– Книжка мне попадалась в детстве, – сказал Серебров. – Настоящая, на бумаге, со старинным алфавитом… Называлась «Страна багровых туч». Правда, похоже?

Никто ему не ответил. Уж больно завораживал вид морской дали. Почти земной вид. Я, с трудом оторвавшись от созерцания, выпутался из фиксаторов ложемента и подошел к Несси. Движения мои были легки. Супруга встретила меня слабой улыбкой. И вдруг лицо ее исказил ужас!

– Боже мой! – прогововорила она, указывая на что-то за моим плечом.

Я испуганно обернулся. Прямо перед кораблем из воды поднималась черная, глянцевая колонна, увенчанная какими-то длинными, бугристыми утолщениями. Она все росла и росла, будто исполинское дерево; казалось, еще немного и колонна, пронзив низкие багровые тучи, утянется в космос. Но этого не случилось. Неожиданно верхушка ее распалась на множество «ветвей», между которыми развернулась блестящая, вибрирующая под океанским ветром, перепонка. В динамиках бортовой радиостанции раздался пронзительный со скрежетом свист.

– Что это за чудище, Санька?! – спросила Несси, прижимаясь ко мне.

– Не беспокойся, любимая, – прошептал я, обнимая супругу. – Это всего лишь кальмаролот! Похоже, он решил поздороваться.

На экране подрагивало изображение Космической Маугли. Из дюз ее торчала пара голубоватых стилетов – факелы реактивного выхлопа. Щупальца свернулись толстыми спиралями. Цифры в окошке дальномера поплыли в сторону увеличения. Зачатая и рожденная вне клана эриния удалялась. Я с облегчением дал отбой боевой тревоги.

Как там моя ненаглядная?… Не пролила бы на себя чего-нибудь горячего! Впрочем, супруга моя не из тех, кого легко испугать. А вот Мафу, наверное, расстроился. Не дали ему вцепиться в плоть космического монстра. Хотя если бы этот монстр отмахнулся любым из своих полукилометровых щупалец, от нас и мокрого места не осталось бы – так, небольшое облачко газа.

А где же наши доблестные Стражи? Они-то куда смотрели?!

Я стал вызывать эриний сопровождения, но М-эфир был пуст, как в первые дни творения. Куда же они запропастились? На эхоскринах тоже не было ничего, если не считать медленно перемалывающей пустоту мельницы Эроса. Сей гантелевидный астероид пересекал нашу орбиту в каких-нибудь десяти мегаметрах. О,кей! По возвращении, придется доложить Ирме о непорядках в ее космических войсках. Где это видано, чтобы Стражи бросали сопровождаемый корабль в виду серьезной опасности?!…

Интересно, а почему Космическая Маугля вдруг утратила интерес к «Птерозавру-2»? Скорее всего потому, что увидела и унюхала все, что ее интересовало и доложила своим хозяевам. И утратив интерес, отправилась восвояси, увлекая за собой шлейф космической пыли и микрометеоритов… Нет, все-таки до чего здоровенная птичка!

Переключу сейчас управление на искин, и на камбуз. Жрать хочется неимоверно, словно лет сто не ел… А заодно сообщу экипажу радостную новость. Мы возвращаемся! Хватит уже болтаться в космосе. Дома карапуз Санька ждет. Да и Шур, наверное, уже соскучился по своему метафелицию. Все-равно больше, чем мы узнали, нам в этом рейсе не узнать. Будет что доложить мессиру Наладчику!… Один Рой, со своими золотыми и урановыми астероидами, чего стоит…

Покинув рубку, я через переходной колодец выплыл в жилой отсек, словно вытянутый ниточкой вкусного запаха, струящегося с камбуза.

– Ну-ка показывайте, чего это вы тут приготовили!

Лиз повернулась ко мне и уставилась дивными, но сейчас не очень красиво вытаращенными глазами, словно увидела сумасшедшего андроида.

– Что с тобой, милая? – спросил я испуганно.

– И ты сейчас можешь говорить о еде?! – проговорила она.

– Ну да, а что тут особенного? Я жрать хочу!

– А обсудить произошедшее, не хочешь?!

– Вот имянау-у! – провыл кто-то третий.

Я как ошпаренный обернулся. Мафу в своем чудном кошачьем скафандре, висел в каких-то пятнадцати сантиметрах от моего лица, поэтому я хорошо видел как открывалась и закрывалась его пасть, произносящая:

– Хотяу сначау следует покормить котау!

Похоже, ему удавалось справиться не со всеми гласными. Впрочем, кошачий акцент очень даже мил… Боже, я схожу с ума!

– Мафу, да он ничего не помнит! – ахнула Лиз.

– Что я должен помнить?! – вспылил я. – Загадками говорить изволите!

– Я емау покажу! – пообещал кот. – Но сначау пищу! И снимите дуацкий скафаундр!

– Да уж, – поддержал я, разговорившегося вдруг котяру, беря его на руки, чтобы распаковать космическую амуницую. – Соловья баснями не кормят…

За усердие, по извлечению кота из скафандра, я был награжден кошачьми поцелуем. Мда, ну и язык у него…

– Ладно уж, – махнула рукой моя супружница. – Будем обедать. Хорошо, что ничего не успело испортиться…

– То есть, как это, испортиться? – опешил я. – Ты что, загодя готовила? Еще до отлета?

– Может хватит его мучить, а Мафу? – спросила Лиз, задумчиво разглаживая передник.

– Челаувек! – провыл метафелиций. – Что с негоу взять?

– Ага, – согласилась моя женушка. – И к тому же мужчина…

– Так, – заключил я. – Или вы все мне рассказываете, или я, как капитан, наложу на вас дисциплинарные взыскания! Имею право, в соответствии с Уставом Подкомитета!

– Ты на календарь посмотри, капитан! – сказала Лиз, тыча пальцем в голографическое табло универсального хронометра, возникшее над обеденным столом.

Я глянул. И сразу подумал, что это чей-то дурацкий розыгрыш, но к счастью, не сказал этого вслух. Универсальный хронометр – это такая штука, сбить которую с толку нельзя ничем. Врежься сейчас мы в поверхность Эроса, над руинами нашего кораблика в качестве надгробья будет сиять это табло! А как же? Должны же будут спасатели узнать год, месяц, день, час и миг нашей безвременной гибели? Тьфу-тьфу-тьфу, через левое плечо… Короче говоря, УХ не врал, потому что не умел. И его табло жизнерадостно извещало, что на борту начало октября две тысячи триста такого-то года! Какой, блин, октябрь… когда… когда…

Я остолбенело уставился на свою благоверную.

– Да, капитан ты мой, – грустно сказала она. – Сейчас нашему Саньке без малого двадцать лет. И все эти годы мы провели в гостях у Трикстеров! Хотя по субъективному времени мы у них были совсем недолго… Неужели ты ничегошеньки не помнишь?

– Как же не помню, – пробормотал я. – Все прекрасно помню. Радары засекли космическую эринию-мусорщицу трехкилометровой длинны. Я объявил боевую тревогу. Однако Мусорщица изменила траекторию и ушла куда-то в сторону Кассиопеи! Я дал отбой. Вот, собственно, и все! За исключением того, что Стражи сопровождения нас вдруг бросили, и я не смог их найти ни радарами, ни на частотах М-связи… С М-связью вообще какая-то хрень творится. Почти полная тишина, если не считать фона…

– Так вот, – сказала Лиз. – Между объявлением тревоги и отбоем прошло пятнадцать лет! Эринии нас потеряли сразу же, как только Мусорщица втянула в себя «Птерозавр». Наверное, Стражи пытались нас отбить, но куда им против такой мощи?!

– Пищу! – напомнил Мафу, тоном капризного ребенка. – И маслинок!

– Все – обедаем! – скомандовала супруга. – Я тоже умираю жрать хочу. За полтора десятка лет кто угодно проголодается…

А я уже умирал не столько от голода, сколько от любопытства. В голове моей не было ничего, кроме вопросов. Хотя надежда на то, что это несколько затянувшийся розыгрыш, все-таки оставалась. Мафусаил и Элизабет сговорились. Хронометр перенастроили. Уж кто-кто, а это хвостатый метакот и не на такое способен… Но куда эти шутники могли спрятать Стражей? А М-поле, как экранировали?… И потом, с чего вдруг Мафу так насобачился по-человечьи гутарить? До сих пор был известен только один случай в истории…