– А! – заявил Дройт. – Вот и ты! – Он уже было направился ко мне, но тут что-то будто толкнуло меня, и я навел на него «слона» и взвел курок.

Дройт приостановился и посмотрел на меня со значением.

– Понимаю, – сказал он. – Мне это тоже все надоело уже.

– Да, – согласился я. – Роботы эти… Я вижу, вы в курсе.

– А вы сами, часом, не робот? – спросил меня из-за спины Дройта Бакстон.

– А вы? – парировал я, и Бакстон замялся.

– Ладно, Сэм, стой где стоишь. Тем более, у тебя такой пулеметчик! – решил Дройт. – Сейчас подъедет машина с приборами, и мы все определим.

Через минуту позади шерифа остановился танк, из него вылез Стэн Шатл собственной персоной, с какой-то рогатой фигулиной в руках. От фигулины шел провод, присоединенный к приборчику, висевшему на груди у Стэна. На панели приборчика помигивали всякие научные лампочки.

– Стэн, определи, человек ли перед нами, – распорядился г. шериф, указуя на меня пальцем. Шатл кивнул, махнул мне рукой, потом навел свой щуп, щелкнул переключателем на панели – и тот завыл как ненормальный, заморгал красным.

– Жаль, – заметил г. Дройт, выхватывая такой же, как и у меня «слон», но я проворно скрылся в темноте радиолавки.

Наверху раздался грохот: это, как я выяснил позже, Дора с самыми лучшими намерениями нажала на гашетку, Браунинг выстрелил три или четыре раза в противоположный дом, положив конец Микки Маусу, после чего Дора и пулемет упали на пол. Это выступление спасло меня, потому что собравшиеся на улице бросились под прикрытие танка и оттуда уже открыли по нам огонь.

Я мигом взлетел по лестнице.

В комнате было полно пуль.

Столик валялся опрокинутый и разбитая бутылка истекала пивом. Нет, это переходит всякие границы!!!

Дора сидела у окошка, сжавшись и прикрыв голову руками. Она боялась. Я, воображая себя клопом, осторожно подполз к ней и дернул за ногу.

– Ты чего не кричишь дурным голосом?

– И это вы называете историей? – пропищала она, не отнимая рук от головы.

– А что, не впечатляет? – отвечал я, быстро рассовывая амуницию по местам и прилаживая сумку за спиной. – История, моя милая, – это не фунт изюма или там табаку. История – дело серьезное и, я бы даже сказал, кровавое. Ползи за мной.

Я пару раз выпалил из «слона» в черное небо за окном, что вызвало на улице новый взрыв эмоций в форме стрельбы, и поволок Дору за собой.

С риском для жизни спустившись по лестнице, мы оказались на первом этаже, и в нас чуть не попали каким-то предметом с улицы. Нашарив некий коридорчик, я втянул туда Дору и стал на ощупь пробираться вперед. По пути мы оказались в кладовке, где я автоматически спер паяльник и сунул его в сумку. Дора безответно следовала за мной, трясясь, постоянно спотыкаясь и тихо ойкая.

Выскочив в какой-то переулок, я на мгновение остановился. Сзади раздался взрыв, меня отбросило к стенке, Дора свалилась мне под ноги. «Как вовремя!» – подумал я. Господин шериф, конечно, догадался пальнуть по дому из танка. Я бы на его месте поступил аналогично.

Перебросив Дору через плечо, я быстро, насколько позволяла темнота, стоявшая в узких закоулках Арторикса, побежал прочь, в сторону моря.

Выстрелы затихали за спиной. Видимо, нашим магазином овладели штурмом. Я увеличил скорость, рискуя врезаться в невидимые стены. Но еще неприятнее была перспектива получить пулю от господина шерифа, хотя это, конечно, и почетно. Ах, Шатл, Шатл! Сукин сын! Ну, погоди!..

Я сидел под трахикарпусом (пальма) и курил сигару. И мечтал об оставшемся в холодильнике пиве. Пусть даже «Саппоро». Но только чтоб холодное! Пива не было. Была только предпоследняя сигара, «слон», сумка с барахлом, четыре пары наручников (одни сломаны), зубная щетка, компакты с записями Бэлы Флэка и Шурмана, кассета с правдивой речью нежданно усопшего Вайпера и в придачу ко всему этому великолепию Дора Митчелл, спавшая рядом сном трепетной лани. Вот ведь чудо природы: после каждого переживания барышню Митчелл неудержимо тянуло в сон.

Арторикс догорал последними огнями. Некоторое время там бухали взрывы, раздавались выстрелы, ездили танки и кого-то явно давили. Потом боевые действия полностью сосредоточились в северной части города, на пепелище конторы «Арторикса», где через некоторое время стало значительно светлее: подтащили и включили мощные прожекторы. Видно, оставшиеся вороги утекли под землю. Их, разумеется, обложили по всем правилам, выставили вокруг танки с пулеметами и теперь чутко бдят, не подозревая, что из этого паучьего логова есть еще и другие выходы, да кроме того – целый тоннель, пусть даже неоконченный, ведущий вообще черт-те куда. Тоннель, который, как сообщил Вайпер, построен не куда, а – откуда.

Другое, несомненно прискорбное обстоятельство заключалось в том, что в рядах поборников закона и прочей справедливости обнаружились закамуфлированные враги. Шатл, например. И Дройт об этом, кажется, пока знать не знает и ведать не ведает.

Теперь многое становилось понятным: например, бездействие отдела Шатла в виду земляных работ в Арториксе. Знают, гады, службу – первым заменили на двойника старину Стэна. Вполне разумно, но кто же мог знать?..

Бросив окурок в сторону города, я дотронулся до плеча Доры. Она испуганно подняла голову.

– А? Что?! Что?

– Я, – отвечал я. – Не нервничайте так, Дорочка.

– А что, что? – Она села.

– Ничего. В историю вы уже попали. Я ведь обещал.

– Да-а-а… Я заметила. А вот эти… которые в нас стреляли, – они ведь наши?

– Наши.

– А чего же они тогда нас убить хотели? Мы ведь тоже наши?

– Дорочка, – сказал я проникновенно, – видите ли, бывают такие обстоятельства, когда нашим бывает трудно разобраться. То есть мы все – хорошие парни, стоим на страже подлинной демократии и неимоверного прогресса, но сейчас все смешалось и трудно понять, кто есть кто. Но от этого мы все не перестаем быть хорошими парнями. Улавливаете мою мысль?

– Не совсем… – помотала головой Дора.

– Значит, это дело будущего. А пока так: сейчас я напишу записочку, и вы пойдете с ней в город… Да перестаньте дергаться! Ничего они с вами не сделают. Пойдете к шерифу Аллену Дройту. Знаете его?

– Да…

– Отлично. Пойдете только к нему. И только ему отдадите записку. И никому ничего лишнего не говорите. Ладно? – наставлял я.

– Господин инспектор… – залепетала Митчелл. – Не… не прогоняйте меня… Я их боюсь. Вдруг они меня застрелят! Вдруг они не знают, что я тоже наша!

– Если вы будете делать все в точности так, как я вам говорю, то никто вас не тронет. У вас на лице написано, что вы такая наша, что нашее просто не бывает. Упирайте на то, что вы бедная и несчастная. Там, у них у самих не все в порядке. А быть со мной вам никак нельзя. Я сейчас отсюда ухожу. Воевать до потери пульса. – В голове моей уже начал складываться вполне безумный план. – Ну, как?

Пока Дора в ужасе размышляла, я вставил ей в руку зажигалку и в колеблющемся свете накарябал на страничке из записной книжки нашим с Алленом шифром текст о том, как он ошибся и до какой степени не прав; что Шатл – по всей видимости, робот-двойник; что у меня важные сведения и что я иду в тыл врага. Закончил пожеланием не обижать подательницу сего, девочку (дурочку) Дорочку. Целую, Дэдлиб.

– Я… я не пойду… – простонала Дора и уронила зажигалку. Огонь погас.

Я уговаривал ее, наверное, полчаса.

Наконец, когда я плюнул в двенадцатый раз на песок под пальмой и в сердцах хотел было съесть собственную записку, Дора неожиданно согласилась, взяла бумажку и, отчаянно труся, двинулась в сторону города. Потом вдруг остановилась, и я подумал, что сейчас все начнется сначала.

– Как я смогу найти вас, господин инспектор, после того, как… после того, как меня… не убьют? – спросила она, давясь слезами и страданиями.

– О господи!.. – пробормотал я. – А если я женат?

– Мне это все равно… – утираясь моей записочкой, обронила безнадежно Дора.