командира. Приказы выполняли, но без охоты. А самого старшего среди них постоянно приходилось учить уму-разуму, прибегая к насилию.

– Для начала надо поляну накрыть, - говорил Мокрый. - Проставиться. Посидеть, побазлать по душам. Понять друг дружку. В душу друг дружке заглянуть. А потом уже можно делюгу затевать, не опасаясь подставить братве спину.

– Что есть накрыть поляна, проставиться?!

– Выпить вместе.

– Ты есть старый пьяница, - констатировал лемониец, но уже не столь яростно, как прежде. После этих слов он впал в тяжкое раздумье и пребывал в нем до самого старта, который наметили на вечер третьих суток. Крылатый считал, что к этому времени власти уже должны успокоиться. Однако в самый центр, к Москве, следовать пока было слишком опасно. Поэтому лемониец отдал приказ Борзо очень медленно лететь по самой границе Великой Русской империи к одному из крошечных государств, где можно было провести еще несколько дней в относительной сытости и покое. Жесткая медвежатина успела всем надоесть.

– В Чехия есть мой резервный перевалочный база, - сообщил лемониец, - мы прилетать на этот база. Перед этим я немного, как это говорится, проставляться, накрывать поляна.

Мокрый просиял и тихо шепнул Вове:

– Видал разводилово? Учись, пацан, пока я жив.

С тех пор как Чехия присоединилась к Великой Русской империи, пиво из этой крошечной провинции экспортировалось всюду - не только на обширные земные территории, но и на российские колонии в самых отдаленных уголках Галактики. И все было бы хорошо, только знатоки говорили, что настоящее чешское пиво можно вкусить лишь в пражской пивной. Вот уже пару веков основным сортом пражских пивоварен оставалось «Жигулевское» - его рецепт перекупили за большие деньги у российских специалистов.

Поэтому сразу после того, как катер сел на булыжную мостовую у Карлова моста, беглецы от закона, оставив медвежонка в салоне, устремились к ближайшему питейному заведению. Против того, чтобы пропустить кружечку свежайшего «Жигулевского», не возражал даже лемониец. Напротив, он и выступил инициатором дегустации. Пиво вроде бы не нарушало инопланетный метаболизм, а даже способствовало выведению шлаков. А в его организме, сообщил Крылатый, шлаков накопилось столько, что «из них можно построить большая дом».

Банда устроилась в самом темном углу, за шестиместным столиком с широкими лавками по бокам. На странную компанию никто не обращал внимания. Прага привыкла к наплыву туристов - сюда стекались любители пенного напитка со всей Галактики. Пиво являлось универсальным продуктом для многих инопланетных рас. Его пили и рангуны, и таргарийцы, и рептилии, и лемурийцы… Не употребляли разве что шарообразные мумии с Арктура - эти пожирали исключительно кремниевые скальные образования, любая жидкость не могла вызвать у них ничего, кроме отвращения.

Основной причиной бурного паломничества в Прагу была к тому же дешевизна местного пива. Цена так обрадовала прижимистого лемонийца, что он немедленно заказал всем по десять кружек «Жигулевского», объявив во всеуслышание:

– Мы расслабляться последний раз перед дело. Чтобы стать настоящий команда. И сделать все как надо.

– По десять?! - опешил Нос. - Я столько не выпью.

– Кончай ныть, - Мокрый хлопнул его по спине, - я-то знаю, как таргарийцы пиво пьют. Только успевай выносить тару. Пей, парень. На халяву и уксус сладкий.

Вскоре угощение подали. Перед каждым выставили по десять пол-литровых кружек. Крылатый, демонстрируя мощь и силу народа Лемони, без труда выхлебал разом шесть. Глаза его налились кровью, на тонких губах выступила пивная пена, а под рубашкой обозначилось круглое брюшко. Чтобы не оторвались пуговицы, рубашку даже пришлось расстегнуть. Стал виден полупрозрачный зеленоватый живот, в котором плескалась мутная жидкость.

Диана испытала от увиденного острое отвращение и решила, что их «командир» похож на большую сытую муху. Девушке даже расхотелось пить пиво. Собственно, она его никогда и не любила. Но была не прочь попробовать настоящее пражское «Жигулевское», о котором говорила вся Галактика.

Заметив, что опередил всех, Крылатый заверещал тонким голосом, забил крыльями:

– Вы есть немедленно пить пиво. Как это говорится в Русский империя. Пиво не чай - много можно выпить.

– Чай - не пиво, много не выпьешь, - уточнил Вова, сделал большой глоток и отставил кружку.

– Вы есть пить до дна! - возмутился лемониец. - Я хорошо знать закон ваш народ. Вместе не выпить на брудершафт - на «ты» не говорить. Вместе не выпить - не есть уважать друг друга.

– А ты меня уважаешь?! - пьяно поинтересовался Мокрый. В отличие от остальных он постарался почти не отставать от «командира» - осилил уже два с половиной литра, так что ему сделалось очень хорошо…

Лемониец смерил коска презрительным взглядом и ничего не ответил. Вместо этого он повернулся к Борзо.

– Сделать так, чтобы они выпить как можно больше пенный напиток и стать команда.

– Есть, босс, - отозвался рангун и угрюмо оглядел остальных: - Ну что, пиво пить будем, или мне вливать в вас?!

Пришлось подчиниться…

Через некоторое время за столом возникла оживленная дискуссия.

– Ты меня уважаешь?!

– А ты?!

– Если вдуматься, мы совсем одни в этом жестоком мире, - говорила Диана, глотая слезы. Ей вспоминался отец и родной Пич-рич.

– С тех пор как добрые монахи изобрели пиво, не так уж он и жесток, - возразил Мокрый, с трудом шевеля языком. - Или нет. Не так… С тех пор как добрые монахи изобрели пиво, мы уже не одни в этом мире.