Дора успела умыться и по возможности привести себя в порядок, после чего улеглась на ту самую кровать, которую я прочил себе, и заснула. Так что я застал ее спящей.

Ну и ладно. И пусть себе спит. Переволновалась… туристка.

Придвинув к окну маленький столик, я разложил на нем сигары, пиво и орешки, затем уселся в кресло и осмотрел позиции. Получилось дивно: по правую руку табуретка с оружием, по левую – пиво. Можно некоторое время повоевать. Недалеко на кровати, поджав ноги, вздрагивая, спит некая Дора Митчелл. Ну, не начать ли нам?

Я налил себе пива и начал. Закурил.

Так я сидел минут, может быть, тридцать или сорок: потягивая пиво (и успел выдуть три бутылки), покуривая и пялясь на беззвучного Микки Мауса за окошком.

Мысли были, в основном, грустные. Выходило так, что в Арториксе мы проглядели что-то очень существенное, причем – проглядели явно не сегодня и даже не вчера, и за это, по большому счету, следовало бы намылить шею и прочие места Стэну Шатлу, начальнику отдела, где трудилась Лиззи, потому как это именно его работа – приглядывать за подобными вещами и вовремя на них реагировать. Незаметно присутствовать в сетях и отслеживать, что и где происходит. Процеживать любую информацию и получать из нее полезный сухой остаток. Видно, плохо процеживали или не там искали люди Шатла. Вот Лиззи сходу врубилась… И где теперь моя милая Лиззи?

Внезапно неподалеку ахнул взрыв, потом еще один. Дора подскочила на кровати, устремилась к окну, и, чуть не сбив столик с пивом, вцепилась в меня. Не меняя позы, я поднял ее, посадил на колени (она тут же поджала ноги) и, поглаживая по голове, мягко заговорил:

– Чего примчалась? Так хорошо спала. Ты сон видела. Не мешала никому. Сопела себе спокойненько.

Дрожащая Дора вытаращенными глазами смотрела на улицу, где под Микки Маусом извивалась ласковая надпись «Посетите нас хоть один еще раз».

– Ну, чего вскочила? Спала бы себе и спала. Теперь опять орать будешь, истеричка несчастная. – При последних словах Дора возмущенно на меня посмотрела.

– Ладно, слазь и не прыгай, – посоветовал я, согнал Дору с колен и прислушался: недалеко разгорелось уже целое сражение – там стреляли, взрывали и веселились вовсю. Я встал.

– Вы куда? Куда? – вскинулась Дора.

– Ты что же, заикаешься? – спросил я, наблюдая улицу. – Это от страха. Это пройдет. Выпей вон коньячку. Очень способствует.

Я быстро спустился на первый этаж и приволок наверх пулемет Браунинга, еще ранее найденный мною среди проигрывателей и видеомагнитофонов. Ерунда, конечно, да и патронов не так чтобы очень, но что делать, сейчас всякое оружие пригодится.

– Здесь я, здесь. Не бойся. Просто мы сейчас немного постреляем, – успокоил я неудачливую туристку.

– В кого, господин инспектор? А? Может, лучше не надо, а? А? – заканючила Дора. – Может, тихо посидим, а? Как мышки?

– Послушайте, мисс Митчелл, – обернулся я к ней. – В конце концов, я на службе. Сейчас тут побежит враг, и я просто обязан разразиться по нему длинной очередью. Скажу вам больше: помимо долга, я еще испытываю совершенно непреодолимую человеческую потребность пострелять по врагам. Это как съесть кусочек лайма после рюмки текилы, понимаете меня?.. В своих бы, вот, не попасть. Темно.

Установив пулемет в окне, я вставил ленту. Повернулся к Доре. «Господи, только обморока нам и не хватает!» Налил в стакан коньяку и насильно заставил выпить.

– А теперь спрячьтесь вон в тот угол, закройтесь чем-нибудь и сидите тихо. Вот вам на всякий случай пистолет, – я протянул ей «беретту», но Митчелл отпрыгнула от нее как от змеи. – Ну, как знаете…

Выстрелы тем временем утратили упорядоченную форму боя и стали приближаться.

Ждал я недолго.

Скоро показались бегущие – те самые солдаты, которые проходили тут недавно горделивым шагом в сопровождении бронетехники. Тщательно прицелившись, я нажал на спуск и стал медленно водить стволом пулемета справа налево и слева направо.

Для отступающих это было большой неожиданностью, но вред причинило немногим: было видно, как сшибленные пулями вскакивают и бегут дальше. Впрочем, я особенного эффекта от своего выступления и не ожидал. Роботы – что с них возьмешь? Терминаторы железные.

Внизу послышался грохот падающих акайских колонок. Я бросил пулемет и выскочил из комнаты со «слоном» в руке. И вовремя: по лестнице уже взбирались двое. Невидимый в темноте, я выпалил по ним первый, и жалкие останки врага с грохотом покатились вниз. Потом появился еще один герой и для острастки дал вверх по лестнице очередь. Что его, впрочем, не спасло.

Перезарядив «слона», я с минуту ждал – нет, больше никого – а потом вернулся к окну. Топот уже затихал вдали, когда на улицу вывернул до боли знакомый, увешанный броней грузовик. Из грузовика кучно палили вослед бегущим. Я чуть было не заорал, но удержался: не следует мешать человеку, когда он охотится. Я бы, например, возможно даже обиделся, если бы мне помешали охотиться.

За грузовиком на полной скорости следовали два танка со штатными армейскими огнеметами. На броне, зацепившись за скобы, сидели десантники. Все это великолепие, торжество силы над разумом, промчалось мимо с лязгом и гамом, оставив в воздухе клубы едкого дыма.

– Вылезай, девочка, – позвал я Дору. – Все пронеслось мимо. Преследуемый враг позорно бежал, теряя конечности. Идите сюда, мисс. Мы славно постреляли.

Митчелл, вытянув шею и издали пытаясь заглянуть в окно, нерешительно приблизилась.

– Идите сюда, идите. Хотите войти в историю? Вот прямо отсюда – и в историю, а? Встаньте к пулемету и возьмитесь за ручку. Только пальчик вот сюда, а то еще застрелите кого-нибудь. Ну, смелее, смелее… Да не дергайтесь вы, не кусается эта ручка. Плечо сюда, руку надо вытянуть… Слушайте, если вы будете так дрожать, я вытащу ленту, и тогда вы не попадете в историю в качестве боевой подруги инспектора Дэдлиба… Ну вот, умница…

И тут с улицы раздались голоса:

– Господин шериф, Жак сказал, что оставил господина Дэдлиба около того самого дома. А потом Жак туда съездил, но нашел только головешки. Наверное, господин инспектор сгорел или его в плен захватили.

– Это вряд ли. Вы не знаете Дэдлиба. Он никому не позволил бы себя сжечь. Это не в его правилах. Уверяю вас, господин Бакстон, он где-то тут. Ведь стреляли же здесь минуту назад. Вот и тела валяются…

Возликовав в душе, я ткнул пальцем в бок стоявшую рядом в обнимку с пулеметом Дору (оба чуть не упали) и прошептал:

– Ваша реплика. Говорите, или нет, лучше кричите: «Стреляла я!» Мы их здорово разыграем, и вы определенно попадете в историю.

И тут Митчел открыла рот и пискнула (правда, на всю улицу):

– Стреляла я!

Господин Дройт со спутниками остановились, задрали головы, увидели Дору с пулеметом (я спрятался) и стали ее разглядывать. Дора гордо, как ей казалось, смотрела на них – сверху вниз. Ствол пулемета нацелился прямо в брюхо Микки Мауса.

– Барышня, – наконец обратился к ней г. шериф. – Снимите, пожалуйста, пальчик с гашетки. А то, неровен час, пулемет выстрелит. Выйдет неприятность.

– О! Мэм! – вступил Бакстон. – Вы великолепно стреляете! Мы восхищены. Позвольте мне лично засвидетельствовать вам свое почтение!

– Старый прелюбодей, – пробормотал я, притушивая сигарный окурок о ближайшую стену. И Дора тут же заявила Бакстону:

– Старый прелюбодей!

– Однако… – опешил тот. Даже глаза от неожиданности вытарщил.

– Дорочка, солнышко мое, это я не для передачи! – шепотом возмутился я под доносившийся с улицы хохот шерифа.

Отсмеявшись, Дройт спросил:

– Барышня, а вы тут молодого человека с пивом в руках не видели? Такого, знаете ли, смышленого на вид. С большим револьверчиком.

– Отвечай: «Видела», – подсказал я.

– А где же он? – оживился Дройт. Тут я, с грохотом запинаясь о недвижные механизмы, спустился по лестнице и появился в дверях со «слоном» в руке.